КОЛЛЕКТИВНЫЙ РОМАН. ЗАМКИ И БУБНЫ

С огромной благодарностью соавторам - вдохновителям: Галине Солоденковой, Людмиле Koshlyandia и Александру Сидоровнину. Особую признательность выражаю нашей верной музе Khadija Michel  и Марине Беляцкой, обладающей помимо многочисленных наиположительнейших качеств заразительной любовью к печенькам и очаровательной Маняше. Благодарю мои родственные души - Женю и Дидье за внимание и замечательные идеи.

Спасибо многим и многим читателям за ваш интерес и то терпение, с которым вы следили за всеми перипетиями персонажей, рождённых нашей безумной графоманией.

КОЛЛЕКТИВНЫЙ РОМАН

ЗАМКИ И БУБНЫ

Наш дом в краях далёких

За пиками гор стойких,

За золотыми степями,

За дюнами-песками,

За реками - морями,

За бурными волнами,

За кипарисов станами,

За грёзами и снами,

За синими океанами,

За грушевыми садами,

За  винными лозами,

За пасеками, полями,

За тучами-облаками,

За печалями – слезами,

За грозами – дождями,

За озёрами – ручьями

Стоит наш дом родной

Со сказкой и ворожбой,

Где нашие люди живут,

Орехи-семечки грызут,

Играют в карты и прятки,

И в резвые лошадки.

Здсь всегда смех и радость,

Конфет - пирогов сладость.

Здесь феи и домовые,

Добрые и озорные.

Щёк румянец. Глаз горение,

Танцы и пение. Носов сопенье,

Всегда вдохновение,

Деревьев цветение,

Заоблачное парение.

Дом наш далёк далеко

Идти к нему не легко.

Тебя там ждут с пирогами,

Песнями и стихами,

Там искренность-доброта,

Там детей возня-суета,

Коты там грации полны.

С мышами дружат они.

Тебя там любят – понимают,

Тебя там ждут – ожидают.

Перевод с персидского мой, Додо

Глава первая. Лайла

 Полуразрушенный замок этот стоит на утёсе над морем. Табличка о строгом запрете посещения развалин привлекает авантюристов. И даже слухи о привидениях и о многочисленных таинственных исчезновениях людей не отпугивают любопытных, а притягивают словно магнитом.

 Однажды глубокой полнолунной ночью у этого замка остановился загнанный, тяжело дышащий ишак. С него слезла восточная женщина. Как мы догадались о её происхождении? Она была одета в атласное разноцветное широкое платье с характерным зубчатым узором красных, жёлтых и зелёных цветов, под которым были видны штаны красного бархата с золотой окантовкой, выгодно облегающей её мускулистые щиколотки. На ногах у неё были мужские синтетические носки и резиновые калоши (или «кялищ» - местное название этого элегантного, удобного и практичного вида обуви). На голове у дамы была яркая косынка с громадными зелёными цветами на оранжевом фоне, вся прошитая золотыми и серебрянными нитями. Зубы у нашей героини были тоже золотые. Натруженные толстые пальцы – сосисочки были унизанны кольцами с громадными рубинами, сапфирами и изумрудами. Личико дамы было круглое со сросшимися чёрными бровями. Не зря с самого детства она их отращивала, ежедневно покрывая густо-зелёным соком усьмы – старинным элексиром красоты. Зубы у неё, конечно же, тоже были золотые.

 Три дня назад Лайла (вы, ведь сразу узнали её, мои проницательные и постоянные читатели), как только забрежил рассвет, подоила коров, накормила баранов, увязала в большой клетчатый носовой платок лепёщкя (местное название сорта хлебобулочного изделия) и шматок курдючного сала, сунув за пазуху в большой лифчик (а точнее "лопчи"). Бросила прощальный взгляд на всех своих 24-ёх внуков, мирно спяших в ряд на курпачах, обронив скупую слезу, оседлала ишака и помчалась с гиканьем, вздымая тучи пыли. Последуем же за ней.

 Так мы и оказались перед развалинами некогда прекрасного замка. Лайла повесила на воротах табличку: «Здесь 3-его марта 19....-го года абсолютно ничего не произошло», поднялась по разрушенным ступеням, уверенно прошла по коридорам, спустилась и опять поднялась по лестнице, повернула направо, потом через 40 шагов направо, потом вверх на юго-запад, на северо-восток, покрутилась на месте, пошла налево и села в позе лотоса. (Дорогие мои читатели, советую вам запомнить Лайлин путь. Кто его знает, может это именно вам придётся её вызволять. Может вам повезёт быть удостоенными высочайшей чести попадания в одну из моих историй.)

Наступил день, но ничто не тревожило Лайлу, застывшую в неподвижности. Редкие туристы – математик-преподаватель с мужем и попугаем на плече, семья с двумя детьми, влюблённая парочка и одна собака, увидев табличку грустно, разочарованно вздыхали и поворачивали восвояси.

Додо

--------------------------------------------------------------------

Часть 2. Мириам.

 Мириам стояла на дороге, идущей вдоль моря, и глядела на громаду замка, что возвышался на скале. Как много она слышала об этих местах. Теперь дорога стала весьма оживленной, и даже в этот поздний час на ней иногда слышался непривычный слуху звук самодвижущихся экипажей. Она видела такой вблизи лишь раз, когда в их отдаленный кишлак заехал сын старейшины, разбогатевший на Казылкумских золотых приисках. Черный металл неведомого монстра загадочно мерцал тогда в лучах заходящего солнца, но ей так хотелось получше рассмотреть владельца этого великолепия. Да, Анвар был довольно красив. Мириам видела, как блестят глаза у девушек её кишлака от одного взгляда на красную феску и напомаженные усы, но понимала, что предстоящая ей миссия не предполагает каких-то случайных знакомств. Мысли о дороге давно не давали покоя и вскоре настал час, когда она смело отвязала своего старенького белоухого.

  Две недели они продвигались к заветной цели. И вот она стоит перед замком, с которым связана семейная легенда и в который ей теперь предстоит подняться. Что будет дальше, и как скажется на её судьбе предстоящая встреча, было страшно думать. Мириам долго слушала шум прибоя, пока её осел объедал куст цветущей смородины. Нет, она должна решиться на этот шаг и подняться к замку. Когда за крутым поворотом послышался шум мотора, она резко одернула жующего спутника и свернула на крутую тропу, что вела в гору… Нельзя отступать, когда до заветной разгадки семейной тайны осталась лишь пара сотен метров.

  Шаймар, неожиданно резво засеменил по залитой лунным светом дорожке, а Мириам поняла, как же неудобны в горах её остроносые вышитые золотом туфли, которые в родном кишлаке считались изысканной штучкой. Такую может себе позволить далеко не каждая женщина, и уж тем более не каждая сможет грациозно пройти в них на виду у всех. Дорога становилась все круче, и все чаще её Шаймар делал неожиданные остановки. Да и ей самой хотелось хоть на пару часов отсрочить предстоящее событие.

Галина Солоденкова

 ------------------------------------------------------------------------

Часть 3. Старый дом.

 Этот дом у окрестных жителей давно пользовался недоброй славой. А легенды, что слагали все, кому не лень, были одна другой удивительней. То дому припишут привидения, что бродят безлунными ночам по коридорам. То расскажут давнишние истории о прежних обитателях, от которых волосы встают дыбом. А ведь с виду дом как дом. С крутого обрыва открывается великолепный вид на море и приморскую дорогу. Где-то там, внизу, кипит жизнь, носятся запряженные лихими конями повозки и мирно трусят одинокие ландо. А здесь, на горе, всегда тихо и пустынно. И лишь старинный сад, периодически вздрагивая от порывов ветра, иногда вносит некоторое движение во всеобщее молчание.

  Мириам подошла к крыльцу по старой кипарисовой аллее. От неожиданно поднявшегося ветра пальмы, что так щедро были насажены прежними хозяевами в саду, начали свою необычную симфонию всплесков и шорохов. Даже её невозмутимый Шаймар немного задрожал и поспешил, как пугливый котенок, прижаться к упругим бедрам хозяйки. Эх, Шаймар, разве это страшно? Это просто морской ветер шумит. Ты такой даже не слышал, ведь всю сознательную жизнь прожил в горах. Но теперь надо привыкать, ведь возможно это то место, где теперь тебе придется встретить старость.

  Вдруг взгляд Мириам привлекло некоторое движение у самого входа в замок. Да это же осел! Что за чудо? Вряд-ли случайный путник просто забрел в дом этой лунной ночью. Нет, ей точно нельзя спешить. Тайна, что хранилась в семье столько лет подождет ещё немного… С этой мыслью Мириам поспешила спрятаться в буйных зарослях пальм.

Галина Солоденкова

  Лайла не могла объяснить, что её привело сюда, в этот замок. Она сидела в позе лотоса, и вся её жизнь проносилась перед её взором, вызывая к жизни все эмоции и ощущения, все голоса прошлого, сменяющиеся в бешенном темпе, переливающиеся в ней, играющие всеми красками и оттенками, всеми формами. Лайла знала, что весь её путь, все события её жизни вели её к этому моменту. Она знала, что какая-то мощная сила несла её, побуждая принимать определённые решения часто вопреки обывательскому здравому смыслу и логике, вопреки чувству самосохранения с какой-то важной миссией, смысл которой  пока ускользал от Лайлы. Попытки "жить как все", быть "нормальной" были тщетны. И даже ледянящий страх не только за себя, но и за своих детей не могли остановить её или заставить свернуть с её пути правды.

Додо

--------------------------------------------------------------------------------------------

Счастье в сердце твоём живёт

Оно внимания твоего ждёт.

Спряталось счастье в уголке души,

Поселилось оно где-то в тиши.

Сядь ты тихо-тихо, не дыши.

Внемли шёпоту души своей.

Ты её любовью отогрей.

Счастье не любит суеты.

Счастье это дитя простоты.

Сердце ты открой для него,

И не бойся ты ничего.

Уязвимости откройся своей,

Все свои одёжки развей.

Счастье живёт в душе твоей.

Снаружи бесполезно искать,

И не надо счастья ждать.

Никто тебе его не может дать.

Его надо ощутить, найти.

В тебе самом к нему все пути.

ЗЛОВЕЩАЯ ТАЙНА ИСЧЕЗАЮЩИХ ПЕЧЕНЕК

  Мадам Дюпон напекла печенек, которые обожал её любимый муж Жюль, с которым она прожила уже тридцать лет душа в душу. Боже, какая это была любовь! Какая пара! Все им завидовали. Мадам Дюпон дала часть вкусняшек мужу, положив в голубую с жёлтыми цветочками коробочку, и отправила его в дальнее плавание. Да, красавец Жюль был капитаном дальнего плавания. Мечта всех женщин. Проводила она его до лайнера и долго махала вслед белым платочком.

   Мари, так её звали, всегда грустила при расставании и рыдала навзрыд. Единственно, что её утешало, что это был последний рейс Жюля. Они уже давно любили предаваться сладостным мечтам о пенсии, на которую было отложено немало денег, и которая к тому же, сама по себе очень щедро оплачивалась и компанией, и государством, не зря же Жюль исправно платил налоги. А главное, они мечтали отстроить и переселиться в их чудесный родовой замок на берегу моря, о котором слагались легенды и песни. Мари и её мужа - людей трезвых и практичных не пугали слухи о привидениях, якобы бродящих по замку и жаждущих отмщения в поисках сокровищ или чего-то там ещё колдовского, вроде бы должного спасти мир...и прочей чуши.

   Заморосил мелкий, противный дождь. Стало очень сыро. У Мари промокли ноги по пути к машине. Она подумала о том, что хорошо бы сейчас напиться горячего чая с её любимыми печеньками, рецепт которых ей когда-то дала её бабушка. Да, те самые - воздушные и хрустящие, миндальные. (Дорогие читатели, могу поделиться этим рецептом с теми, кто ещё с ним не знаком. Я как-то давно его публиковала.)

   Мари забежала в дом, надела тапки, включила чайник, нашла хороший фильм Хичкока. Она любила его ужастики. Вот Мари расположилась в своём кресле под пледом. Рядом на столике дымился чай в её любимой чашечке лиможского фарфора, который ей подарила её любимая мамочка незадолго до своей безвременной кончины. Мари положила в чай сахара, помешкалась в выборе лимона или сливок. В конце концов она положила ароматную лимонную дольку, которая так выгодно подчёркивала изысканный привкус бергамота в Эрл Грее.

   Мари с удовольствием отхлебнула живительного напитка, сунула руку в вазочку, которая ещё только утром была полна печенек, и ахнула. Ваза была пуста!

   Мари взглянула на Рекса, посапывающего с мирным видом на своём лежаке у её ног. В отличие от остальных собак Рекс был очень умерен в аппетитах. Он довольствовался парой косточек и маленькой горкой хрустяшек. Никогда гордый, хорошо воспитанный Рекс не смотрел с вожделением в рот гостям и хозяевам, когда они ели. Мари высоко ценила благородство Рекса. Она подумала, что он мог съесть только одно печенье. И то вряд ли. Но вот так, полную вазу! Нет! Но кто тогда её опустошил? Дочь уже давно жила своей жизнью. Мари задумалась о странном пристрастии её дочери к красной помаде и красным туфлям. Вот в таком странном виде в ней проявились их испанские корни.

   Мари на всякий случай пошарила в буфете и холодильнике, но тщетно. Печенек не было нигде. Мари пришлось обойтись чаем.

  На следующее утро Мари с удивлением обнаружила вазу, опять полную печенюшек, на столе. Она задумалась. У Мари была очень цепкая память, благодаря которой она свободно владела несколькими языками, помнила детали детства и юности, которые все давным давно забыли. Что же случилось? Ведь не было печенек вчера в вазе.

  В дневной суете Мари совсем забыла об этом странном происшествии.

  И вот вечером она приняла ванну, надела свой пушистый халат, заварила чай и приготовилась насладиться им перед телевизором. Ваза опять была пуста...

   И так повторялось день за днём. С утра ваза полна, вечером - пуста.

   Мари хотела установить камеры, обратиться к детективу, к психиатру. Сильная и предприимивая, она так просто не сдавалась. Так она и сделала. Но камера снимала пустую комнату. И даже Рекс ни разу не подходил к столу в отсутствие Мари.

  Детектив странно посмотрел на Мари и посоветовал ей не тратить напрасно денег и времени, а сходить прямиком к психиатру.

  Мари стала нервной. Потеряла аппетит. Она всё думала, прислушивалась, следила. Она перестала выходить из дома. У неё были странные видения. Однажды вечером её Жюль, который  должен был вернуться через два месяца, вдруг неожиданно прошёл перед ней в пижаме и тапочках с мусорным ведром молодой соседки....

   Мои терпеливые и проницательные читатели, вы, конечно же уже раскрыли эту страшную тайну!

Додо

------------------------------------------------------------------------------------------

 СТАРАЯ ЗАПИСКА

  За эту короткую передышку в зарослях пальм, Мириам вдруг вспомнились все детали прошедших двух недель. Как она спустилась в погреб за банкой кизилового варенья для бабушки и как наткнулась под ним на какую-то нишу. Может не просто так старая Зухра-ханум отправила её в тот день за вареньем, которое она в последние годы не ела. В нише под банкой Мириам обнаружила бутылку со спрятанным внутри свертком. Как же это напомнило ей давно прочитанный роман о детях, что нашли своего отца именно благодаря бутылке, пущенной в море с сообщением. Да, она любила читать романы о путешествиях, ведь бабушка научила её грамоте и даже подарила несколько книг, которые когда-то любила сама.

  Мириам отнесла варенье бабушке и попыталась подать ей знак, что она поняла намек с вареньем и достала старую бутылку из ниши. Но старая Зухра впала в дремоту и Мириам пришлось самой решать, что же делать дальше. Первым делом ей надо было найти возможность где-то уединиться. В их кишлаке это было просто нереально.

  Вдруг Мириам вспомнила, что её сестра, своенравная красавица Хадижа, не очень любила выполнять свои обязанности по ухаживанию за скотом. И особенно Хадижа не любила Шаймара, который всякий раз спешил фыркнуть ей в лицо, как только она появлялась в дверях его загона. Этот неказистый осел давно для местных жителей был поводом для шуток, ввиду своей криволапости и какой-то неказистости. Что если намекнуть сестре о том, что она накормит и прогуляется с Шаймаром, в то время как она сможет спокойно полежать знойным днем в тени её любимого абрикоса.

   Она поспешила к сестре и застала её перед зеркалом.

- Хадижа, ты так красива в этом свете. Мне никогда не стать такой прекрасной, как ты. Давай я сегодня прогуляюсь с Шаймаром, ведь прогулка под таким раскаленным воздухом может повредить твоей прекрасной коже.

- Мириам, ты в последнее время так загадочна. Может ты мне что-то не договариваешь?

- Знаешь, наша бабушка Зухра что-то стала забываться. Меня это очень тревожит.

- Ха, если тебя тревожит лишь состояние старой ханум, то я вполне спокойна. Она давно уже живет на этом свете и говорит часто столь загадочно, что вряд ли стоит воспринимать её всерьез. Ладно, бери Шаймара и езжай куда хочешь. Подозреваю, что вы рванете к реке.

   Река была в паре верст от дома, но Мириам не важен был конкретный маршрут. Главная цель прогулки – найти уединенное место и прочитать записку, что находилась в бутылке. На старой заброшенной шахте она решила остановиться и прочесть записку, впоследствии перевернувшую всю её жизнь: «Моей дочери и всем её детям завещаю это чудо, что теперь сокрыто в камине нашего замка»

Эти первые строки были написаны на её родном языке. Мириам ничего не поняла о чуде и камине, и тем более не понимала злой шутки о каком-то замке. Ведь её дом можно было назвать не иначе, как лачугой. Но в записке имелась стертая временем приписка. В ней были понятны лишь некоторые имена, ведь остальной текст записки был сплошным сплетением латинских букв.

Галина Солоденкова

-------------------------------------------------------------------------------------------------

 ДАМА В КРАСНОМ

  Дама в красном платье возлежала в уютном гнёздышке из мягких шерстяных пледов в центре своей гостиной. Компанию Даме составлял КОТ, для удобства которого было приобретено гигантское кресло, из которого торчали огромные когтистые лапы и круглая ушастая голова.

   Размерами кот превосходил все известные породы крупных собак. В мурлыканье кота проскальзывали требовательные интонации: а когда же мы откроем твоё имя, пора, пора. Дама неторопливо оглядела кота, полки на стенах, где в хаотичном порядке были сосредоточены милые, на сегодняшний день, вещи.

  Какая-то неведомая сила вручила Даме длинные серые лоскуты ткани, пёстрые яркие, солнечные самотканые обрывки от неведомых одежд и большую цыганскую иголку. Из под рук Дамы стали появляться серые прямоугольники ткани, иголка работала с молниеносной быстротой. Прямоугольники соединялись между собой. Таких прямоугольников появилось ровно двенадцать штук. Посредине они были соединены. По верхнему краю прямоугольников были закреплены косынки, из разных цветных лоскутов, ни один головной убор не был похож на другой. Некоторые косынки были украшены разноцветными перьями. Независимо от воли хозяйки появились глаза из разноцветного бисера, изогнулись брови, у кого-то нахмурились угольно-чёрные, у кого-то вопросительно поднялись, у кого-то лукаво засмеялись глаза-бусины под зелёными бровками! А эти губки, сурово сжатые, кроваво-красные, леденцово -розовые, источающие патоку! Юбочки у всех были разные, кокетливо приподнятые, подчёркнуто длинные. «Ну и что мы там наваяли, муркнул недовольный Кот. Ноги-то где? Туфельки, калоши с крыльями и т.д? «А вот край куколок зашивать не буду, куклы должны расти и развиваться.

   Почему именно сейчас и двенадцать? «А это не тебе решать рыкнул Кот. Я тебя спрашивал, а имя? Альцгеймер в дверь стучится или со слухом проблемы?» «Ах ты, зазнавшаяся кошачья светлость! Не тебе решать, бубен ещё не проснулся, он отдыхает и сосредотачивается!

Людмила Koshlyandia

----------------------------------------------------------------------------------------

ЛАЙЛА. ГОЛУБЫЕ КРИСТАЛЛЫ

   У Лайлы всегда было ощущение, что она жила двойной, а точнее, многими жизнями одновременно.

Она была образцовой дочерью, пионеркой. Ей хотелось всегда радовать своих родителей и учителей. Лайла чувствовала, что для неё, как таковой, нет места в жизни. Что её роль - служить другим.

  С самого раннего детства на её плечи были возложены обязательства. Её родители считали, что чем раньше привьёшь ребёнку чувство долга, служения, тем лучше для него и окружающих. В эту эпоху считалось, что чем больше критикуешь человека, чем больше требуешь, тем большего он добьётся в жизни. В педагогике царствовал перфекционизм. Детям почти с рождения внушалось, что жизнь очень тяжела, что надо бороться, не останавливаться на достигнутом.... Лайла была одинока. Никому не приходило в голову спросить её, что она хочет, что она чувствует. Она была просто винтиком в гигантской бездушной машине жизни.

  Лайла не хотела выживать, она хотела жить, радоваться, смеяться и горевать, быть живой. Всему этому не было места в её суровом обществе. Люди - роботы должны были выражать уместные, принятые данным социумом в данной ситуации эмоции, идеи.  В глубине души у Лайлы зрел протест.

 Ей повезло с бабушкой, которая была живая, непосредственная и уважала Лайлу, не подделывая, не подминая её под себя. Лайла любила быть рядом с бабушкой в её доме - развалюшке с садом. Они всё время играли и смеялись. У Лайлы была ещё и прабабушка, тоже с шутками-прибаутками, богатым, образным языком. В доме у бабушек были пироги, музыка, сказки. Они танцевали и пели. И пусть это было "неэстетично" (любимое выражение её мамы - принцессы), смешно, неправильно, нелепо, это ничуть не смущало ни Лайлу, ни старушек - веселушек.

  Бабушки были настоящие волшебницы. Лайла любила ложиться на землю, лицом вниз, и слушать её гул, чувствовать её сырость своим телом, любила трогать своё любимое тутовое дерево, в котором ей была знакома каждая извилина рельефа, который напоминал ей любимые морщины бабушек. Она училась ходить, опираясь на его бугристый ствол. Часто Лайла прятала свои сокровищи - фантики и камешки в его углубления. Бабушки говорили:"Бери силу и любовь земли, впитывай её. Земля - матушка щедрая. Она любит тебя." Лайла ненавидела обувь, одежду. Дома она носила свободные балахоны.

   У бабушек она царствовала. Всё, что она говорила и делала, было замечательно, восхитительно. Можно было "смеяться и плакать невпопад", разговаривать с животными и растениями, с насекомыми и даже пауками.

   Так у Лайлы и сложилась жизнь. С одной стороны - полная обязательств, тяжкого труда, страха, усталости, отчаяния. А с другой - полная радости и вдохновения.

  Лайле снились сказочные сны, часто вещие. Она пугалась своих предчувствий и старалась к ним не прислушиваться. Когда Лайла была маленькая, она пыталась делиться своими мирами с родителями и друзьями, но они высмеивали её. В лучшем случае ей говорили:"Займись лучше делом. Приготовь уроки, уберись в доме...Твои фантазии никому не нужны. Вот тебя занесло!!!" Это "Вот тебя занесло!" преследовало её всю жизнь.

   И вот она погрузилась в безрадостную рутину. Забыла о своих мечтах и сказках. Только иногда вспоминала свои игры со своими детьми, а потом и внуками, которые души в ней не чаяли.

Лайла смутно чувствовала, что у неё есть какая-то важная миссия. Ей снилось, что её бабушки протягивали ей какие-то голубые кристаллы. Иногда она слышала божественную музыку, которая лилась из окон удивительного замка, напоминающего чем-то общими очертаниями кошачью голову. Пару раз во сне бабушка подводила к ней Ишака (Лайлин любимец, с которым она делилась тем, что не расскажешь самым близким людям. Он смотрел на неё своими бархатными, затягивающими глазами и тыкался мордой в её руки.) и передавала её поводья.

  В ту ночь, едва Лайла уснула, ей приснились и бабушки, и дед, и даже прадед, которого она не застала живым, но была наслышана о нём. Они кружились на месте в таком знакомом и давно забытом ритуале. Их белые парадные свободные одеяния развивались в ритмичном, завораживающем кружении. Они остановились и запели ту самую песню, которую Лайла всё время пыталась вспомнить. Лайла во сне раскачивалась с ними и пела.

   Тут они остановились. "Пора, детка! Или смело! Мы с тобой! Ты защищена нашей любовью! Любовью всех твоих предков! Твой час пробил! Доверься сердцу! Слушай его!" - говорили они.

  Лайла стала плакать. Её наполняли самые разноречивые чувства. И любовь, и раскаяние, и душераздирающая печаль, и безмерная радость, счастье. "Пора домой!" - подумала она. "Пора возвращаться к себе!"

  Ишак бил в нетерпении копытом. Лайла последний раз оглянулась и помчалась вперёд.

Додо

-------------------------------------------------------------------------------------------

Имя дамы в красном

   Раздался скрип потайной двери огромного шкафа, скрытого в стене. КОТ недовольно проворчал: нелёгок на помине, ваше ветхое величество! Сейчас будет требовать: огонь, разожгите, веточки соберите, бубен думать будет. Думальщик!". Бубен проскрипел:" отойдите, уберите эти нелепые когти, нам места много надо"! КОТ взвился: "да если бы не когти моего многоуважаемого предка, собственнолапно зашившего из жалости этот кусок старой кожи, тебя бы и в музей не пустили, рухлядь псевдо-антикварная"! Этого обвинения бубен стерпеть не мог! Стремительно увеличившись в размерах, приведя в движение неведомые силы, бубен взвился над пламенем костра, тактично возникшего прямо посредине гостиной в выложенной древним камнем нише! Движения бубна, позвякивания многочисленных колокольцев с обратной стороны повергли Даму и КОТа в воспоминания и одарили знанием о происхождении имени Дамы: "Маргарет, Марго-Ред, Маргоша в быту! 
  Стихло звяканье колокольцев, КОТ встряхнул головой и стал опробовать на зуб имя: Маргоша это для котёнка несмышлённого подходит! Дама взвилась, я тебе кто-дитё несмышлёное. А кто ж ещё! В вашем роду ни ранних счастливых браков, ни Рокфеллеров никогда не наблюдалось! Это всё предки по женской линии. С какого перепугу все бабы наряжались в один цвет_ фиолетовый с оранжевой помадой, вишнёвый с зелёной помадой и т.д. 
  Все мужики шарахались в разные стороны от такого самовыражения! Только, ты моя прррелесть, хоть не в предков пошла, только в красном рассекаешь. И на том спасибо! Рухлядь-антикварная, обратился КОТ к бубну, в переводе с каковского Марго-Ред, Марго-Красная? А со всех языков примирительно сообщил бубен. Бубен выпрямился во весь свой немалый рост и сообщил КОТу, если что я в восточном крыле Замка, где происходит "ФСЁ". Надобы ловушек понаставить от любознательных, лабиринты обновить , карту тебе, дубине шерстяному нарисовать. КОТ взвился, но когти царапнули пустоту.

Людмила Koshlyandia

-------------------------------------------------------------------------------------------------------

СНЫ. ПОЭТИЧЕСКАЯ ВСТАВКА

Сны – прекрасные на диво,
И влюбленный в них юнец.

В жизни всё не так красиво,

Вы поймите, наконец.

В жизни всё гораздо строже,

Суше как-то, даже злей.

Только жизни – нет дороже,

Так же прожитых в ней дней.

Пусть во снах у нас нет званий.

Сны, по сути, ерунда.

Жизнь – стезя переживаний

И тяжелого труда.

Жизнь не сказка, меру знает –

Тяжела, но вот зато

И любовь здесь, как бывает

Настоящее пальто.

Настоящие страданья,

Настоящая беда.

Сны же, пёрышки фазаньи,

Правда, ложные цвета.

Александр Сидоровнин

Июльский полдень золотой

Сияет так светло,

В неловких маленьких руках

Упрямится весло,

И нас теченьем далеко

От дома унесло.

Безжалостные!

В жаркий день,

В такой сонливый час,

Когда бы только подремать,

Не размыкая глаз,

Вы требуете, чтобы я

Придумывал рассказ.

И Первая велит начать

Его без промедленья,

Вторая просит: «Поглупей

Пусть будут приключенья».

А Третья прерывает нас

Сто раз в одно мгновенье.

Но вот настала тишина,

И, будто бы во сне,

Неслышно девочка идет

По сказочной стране

И видит множество чудес

В подземной глубине.

Но ключ фантазии иссяк –

Не бьет его струя.

– Конец я после расскажу,

Даю вам слово я!

– Настало после! – мне кричит

Компания моя.

И тянется неспешно нить

Моей волшебной сказки,

К закату дело, наконец,

Доходит до развязки.

Идем домой.

Вечерний луч

Смягчил дневные краски.

Алиса, сказку детских дней

Храни до седины

В том тайнике, где ты хранишь

Младенческие сны,

Как странник бережет цветок

Далекой стороны

Льис Кэрролл

Перевод Демуровой НМ

-------------------------------------------------------------

ИБРАГИМ

  Ибрагим, сдав дежурство, решил немного прогуляться. Для прогулки он выбрал тропу, что петляя и извиваясь, ведет вдоль ручья к водопадам, а потом резко вверх снова возносит тебя к громаде замка. Он всегда чувствовал в этом замке какую-то угрозу. О себе давно не думал, ведь с тех пор, как стал сотрудником этой секретной службы, понимал, что когда-то настанет и его черед… Он думал о недавно родившейся дочурке. Жена сказала, что нарекла её Мириам. Какая она, эта звезда, что все-таки взошла на его небосклоне?

   Спустившись с горы, Ибрагим немного притормозил… Как же красивы эти места. Воздух и горы, море и жаркое, ослепительное солнце. Недавно в приморских усадьбах зацвела мимоза, и сейчас её терпкий аромат немного напоминал о запахах Родины. Где она, Родина? Ибрагим не помнил, сколько месяцев прошло с момента, когда он видел жену. В последний раз она сказала ему, что у них будет ещё один ребенок. Как давно он хотел девочку. Даже имя ей придумал волшебное – Мириам.

   В ущелье, где горная река уже много сотен лет пробивает себе дорогу к морю, старший майор НКВД решил наконец присесть. Давно были заготовлены чернила и бумага, ведь стоило поведать далекой дочке так много. Он начал быстро писать, и строчки, словно четный бисер, красивой вязью стали украшать белый лист. Один лист, второй, третий… Как много надо рассказать. Первое – это о покойной девочке. Он не хотел ей зла, но она пришла в дом с нехорошей миссией. О тайных кристаллах, что могут изменить весь этот мир в их школе провели целый курс, но Ибрагим не сильно заинтересовался темой. Подумаешь, сверкающие безделушки… Да что они значат по сравнению с настоящими ценностями. Но девочка искала именно эти кристаллы в тот день, когда он только заступил на дежурство в доме на скале. Они с напарником, крадучись, проводили её до каминной комнаты с видом на море. Шум ветра в раскрытых окнах скрадывал их шаги. Девочка присела возле камина и что-то стала искать в его старинной кладке, тщательно отсчитывая кирпичи. Напарник решил, что не стоит давать ей хоть какой-то шанс и выпрыгнул из-за двери. Она была так юна. Русые волосы рассыпались на мраморном полу, а руки были так сильно сжаты, как будто в них находились все ценности этого мира.

   Ибрагим не сразу понял, что же произошло. Как же страшны такие моменты и как к ним сложно привыкнуть… Вот жила девочка, искала что-то в старом доме и вдруг всё оборвалось. Он не помнил, как писал отчет о происшедшем, да и саму суть этого дела не сильно уяснил. В памяти осталась лишь хрупкая фигура на мраморном полу, длинные волосы и очень сильно сжатые руки.

Немного позже, когда его все-таки допустили к расследованию произошедшего, Ибрагим получил хоть какие-то сведения о их необыкновенном доме и кратко о том, что же искала в нем девочка. Но об этом он пока ничего не мог написать дочери. В его записке было больше вопросов, чем ответов, но приписка, которую Ибрагим решил оставить на итальянском, которому его научила мать, гласила:

«Su questo camino verrà mostrata la luce alla luna piena, e troverai la pietra necessaria alla luce del sole» (о камине узнаешь в полнолуние, а на нужный камень в нем укажет луч солнца).

  Галина Солоденкова

--------------------------------------------------------------------------

Когда ты ощущаешь – смерть к ней близко,

Что видятся сигнальные огни.

То пишется короткая записка:

«Спаси её, Господь, и сохрани».

И если даже нужно – во спасенье,

Кому-то всё ж со смертью той уйти.

Ты принимаешь верное решенье.

О, Боже, подожди, – уже в пути.

Оставь в покое ту, что мне дороже,

Чем даже мне оставшиеся дни.

Она же на меня чуть-чуть похожа,

А душами фактически одни.

Я заменю! Я сделаю, что нужно,

Она, прошу: живёт, живёт, живёт!

И пусть чуть-чуть похожи мы наружно,

Но в ней, по новой начал я отсчёт.

Александр Сидоровнин

 

БУБНЫ И ЗАМКИ. СЭР ПЕРСИВАЛЬ ВЕЛИКОЛАПНЫЙ.

  Бубен скрылся в восточном крыле замка. Замок был огромен! На поверхности были только мощные сооружения из камня в форме кошачьей головы. Создать такой архитектурный бред 38-му графо-лорду или лордо-графу (кому как нравится, только с почтением) помогал самый первый КОТ - сэр Персиваль Великолепный. Именно от него пошли все говорящие коты в данном замке. КОТы всегда были дальновиднее хозяев, ибо никакую дурь не творили, а мощной кошачьей лапой удерживали хозяев, а особенно хозяек от совсем уж сумасбродных поступков.

  Одной из сумасбродных идей было предложение жены 38 графо-лорда:" а не затопить ли нам замок, пусть археологи помучаются с его восстановлением. Ключевое слово здесь "пусть помучаются". КОТ усилил меры безопасности и именно его мудрой голове принадлежит идея мер безопасности под кодовым именем "От дураков". Посматривая на очередного представителя древнего и сумасбродного рода, очередной кот ласково говорил: "ГОРЕ", "Г" произносилось на украинский манер.

   Это не случайно, т.к. в славном роду было столько кровей намешано, что получилась взрывоопасная смесь в каждом поколении. Поэтому и комнаты в замке носили родовитые имена: "восточная", "славянская", "английская", "закат империи", "шерше ля фам"- т.е. французская, "новый свет" т.е. американская, библиотека, каминная.

  Каминов по замку было не счесть и никто доподлинно не знал, который из каминов главный. А главным должен быть тот, к которому будут устремлены в своих чаяниях судьбоносные дамы! Библиотека была заполнена от пола до потолка. Порой невозможно было отгадать, а где выход вообще. Целая стена была отведена под славные жизнеописания деяний всех представителей именитой семьи. Жизнеописаниями, естественно, занимались дамы, все они отличались буйным воображением и полным отрывом от действительности. На книжных полках были помещены тома "ПГ" с первого по 777000. "ПГ", как вы догадались это "Полная Галиматья" с 1-777000 т.

   Мужчины в роду были заняты одновременно: добыванием сокровищ для всех комнат замка, проматыванием части сокровищ. Дамы описывали этот процесс с огоньком. Ибо мужчины в роду бесконечно искали единственную и неповторимую, находили и двигались дальше!

Людмила Koshlyandia

Коты людей порой мудрее,

А может даже не порой.

Пока гуляешь по аллее,

Он наблюдает за тобой.

И понимает беспросветность

Не только жизни – бытия!

Был понят, точно звался б – светлость!

Но кот не понят, как и я.

И потому мурчим, чего там

Нам вам о чём-то говорить.

Вы предались своим заботам,

А думать, то не суп варить.

Не есть его, черпая ложкой,

А переев затем икать….

Не родились котом иль кошкой,

Мир не дано вам понимать.

Alexandr Sidorovnin

МАРИ

Марго уже давно жила своей жизнью. Мари ценила свою независимость и свободу. и привила это своей дочери. Сама Мари росла в довольно суровых традициях. Она не могла свободно изъявлять свои эмоции. Был строгий запрет на любой вид протеста. Можно было выражать его, но только крайне дипломатично, предварительно хорошо обдумав форму, чтобы никого не обидеть. 

В жизни Мари - девушки из "хорошей семьи с древними корнями" было так много условностей, что с саммого раннего детства всякое проявление спонтанности строго наказывалось. Никогда родители и близкие могли позволить себе повысить голос друг на друга, на Мари, а уж о шлепках и стояниях в углу, или лишении десерта и прогулки речи не было. Мари долго объясняли, почему её поступок неприемлем. Почему лучше было бы поступить так, а не иначе. 

Мозги Мари так часто и усердно промывались, что она уже давно забыла, что же она чувствует и хочет. Все её поступки диктовались здравым смыслом и логикой. Она даже не могла сказать, вышла ли она  замуж по любви. Жюль был хорошей партией. А есть ли любовь и какова она, Мари и не задумывалась. Ей говорили: "Посмотри вокруг. Все так живут. Хочешь быть счастливой, не хочешь остаться старой девой, умей прощать и примиряться." Так Мари и жила. Только где-то глубоко Мари тосковала по искреннему смеху, по настоящей злости, по обычному теплу. Её мир был такой райский, спокойный, без драмы, но и без радости, глупости. Всё должно быть комильфо, прилично, и главное эстетично. 

Последнее время Мари чувствовала себя так странно. Эта история с печеньками, её галлюцинации. Жюль ей иногда намекал на то, что она неадекватна. С заботливым видом он советовал ей обратиться к психиатру.

В конце концов она всё таки съела печенюшки. Такое даже себе представить было невозможно. Мари отступила от правил, которым следовала с рождения. Она не пила чай, как всегда в пять, а с утреца, вместо завтрака приготовила себе громадную бадейку кофе с молоком (это тоже не укладывалось ни в какие рамки. Это был совсем не час приёма кофе. Да ещё и не в крохотной чашечке, а в такой громадной кружке, не понятно откуда взявшейся на её кухне.) и навернула всю вазочку!!! Боже, как вульгарно! Сколько калорий и сахара! А как это было приятно. Первый раз в своей жизни она так "нахулиганила". У печенья или у кофе был странный минальный привкус.

Мари задыхалась. Её тошнило. Были рези в животе. В промежутках между приступами она думала, что должна что-то вспомнить очень важное. Она подумала о Марго. О том, что её чадо в опасности. 

Она позвонила Марго и попросила её прийти. Да, она вспомнила всё!!! Марго грозит смертельная опасность!!!

Додо

Нет просто смысла жить двулично,

И соблюдая паритет.

Всё потому, где всё прилично,

Похоже, жизни-то и нет.

И будь собою, будь такою,

Какой слепил когда-то Бог.

Не стой под мнения пятою

И будет жизнь легка, как вдох.

На свете очень много мнений,

О том, как правильнее жить.

Кому-то труд фетиш, кто лени,

Готов всю жизнь свою служить.

Собою стала, выбор сделан,

Вперед, сбивая пальцы ног.

Свой путь черти на чёрном мелом,

И будь такой, как создал Бог.

Alexandr Sidorovnin

Не секрет, что каждая уважающая себя семья имеет свой девиз, герб, замок. Размеры замка могут быть от носового платка до внушительных построек наземных и подземных. Говоря о носовом платке сэр Персиваль I с ностальгией вспоминал детство первого графо-лорда. Именно на носовом платке умещался макет замка, который они, котёнок и мальчик с увлечением строили. Графо-лорд был благодарен котёнку, который кормился сам и добывал для сиятельного ребёнка строго запрещённые ненормированные пироги и запеканки. Котёнок твёрдо знал, что живот должен быть набит вкусностями, тогда и родится какой-нибудь плодотворный замысел. Вот и был выстроен замок в форме мудрой кошачьей головы.
К Замку вела очень извилистая и труднодоступная для непосвящённых дорога. Указатель имелся, но возникал он только перед глазами избранных. Кроме названия замка на стрелке было написано "Фомам неверующим вход воспрещён. Второй строкой "Слабонервным и скептикам: просьба не беспокоить". Избранных, естественно, выбирали коты-стражники, кошачьи глаза-лазеры надёжно защищали Замок от недобрых людей.
На воротах замка был укреплён фамильный герб владельцев. Щит был разделён на четыре части:верхнее поле: двенадцать женских фигур в кругу, профиль мощной кошачьей головы. Нижнее поле: белый конь на рыцаре в доспехах, огромный бубен. Весь щит был обвит розами с отменными шипами.

Лирическое отступление: Это не ошибка. Именно белый конь на рыцаре в сверкающих латах. Именно белого коня потребовала жена первого графа-лорда после того как её сиятельные товарки не выказали бурных восторгов после посещения её владений. Более того, некоторые, о ужас, усомнились в необходимости создавать и культивировать все эти многочисленные апартаменты в стилистике восточного шатра, интерьеров французских замков и т.д. И это после скромненьких приёмов, на которых бывали супруги! Когда в залах соседних замков из соблазнительных запахов был только удушающий аромат мехов, духов и бриллиантов! А в качестве еды предлагался мини-филе неведомой рыбы на тарелке величиной со Средиземное море. Зато сквозь кусочек филе можно было разглядеть не только бесценный фарфор, но и пересчитать все земные светила. А она-то, расстаралась, столы ломились от изобилия сытных и вкусных блюд! А исчезающие печеньки, они появлялись из воздуха, при первом желании!

В порыве гнева и ведра слёз, жена лордо-графа сломала каблук. Из искр от сломанного каблука возник рыцарь низкого роста, но крепкого сложения. На плечах рыцаря восседал Белый конь. Это с какого перепугу, конь верхом на рыцаре, воскликнул в сердцах от такой дури сэр Персиваль? Да как пожелала дама, вот он Белый конь! А так как у дамы есть муж, я только доставил коня. В благодарность рыцарь был устроен в гостевом домике на виноградниках замка. В подвалах домика было немало бочек элитного вина в благородной паутине.

Очнувшись от дремоты в огромном кресле и воспоминаний о прошедшем времени, сэр Персиваль вспомнил, что бубен уже давно скрылся в восточном крыле. Надо взглянуть, что-то он там поделывает против власти сэра Персиваля и воздать по заслугам. Кота боялись все. Любая сумасбродная выходка владельцев замка испарялась при виде янтарных глаз Кота и вопроса в духе психоаналитика: "А по шеям?". Мощный массажный эффект кошачьей лапы приводил в чувство абсолютно всех.

Людмила Koshlyandia

Маринка.

Русоволосая Маринка была дочерью Марии, что служила в доме ещё при прежних хозяевах. Её мать при новом режиме по-прежнему занималась уборкой помещений и помогала на кухне. Их хозяева уехали, помнится, за ними приплыла какая-то шхуна, а новые постояльцы были какими-то странными людьми. Некоторые из них периодически надевали военную форму, кажется, при этом они говорили, что «заступают на дежурство». На следующий же день они становились обычными курортниками и на дежурство заступали уже другие. Мария не сильно вникала во все это. Она отдыхала всего несколько часов в сутки и даже на шуструю Маринку совсем перестала обращать внимание. 

Маринка родилась в этом доме, хорошо знала его планировку и все потайные аллеи немаленького парка. Она давно научилась быть незаметной. Стоило прежней хозяйке начать спускаться с лестницы, как Маринка, мирно игравшая в каминном зале дома, легко ускользала через балкон в соседнюю комнату. Пока тяжеловесная мадам подойдет погреться к камину, русоволосая девчушка уже может оказаться далеко от этого места. Где теперь та мадам? Почему произошли с их домом такие изменения? Маринка иногда задавала матери эти вопросы, но та так мало обращала на неё внимание. 

Теперь в доме появилось много человек. Они заняли прежние хозяйские комнаты. Маринка замечала, что когда люди надевают форму с погонами, их лица становятся очень суровыми. А когда они облачаются в полосатые штаны и свободные цветастые рубашки, их совсем не узнать. Они бегут к морю и из замка хорошо видна узкая полоска пляжа, где вчерашние люди в погонах весело гоняют мяч. Маринке стало трудно оставаться незамеченной, и она решила, что будет играть со своими безделушками по вечерам, а может даже ночью. 

В тот день, вечером, она прокралась в каминный зал. С пляжа доносились веселые голоса их постояльцев. Значит, в доме осталась только её мать и ещё несколько женщин-работниц. Да, надо было помнить про тех, что в погонах. Их сегодня, кажется, двое. Один с раскосыми глазами, по имени Ибрагим. Другой, светловолосый, стройный, с цепким недобрым взглядом. В последний раз она видела, как они простукивали камин в библиотеке. Но библиотека в другом конце дома, она может спокойно поиграть со своим сокровищем…

Маринка расчесала русые волосы и присела возле камина. Всегда в этот момент она представляла себя принцессой. Вот сейчас она отсчитает нужный кирпич и достанет своё богатство. Первый раз она нашла голубые кристаллики совершенно случайно. В ту ночь, ещё при прежних хозяевах, ей не спалось. Она прошла в любимую комнату и села на пол. Лунный свет тускло освещал комнату. Вдруг Маринка увидела какое-то свечение в камине. Странно, в это время года камины не топили. Она протянула руку по направлению к этому свету, но наткнулась на кирпичную каминную кладку. Один кирпич, правда, немного сдвинулся. Маринка удивилась и просунула тонкую ручонку в образовавшееся углубление. Рука нащупала какие-то бумаги и тряпочку. Бумаги неграмотной девочке были не интересны, а вот тряпочку она развернула. Из неё выпало несколько кристаллов. На ощупь они оказались теплыми. Маринка решила, что это место теперь будет её тайником. Когда она вырастет, то станет сказочно богатой девушкой, ведь кристаллы наверняка бриллианты. Её мадам надевала по праздникам какие-то серьги и говорила девочке, что у неё в ушах теперь целое состояние. 

Ещё раз убедившись, что за ней никто не наблюдает, она отсчитала нужный кирпич. Теперь можно было и не считать, ведь она могла найти тайник и с завязанными глазами, но это был её своеобразный ритуал. Маринка достала камни, плотно сжала их в руке и ощутила необыкновенное тепло. В следующий момент что-то обожгло её спину. Комната поплыла перед глазами и рука невольно сильней сжала сокровище. 

Галина Солоденкова

Страшное дежурство.

Ибрагим не очень любил выходить на дежурство со Степаном. Этот напарник был неразговорчив, и слишком ревностно выполнял свою миссию. «Миссия» - слово-то какое. Простукивать камины, который черт знает сколько в этом доме, разве это миссия? Сегодня они решили искать в библиотеке. Ибрагим с удовольствием бы полистал мемуары, написанные прежними хозяйками дома. Правда, пару раз заглянув в них, он чуть со смеху не упал от той галиматьи, что занимала великосветских дам. Если бы не Степан, то он точно уселся бы в кресло и взял один из исписанных разными почерками томиков. Да, наверняка бы к нему пришел рыжий кот, что так любил бродить среди книжных полок. Да ладно, начитаемся в другой раз, а сегодня постучим по старым кирпичам.

Вскоре они нашли очередной тайник. Их было много в этом замке. Такое впечатление, что прежние хозяева с каким-то маниакальным постоянством создавали тайники чуть ли не в каждом камине. Хотя нет, был найден один в колонне, но этот случай скорее исключение. Тайник оказался снова пуст и Ибрагим уже хотел отправиться спать, но Степана привлек какой-то скрип. Он, как кошка, крадучись, пошел на непонятный звук, увлекая за собой напарника. Вскоре перед ними открылась милая картинка. Девочка с распущенными русыми волосами, крадется в комнату. Подумаешь, это же Маринка, дочь старой Марии. Вот она подходит к камину, присаживается и начинает считать кирпичи. Потом достает что-то светящееся. Ибрагим, засмотревшись на девочку, почему-то представил свою далекую дочку, а потому не сразу понял, что произошло.

Он очнулся от резкого хлопка, когда девочка резко вздрогнула и осела на пол.

- Мы нашли их, - сказал Степан.

- Что нашли?

- Ты что, начальник, забыл инструктаж? Это же те самые камни. Так, давай, бери камни и пиши отчет. Не забудь про меня, ведь это верное продвижение по службе. А я знаю, что делать. Будь спокоен, парк большой, спрячу так, что никто не найдет.

Ибрагим взял кристаллы и отправился в свою комнату. Быстро накидал черновик отчета, но решил немного подождать с его оправкой в главный штаб. Нет, тут не надо спешить. Он спрятал кристаллы в конверт и убрал его в потайное отделение бюро, оставшееся от прежних хозяев. Секрет этого ящичка он вычитал в одном из томиков мемуаров. Какая-то истеричная графиня описывала в подробностях свои похождения и заодно поведала о некоем ящичке, в котором она прячет подаренные многочисленными поклонниками ценности.

Старший майор взял бумагу и чернила, ведь он давно хотел написать своей далекой дочке письмо, но теперь ему надо было так много ей рассказать. Проделав значительный путь, Ибрагим оказался в ущелье, рядом с шумной рекой. Он перед этим долго бродил по окрестностям. Не просто так. Их учили забывать тяжелые моменты профессии, оставляя в голове только необходимые факты. Вскоре ему удалось переключить внимание на далекую черноглазую дочку.

«Моей дочери и всем её детям завещаю это чудо, что теперь сокрыто в камине нашего замка». Так он начал записку. Да, он уже решил, что хоть пару камней обязательно передаст дочке. Степан, доставая кристаллы из руки девочки, не стал их пересчитывать, а значит он ничего не сможет доложить об их количестве. Ибрагим сразу понял, что это не сапфиры и не бриллианты. Камни были невероятно теплыми, и интерес к ним его ведомства говорил в пользу того, что в них явно сокрыта какая-то сила.

Он немного рассказал о месте, где сейчас служит, описал замок и приступил к самой сложной части – рассказу о сегодняшнем событии. Тренинг не прошел даром, ему удалось все описать так, как будто он был лишь случайным зрителем произошедшего. Дальше Ибрагим изложил свои версии о предназначении камней. Это были в основном его вопросы и предполагаемые на них ответы. Почти закончив записку, он понял, что не учел главного. Он не знал, как подсказать далекой дочке о камине с тайником.

Они уже несколько лет тщетно искали, и лишь случай помог тайник найти. Пройдут годы, дочь подрастет, посетит старый дом и должна будет сразу отыскать спрятанное в нем сокровище. И тут Ибрагим вспомнил, что прочитал в каком-то из мемуарных томиков. «…О камине узнаешь в полнолуние, а на нужный камень в нем укажет луч солнца». Да это же подсказка! Память у полковника была хорошая и он стал быстро записывать на итальянском то, что удалось вспомнить из того текста. Нет, он не боялся, что его письмо прочтут перед отправкой. По инструкции сотрудники обязаны были личную корреспонденцию сдавать в открытом виде, но он давно имел обходной путь отправки писем. Итальянский хорошо знала его мать Зухра, она же пыталась научить ему и свою невестку, его жену, и уж точно передаст знания Мириам. А значит там, на Родине, эту важную приписку смогут прочитать только его родные.

Солнце совсем скрылось за горой, когда Ибрагим закончил писать. Надо было возвращаться. Первым делом, оказавшись в замке, он передал письмо веселой поварихе Нюше, которая сразу понимающе кивнула. Не первый раз она отправляла для старшего майора письма. Дальше надо было зайти к Степану и спросить о том, как он без него закончил дежурство. В комнате напарника было темно, значит Степан уже лег и заснул. Но вот что странно. Из-за знаменитого богатырского храпа своего сослуживца, часто не мог заснуть весь дом. А тут стояла полная тишина. Ибрагим включил свет и увидел Степана, лежащим на кровати.

Галина Солоденкова

Месть и переписанный отчет

То, что Степан был мертв, Ибрагим догадался сразу. Рядом лежала записка с коротким текстом: «Я видела всё». Ибрагим стал быстро соображать, что же ему теперь делать. Первой мыслью было то, что кристаллы можно передать дочери все. А потому надо срочно вернуть их в тайник, переписать свой отчет и найти Нюшу, ведь в письме для далекой Мириам надо сделать важную приписку. Однако, на кухне ему сказали, что Нюша уже уехала в город. Странным было, что и Мария, которая редко покидала замок, тоже куда-то исчезла. Кажется Ибрагим начинал понимать, кто мог оставить эту короткую записку в комнате Степана.

Он достал из бюро кристаллы, пробрался незамеченным в комнату с видом на море, и наклонился к ещё открытому тайнику. Прежде надо научиться находить этот нужный кирпич самому. Он занялся подсчетами: столько-то сверху, столько-то снизу… Эти точные данные можно было бы тоже передать дочери, но Нюша уже далеко. Он засунул камни внутрь тайника, при этом нащупав в нем какие-то бумаги. На лестнице раздались шаги, и он поспешил закрыть тайник. Встречаться с сослуживцами не входило пока в его планы.

Ибрагим выскочил на балкон, соединяющий несколько комнат,  тихо прошел до крайнего кабинета, потайная лестница которого как раз соединялась с его комнатой. Здесь он достал свой отчет и быстро сжег. В новом описании происшедшего этим вечером в замке, не было ничего о тайнике. В сухих выражениях, Ибрагим описал, как искали со Степаном в библиотеке тайник, как Степан услышал какой-то скрип в соседней комнате, как она нашли в комнате дочь Марии, лежащую на полу. Как он, Ибрагим, пошел искать Марию, но так и не нашел. За время его отсутствия тело девочки исчезло, и кто-то убил Степана. В конце Ибрагим просил начальство позволить ему вести расследование этих странных событий в доме. В темном углу комнаты послышалось легкий шорох и как будто даже ему почудились слова «БРРЕД». Ибрагим подскочил к этому месту и увидел своего любимца, кота Шаха.

- Шах, это ты сказал?

Но Шах лишь подсунул свою рыжую голову для ласки. Надо же так воображению разыграться, подумал старший майор. Ещё раз перечитал свой отчет. Понял, что и правда написан полный бред, но понадеялся, что подтвердить, что все было иначе уже некому. На возвращение Марии он не надеялся.

Галина Солоденкова

Воспоминания Ибрагима (часть 1)

В надежде ждём прихода завтра,

Считая – к частью то портал.

Дана судьба нам динозавра,

Пусть завтра он совсем не ждал.

Кто преступил, так тот и судит.

И нет спасенья как в кино.

Я б рассказал про то, что будет?

Вам не понравится оно.

Живи сейчас, храня надежду,

Жди совпадения светил….

Возможно, будешь, где-то между,

Судимыми и кто судил.

Alexandr Sidorovnin

Его подключили к расследованию. Более того, назначили начальником следственных действий по убийству сотрудника НКВД Степана Можейкина,  исчезновению тела убитой несовершеннолетней Марины Николиной, а также  о возможном побеге с места преступления её матери. Для Ибрагима это было вновь – заниматься расследованием убийства, о котором по большому счету уже почти все знал. Убийство Маринки произошло на его глазах, о том, как Мария отомстила Степану за свою дочь, он вполне догадывался. Его задачей в настоящий момент было создать бурную следственную деятельность для того, чтобы его ведомство приняло итоговое заключение. Какое? Он пока не знал, но готов был потратить эти дни на создание версии, о которой уже никто не скажет, что это БРРЕД!

Да, те галлюцинации о том, что кот мог что-то сказать, Ибрагим все ещё не мог забыть. Но в эти дни у него все чаще всплывали в памяти его первые шаги в секретном ведомстве. Мальчишкой из далекого селения он пошел в армию. Единственным отличием от остальных было то, что он мог, помимо русского и родного узбекского,  говорить на двух иностранных языках. Мать учила сына довольно жестко, хотя он совсем не понимал смысла таких учений. В их кишлаке не то, что говорить на инородном наречии никто не умел, на своем языке писать не могли. Но именно это умение в нем сразу заметили. Юношу направили в закрытую школу, где он продолжил изучение языков и научился работать на ключе. Через пару месяцев Ибрагима подключили к занятиям в небольшой группе, и смысл занятий он понял не сразу.  

Группа занималась интересной наукой. Наукой о таинствах окружающего мира и внутренних природных возможностях человека. В эзотерике Ибрагиму больше всего нравилось умение познавать свои способности, чем то, что касалось способностей других.  Ведь гораздо разумней не сделать ошибок самому, чем рассчитать ошибки других на пару ходов вперед. На тот момент он считал себя уже исключительным, ведь на всех практических занятиях показывал лучшие результаты.

Карьера Ибрагима постепенно шла в гору. Перед войной он точно знал, а может предвидел, что предстоящие военные действия не коснутся ни его, ни его семьи. Сразу после отпуска, который он провел в родном кишлаке, Ибрагим получил неожиданное направление. Самарканд? Как, страна на грани войны, а меня направляют куда-то в Самарканд?.. Но вскоре новые курсы, на этот раз по грамотной съемке объектов на ярком солнце и в полумраке, переключили его внимание с этой проблемы на проблему передачи нужного цвета путем колдовства над всякими выдержками и диафрагмами. Эти названия, как и их суть, он с самого начала запоминал с трудом. Даже составлял себе некие таблицы, с помощью которых впоследствии мог хорошо выполнить съемку. Вот только никто не говорил, что же предстоит снимать в том далеком Самарканде.

В столичном аэропорту он познакомился с парнем, которого звали Малик. Малик был членом съемочной группы, которая тоже направлялась в Самарканд. Но он явно не был ИХ человеком. А потому Ибрагим свел пустой разговор к простому обсуждению предстоящих приключений, но в вопросах, задавать которые давно умел, узнал много интересного. Да, не просто так им так тщательно вбивали сложную науку. Малик с группой документалистов едет снимать хронику вскрытия гробницы, а вскрытие это производится по инициативе САМОГО.  Ибрагим вспомнил свой давний визит в Самарканд и случайный разговор с братом матери, жившим в городе, что существует проклятие старинного захоронения, которое, в случае его разграбления грозит гибелью всей стране. О том, что они едут снимать вскрытие чьей-то гробницы, Ибрагим уже понимал. Но что это за гробница и какова его миссия он догадывался с трудом. Да и Малик, как только шасси самолета оторвались от ВПП, замолчал, а значит поток информации, которую можно было разгадать иссяк.

Галина Солоденкова

МАРИ, ЛАУРА, АМАЗОНКИ

А правды в жизни, разве долька,

И то закрыта, как Сезам.

Как тяжело соврать настолько,

Что в то поверишь даже сам.

Честна собака если лает,

Всегда взаправду режет нож.

А правда, так порой бывает.

Воспринимается как ложь.

Мы врать учились и умеем,

Но кто в добро, а кто во зло.

Но так и так всегда трофеем,

Все те, кому не повезло.

Они обмануты, а цели

Того обмана не видны.

Как жили, если б не умели

Мы врать, не знали бы вины.

Но также многого не знали,

Всей правды не произнести.

В ней часто ужасы в финале,

И как шлагбаум на пути.

Александр Сидоровнин

Мари стройная брюнетка с синими глазами и тонкими чертами лица. Мать её была итальянская аристократка известного древнего рода. Отец - русский белоэмигрант тоже благородных кровей. Лаура - мать Мари с детства была замкнутой, довольно странной. Шумному обществу сверстников она предпочитала одиночество, уединённые игры в саду. Часто гувернантка заставала её в изолированном уголке сада у ручья под старым раскидистым дубом. Лаура разговаривала с невидимыми существами, с бабочками и стрекозами, много смеялась и выглядела счастливой только там. Родители были несколько встревоженны необычным поведением девочки, но Лаура хорошо училась, была вежлива, здорова. Иногда она начинала рассказывать им свои небылицы. Приходилось её решительно пресекать. Фантазёрам нет места в современном обществе. Родители делали всё, чтобы Лаура была практичной, рациональной, а не витала в облаках.

Лауре снились странные сны. Часто ей снилась покойная прабабушка, которую Лаура хорошо помнила. Их род славился долголетием. В её снах прабабушка была прекрасной молодой женщиной с тяжёлой массой длинных распущенных иссиня-чёрных локонов  и тёмно-синими глазами. Лаура любовалась гибким телом амазонки, которая сливалась в галопе с лошадью. Женщина не пользовалась ни седлом, ни поводьями. Изящное животное, казалось, было счастливо служить своей хозяйке, улавливая её малейшее желание. Иногда амазонка сажала Лауру перед собой, и они бесстрашно и беззаботно мчались навстречу ветрам.

Додо

Воспоминания Ибрагима (часть 2)

Их двухмоторный ПС-35 готовился к посадке на военном аэродроме Самарканда. Четкая посадка, шасси касаются полосы, реверс, непродолжительная рулежка, и вот они уже на стоянке. Их ждали. В старенький ЗИС устремилась все документалисты со своей многочисленной аппаратурой. Малик пожал руку Ибрагиму и скрылся в автобусе. Он же остался стоять, ослепленный жгучим солнцем. В этот момент от черной легковушки, притаившейся за автобусом, к нему направился человек в плаще. Плащ в жару скорее всего был необходим, чтобы скрыть лычки на форме.  

- Капитан Каримов? Вы поедете со мной.

Ибрагим не так давно получил новое звание. Три прямоугольника на краповом фоне так понравились его жене в тот последний день побывки, когда он, надев форму, поспешил проститься с родственниками. Новое назначение – новая веха в его службе. Пока продвижение шло легко, ведь все звания он получал за то, что умел быстро учиться. А вот для чего понадобятся необычные умения, которыми он уже обладал, ему оставалось только догадываться. Ибрагим не привык к обращению «капитан» и впервые за ним прислали машину. Видимо теперь надо быть особенно начеку, раз в жизни наступают такие перемены.

Он быстро сообразил, что съемочная группа поехала другим маршрутом. Они же двинулись куда-то за пределы города и вскоре остановились.

- Мне надо какое-то время, чтобы посвятить вас в курс дела. Вы знаете, для чего командированы сюда?

- В общих чертах. Мне необходимо следить за вскрытием гробницы, делать свои фото и тщательно взвешивать свои отчеты, прежде, чем переслать их.

- Меня предупредили, что вы почти ничего не знаете о той работе, что вам предстоит. Может быть это даже хорошо. 19 июня мы начинаем вскрытие гробниц мавзолея Гур-Эмир. Вы должны тщательно следить за всем происходящим. Есть какие-то сведения, что это исследование может сопровождаться последствиями, но вот какими, пока никому не известно. Потому управление предложило вашу кандидатуру, порекомендовав ваши навыки. Мы не можем сказать, на что стоит особо обратить внимание, а потому надеемся на вашу хваленую интуицию. Да, нам рассказывали, как вы на учениях просто предсказали о том, как поведет себя ваш напарник, и это лишь на основании его незначительного комментария. Но здесь другое. Тут надо уметь чувствовать и слышать то, что не могут слышать другие.

- Попрошу изложить немного подробней о том, кому принадлежат гробницы. Мне это поможет сосредоточиться. Правильно я понял вас, что их несколько?

- Да, в мавзолее несколько захоронений. Среди них Амир Тимур и его потомки. Особенно интересны склепы самого Тамерлана и его внука Улугбека. Извините, капитан, но в мои инструкции не входит давать вам какие-то подсказки. Они могут неправильно направить ход ваших мыслей, потому на этом разговор закончим. Сейчас вас отвезут в дом, в котором вы встретитесь с теми, с кем уже успели познакомиться в самолете.

Ибрагим и сам понимал, что ему лучше не иметь каких-то предварительных мнений на счет вскрытия этих гробниц. Нет, он сам во всем разберется и попытается применить свои знания на практике. В доме, в который его доставили, он снова увидел шумную компанию документалистов. Они тщательно налаживали оборудование для предстоящей съемки. Малик радостно пожал ему руку и спросил о причинах задержки. В его глазах чувствовалось любопытство, ведь не просто так капитана ГБ встретили на персональном автомобиле. Но Ибрагим с легкостью увел разговор в увлекательную сторону истории мавзолея. Малик быстро переменил направление разговора, но Ибрагим чувствовал, что фотограф не так прост и его приветливые поклоны и лучезарная улыбка неплохо маскируют цепкий, будто фотографирующий все детали взгляд.

Через день, ранним июньским утром они были возле объекта. Да, Ибрагим предпочитал его именно так называть, мысленно формируя предстоящий отчет. Сонный город только начинал просыпаться, когда их группа спустилась вниз. Рабочие, фотографы, люди в штатском, какие-то старцы (скорее всего переводчики с арабского). Малик тоже был здесь, но даже не заговорил с Ибрагимом. Да и он сам не спешил ни с кем устанавливать контакт. Прежде всего, как учили, надо было установить контакт с этим необыкновенным местом. Его энергетику он почувствовал сразу, как только вошел.

Галина Солоденкова

Лаура

Для затравки анекдот от Его Высочества.

Учитель французского просит учеников написать первое сочинение. Он объясняет, что в захватывающем читателя сюжете должно быть обязательно три составные: религия, аристократизм и интрига. 

Ученик на задней парте через пару минут поднимает руку:

- О Боже! - сказала графиня - Я беременна и не знаю от кого.

Лаура любила рисовать, сочинять музыку, петь и танцевать. В пять лет она написала свои первые стихи. Она была хорошей пианисткой, потому что пока она играла гаммы и этюды, её оставляли в покое, и она могла мечтать. В семье Лауры считалось, что ребёнок должен быть всегда занят чем-то "полезным". "Сделала уроки, уберись в комнате, а теперь займись музыкой, сделай гимнастику..." Поэтому Лаура так любила одиночество, свой богатый волшебный мир говорящих цветов и животных, так отличающийся от серого и полного обязанностей, ненужной, глупой суеты, критики и осуждения, бесконечных требований совершенства мирка её родителей и друзей. Все попытки творчества Лауры жестоко высмеивались. Лаура даже не могла иметь свой дневник. Её мама, которая рылась везде во время своих уборок (у них была горничная, но её мама - маньяк периодически должна была наводить порядок сама) не считалась с чувствами девочки, не только вмешиваясь в самое сокровенное девочки, но и бестактно критикуя. 

Когда уже потом, будучи взрослой женщиной, на консультации у психолога она рассказывала об этой части своего детства и юности, психолог спросила её: "Вы знаете, что Вас не уважали? Что Ваши основные права ущемлялись? Вы не думаете, что  такое обращение с Вами было непозволительным?" Лаура тогда растерялась. Она как раз рассказывала о своём "счастливом" и "безоблачном" детстве. Лаура ответила психологу, что как же она могла судить. Ведь это был её единственный опыт. Она и не подозревала, что могло быть иначе.

Лаура увлекалась персидской поэзией, к которой её инициировала тётя. У тёти Лауры была удивительная тяга к мистичному, медитативному востоку. Лауру завораживал этот певучий, яркий и образный язык.

Однажды случилось что-то необыкновенное. Лаура познакомилась в доме у друзей семьи с иранцем. Он был поэтом, художником и журналистом. У них сразу возникла непреодолимая тяга друг к другу. Наконец-то Лаура нашла родственну душу. Она осмелилась опять писать стихи и петь.  Аббас поддерживал её, вдохновлял. 

Лаура знала, что ничего хорошего из этой связи не выйдет. Она так и сказала об этом Аббасу. Но сердце её рвалось к нему. Под любым предлогом она ускользала из дома, чтобы прильнуть к родной груди. Только с Аббасом она становилась самой собой. Она смеялась и плакала одновременно, купаясь в его любви и восхищении. 

Конечно же окружающие заметили в Лауре перемену. Да и Лаура, несмотря на замкнутость, не любила лгать. Она попыталась ввести его в семью, пригласив на свой день рождения. 

Был большой скандал. Ей сказали, что она была эгоисткой, что она порочит их древний род, что её отец должен будет распрощаться со своей карьерой, которую он так упорно строил с нуля, тяжёлым трудом, без всякой поддержки. Лаура знала, что и её брату тоже все пути будут закрыты. Такую цену за своё счастье она не хотела.

Всю её жизнь потом перед глазами у неё был тот прощальный взгляд Аббаса, полный любви и печали. Она вспоминала его глуховатый, низкий голос, его шутки и песни. 

Додо

Антон и Лаура

А одиночество порой 

Бывает в радость.

В которой занят не игрой,

Сплошная нагость.

Себя обманывать трудней,

Больнее раны,

Что заживают много дней,

Ведь мы тираны

Ещё какие вот себе,

И так жестоки.

Даём ужасные судьбе

Срока и сроки.

Не отмолить их не отбыть.

Они – до смерти.

И душу нам не излечить,

Уж вы поверьте.

Начало чистое – в юнце,

Затем мараем….

И потому всегда в конце,

Мы умираем.

Alexandr Sidorovnin

Антон - русский аристократ - был другом семьи Лауры. Он был высок и статен, но предпочитал держаться в тени. Обычно он только отвечал на вопросы, которые были адресованы ему напрямую. При этом он проявлял тонкое и очень своеобразное чувство юмора. Его считали чудаком, каким он в сущности и был. Несмотря на некоторую замкнутость Антона в его обществе было хорошо, уютно. Он словно бы светился изнутри. Да, он был из тех, с кем можно наслаждаться тишиной.

Антон не любил светские мероприятия. Но бывал частым гостем в доме Лауры. При первом удобном случае он сбегал в детскую. Гости часто приходили со своими детьми. Там он преображался, давая полную волю неистощимой фантазии, выдумывая весёлые игры и истории. 

Дети росли. Но в обществе Антона они снова возвращались в детство. Антон был свидетелем и поверенным грустной истории любви Лауры. Он, единственный из окружения, поддержал Лауру, пытаясь утешить.

Репутация Лауры была основательно подмочена. Родители начали торопливо подбирать ей партию. Лауре никогда не нравились молодые люди её круга. Папенькины сынки они только и говорили, что о карьере, скачках и деньгах. 

Мать Лауры - и так всегда насмешливая и холодная, но особенно жёсткая после скандала, разговаривала с Лаурой только в резком тоне. Брат её был занят своей учёбой, своими любовными приключениями. Отец никогда не участвовал в семейной жизни, никогда не интересовался жизнью своих детей.

Лаура была в отчаянии. Каждый день в гостях были семьи с молодыми людьми "на выданьи". Она чувствовала себя загнанной. Она предпочитала быть одна, чем вести светский образ жизни с нелюбимым, пустым человеком.

В тот вечер за столом было как всегда много людей. Дамы в ослепительных декольте, мехах и бриллиантах. Мужчины в смокингах. Для Лауры пустые разговоры, хвастовство мужчин, жеманство дам было пыткой.

Лаура чувствовала на себе сочувствущий взгляд Антона. Она была ему так благодарна за это.

После ужина она вышла на террасу. Как ей было хорошо одной. Вечер был довольно прохладный, но Лаура не чувствовала этого. Она жадно вдыхала запах земли и трав. Прислушивалась к ночным звукам, которые заглушали разговоры и взрывы смеха в гостиной. Мать пару раз пыталась заставить Лауру вернуться к гостями и уделить внимание молодым людям, один из которых, может быть, если Лауре повезёт, обратит на неё своё благосклонное внимание.

Лаура наслаждалась покоем, природой. За спиной у неё раздались мягкие шаги. Мужчина вежливо кашлянул. Это был Антон. Лаура так любила его певучий, еле уловимый акцент.

Додо

АНТОН И ЛАУРА. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Антон выглядел взволнованным.Лаура поняла, что он хочет сказать её что-то важное.

- Лаура, я понимаю Ваше состояние. Я хорошо Вас знаю. Ваша рана ещё совсем свежа. И Вы всегда мечтали быть свободной, учиться, путешествовать. Я люблю Вас, Лаура. Выходите за меня замуж. Я предоставлю Вам полную свободу. Я понимаю, что Вы не разделяете мои чувства. Вы сможете делать всё, что хотите, без всяких условий в обмен. Даже если Вы полюбите другого человека, я никогда не буду препятствовать Вашему счастью, как бы больно мне это не было. Знайте только, что где-то глубоко в сердце я мечтаю о том, что однажды Вы меня полюбите. Больше я никогда Вам даже не намекну на это.

Лаура была в полном смятении. Она всегда мечтала путешествовать, вливаясь в разные культуры, общаться с интересными людьми, изучать языки, музыку. Предолжение Антона было очень заманчивым. Тем более что она знала его с детства и обожала так, как обожают старшего брата или весёлого дядюшку. Именно Антону она поверяла свои детские секреты.

Ночью ей опять приснился сон про амазонку. Амазонка подвела её к полуразрушенному замку, странно напоминающему общими очертаниями сидящую кошку. 

Когда-то они с родителями и братом были в гостях у Антона. Лаура тогда сразу узнала места из своих снов. Эти горы, море. Здесь она скакала на коне с прекрасной амазонкой. Тогда-то, во время одной из прогулок по окресностям Антон повёл их к этому замку. С тех пор почему-то у Лауры эти развалины всегда ассоциировались с представлениями о родном доме. Об идеальном родном доме, где тебя понимают, принимают такой, какая ты есть, где тебя не судят, не осуждают, где ты можешь быть совершенно голой, сободной и телом, и душой.

На следущий день Лаура дала согласие на брак и попросила в качестве свадебного подарка этот замок с садом, к нему примыкающим. Антон был также согласен и с тем, что строительные работы будут проводиться согласно любому пожеланию Лауры.

Додо

Как зайчик ускользает взгляд

Куда-то влево.

С тобою пара, говорят – 

Ты королева.

А я, наверное, король,

А может принц там.

Ты мне себя любить позволь,

Отставь свой принцип.
Но ты смеёшься и молчишь,

Я сыт борьбою – 

Мне этот мир и нужен лишь,

Когда с тобою.

Как тайны в детстве погребов

И стройплощадки.

Во взрослы жизни, здесь любовь

Играет в прятки.

Alexandr Sidorovnin

Антон и Лаура. КОРОЛИ И КОРОЛЕВЫ

Вскоре была объявлена помолвка. Начались приготовления к свадьбе. Родители Лауры были счастливы. О лучшей партии они и не мечтали. Мать Лауры была возбуждена. Лаура в этот раз была в центре внимания, чего она терпеть не могла. Дома Лаура любила ходить босиком и в свободных балахонах. Корсеты, каблуки и навороченные причёски она ненавидела. Только когда приходил Антон, она могла отдохнуть в тишине и покое во время молчаливых прогулок. 

Как-то утром Антон получил от Лауры записку:"Вы мне нужны. Срочно." Антон, не медля ни секунды, пришёл к своей невесте. 

- Антон, я беременна - сказала бледная Лаура. - Если Вы расторгнете помолвку, я Вас пойму. Не беспокойтесь обо мне и о ребёнке. Нам уже не будет места ни в этом доме, ни в этом обществе, но я сильная. Я справлюсь. К тому же знание языков и музыки не дадут нам пропасть.

- Лаура, я люблю Вас - ответил Антон. Я буду счастлив участвовать в воспитании ребёнка моей любимой женщины. Это Вас ни к чему не обязывает. И даже при таких обстоятельствах я никогда не буду посягать на Вашу свободу, поддерживая Вас всеми доступными мне способами. Никогда, никому я не открою нашу тайну.

Родители Лауры были удивлены тем, что Антон настаивал на скорейшем проведении церемонии "Ни Лаура, ни я не хотим особого торжества. Пусть будет скромная свадьба в кругу самых близких людей. К тому же мне надо возвращаться на родину. Я совсем запустил мои дела."

К облегчению Лауры и Антона свадебная церемония состоялась через неделю и не была такой помпезной, как хотела её мать.

Молодожёны начали собираться в путь. Лауру раздирали противоречивые чувства. Во время обручения она залилась слезами представляя себе, что это мог быть её Аббас, и как бы она была счастлива. Антон участливо сжал её руку. 
И в то же время Лаура была рада свободе. Что ей больше не придётся вести светский образ жизни, принимать гостей и вести никчемные беседы, изображая эмоции, приличествующие ситуации. Что больше её не будут постоянно критиковать. 
С Антоном она может быть сама собой. Плакать тогда, когда хочет, смеяться, выдумывать истории, петь и танцевать. Антон на всё, что делала Лаура, смотрел с восхищением. 
Она любила своих родителей, брата и прочую родню, хотя и частенько чувствовала себя с ними чужой, не такой, как они. Ей было жаль прежнюю Лауру - неуверенную в себе, неловкую от постоянных насмешек матери и тётушек. Мать Лауры высмеивала её каждую черту, каждый жест, походку, голос... Антону было трудно убедить Лауру в том, что она прекрасна. И ему было приятно повторять это и наблюдать за удивительным преображением Лайлы только от этих слов.

Доброе слово, доброе слово,

Каждый из нас будет слышать так рад.

Чтобы казалось здесь и такого,

Но веселее становится взгляд.

Слово всегда, оно только лишь слово,

Это не деньги, не хлеба кусок.

Но и дороже подарка любого,

И не имеет хранения срок.

«Милая», «милый» и прочее это,

Слов этих много – конца не видать.

И из-под ног убегает планета,

Кажется, даже способна летать.

Доброе слово, доброе слово,

Каждый из нас будет слышать так рад.

И необычно что – от любого,

Но от кого-то приятней в стократ.

Александр Сидоровнин

КОРОЛИ И КОРОЛЕВЫ

Лаура была рада оказаться в доме Антона. Впервые в жизни она дышала полной грудью. У неё не было абсолютно никаких обязательств, она не должна была подчиняться никаким правилам. Вместе с Антоном они носили свободные балахоны, купались голые в море. Особенно Лаура любила ночь и ночное море. Чернота моря, отражающего звёзды, сливалась с небом. Лаура купалась - парила в звёздах.

Наконец-то она имела право жить свою жизнь. Она всегда чувствовала себя лишней. Словно ей надо было заслужить право быть, дышать, оказывая услуги близким, оправдывая их ожидания. Она открывала себя саму. Это чувство, что она ценна сама по себе, такая, как она есть, без всяких условий и требований, без обязательств, было ново и так приятно.

Дом Антона был светлый и просторный. Казалось, что вещи в нём тоже жили своей жизнью. Окна и двери дома были постоянно открыты. Между садом и домом не было особой границы. Сад был дикий, но уютный, с едва видимыми дорожками, арками и "полуразрушенными" беседками. Под стать дому. Садовник и горничные поддерживали этот живописный беспорядок.

Когда прислуга уходила, Лаура и Антон с удовольствием сбрасывали даже те свободные одежды, которые и так не стесняли их. Лаура всегда любила ходить босиком. Земля с любовью питала её своими соками. 

Антон был тоже хорошим музыкантом. У него был низкий, бархатный голос. Они всё время пели, играли и импровизировали. Распорядка у них не было никакого. Какое же это было счастье.

Лаура становилась всё более спонтанной. Сначала она много плакала от волн радости и благодарности жизни, от жалости к той прежней, мёртвой Лауре. Её слёзы сразу же переходили в звонкий смех.

Округляющиеся формы Лауры, её светящиеся глаза, вся она, источающая свет, восхищали Антона. Ему больше ничего не было надо. Они проживали каждый момент счастья полностью, до последней капли.

Надо было начинать строительные работы. Лауру словно что-то подстёгивало. Она ходила с архитектором по развалинам. Удивительно, как архитектор сразу понимал, что  хотела Лаура. Он улавливал то, что она ощущала в том или ином месте и как бы хотела чувствовать себя, воплощая это в чёткий план. Лауру поражало это их родство душ. 

Роды Лауры были длительные, как и большинство первых родов. Вплоть до первых потуг Лаура гуляла по саду и по дому в сопровождении Марии - акушерки и Антона. Она останавливалась только во время схваток, цепляясь за деревья, за руку, за плечи Антона. Он гладил ей спину, прижимал к себе. Его, обычно молчаливого, захлёстывал поток слов любви.

Девочку назвали Мари.

РАЙ И АД. БЕСКОНЕЧНЫЙ КРУГОВОРОТ

Новый дом был хорош! Сразу слева от больших чугунных витых ворот стоял дом для прислуги. Довольно широкая, тенистая аллаея, обрамлённая липами, вела к основному зданию. Скамейки, статуи, фонтан, ажурные фонари, громадные окна, резные камины.... Всё было так, как хотела Лаура - просто, светло и тепло, уютно. Ненавязчивая роскошь, пастельные краски, незаметный комфорт, всё дышало умиротворением и любовью.

Крошечная Мари была спокойна и улыбчива. Большую часть времени она спала, прижавшись почти голым тельцем к обнажённому телу матери. Лаура жила в ритме ребёнка. Если часы в доме и были, никто не ориентировался по ним. Антон тоже наслаждался покоем и теплом. 

Молодая акушерка Мария приходила к ним всё чаще и с удовольствием возилась с тёзкой. Мария была ещё не замужем. 

А вне этого рая был сущий ад. Политическая атмосфера нагнеталась. Началась первая мировая война.

Антон ушёл на фронт. Дом опустел, хотя вроде бы всё текло как прежде. Мари начала делать свои первые шаги инопланетянки. Только всё пространство, казалось и стены, и деревья в саду, и птицы - всё было пронизано тревожной пульсацией.

Лауре опять снилась амазонка. Ей казалось, что Мари удивительно на неё похожа. Те же тёмно-синие глаза, окантованные густыми чёрными ресницами, тот же излом чётко очерченных бровей, белая кожа, контрастирующая с иссиня -чёрными локонами, ярко алый пухлый рот... Амазонка словно предостерегала Лауру от чего-то. 

Иногда Лауре снился храм с залом для ритуалов. Она узнавала в нём свой дом. 12 женщин и мужчин одетых в белые свободные одежды кружились в необыкновенном танце под чарующие звуки ударных и колдовскую музыку, которая вилась в прекрасном, неповторимом узоре. Фигуры танцоров размывались в движении, как и музыка. Оставалось только само движение. Танец без танцора. Вечное преображение энергии любви, пронизывающей всё сущее, и пульсирующую в пустоте и тишине.

Додо

Воспоминания Ибрагима (часть 3. Вскрытие гробницы)

В этот день, 19 июня, что-то помешало вскрытию гробниц. Их спешно отвезли обратно, во временное пристанище. На следующий день все снова повторилось, но только их теперь вовсе не допустили внутрь. Ибрагим втайне начал надеяться, что может и не придется вникать в какую-то тайну, ведь все-таки ещё очень сомневался в своих способностях. Его предчувствия, что некто (он с трудом понимал, человек это, или какая-то сила) препятствует вскрытию захоронения, вскоре подтвердились. Старик-хранитель, что много лет содержал мавзолей Тимуридов и предупреждал о последствиях его осквернения, как оказалось, не поверил показанным ему разрешающим бумагам. Он упорно сопротивлялся произволу властей и называл это действие началом конца. Но 21 июня, когда они снова собрались у входа в Гур-Эмир, поползли слухи, что старец пропал. Причем не просто пропал, а даже оставил записку, что теперь все и всем здесь дозволительно делать. Ибрагим больше удивился не самому исчезновению преданного хранителя, сколько тому, что за ночь успели завершить все остававшиеся приготовления к вскрытию. Он отошел в сторону и, как учили, отстранился от обдумывания истории со стариком, всецело направив энергию на происходящее…
Итак, большая комната. Она тускло освещена, но света вполне хватает для работы телекамер. Малик возится с какими-то последними замерами. Два старика (или они только кажутся стариками в таком свете), изучают надпись на плите. Трое рабочих проверяют состояние тросов, прикрепленных к нефритовой плите саркофага. Ибрагим не почувствовал этим утром никакого волнения, более того, стал понимать, что отчет будет сведен лишь к простым описаниям происходящего.
Плиту начали поднимать лишь через пару часов. Состояние тросов вызвало сомнения у проверяющих, но их поторопили, ведь к полудню ожидали приезд правительственной делегации. Ибрагим четко помнил тот момент, когда у него вдруг закружилась голова. Почти тут же с визгливым треском оборвались тросы и погас свет. В полном мраке звучали лишь тихие голоса, отчего создавалось ощущение полной нереальности происходящего. С трудом они выбрались на поверхность. Ибрагим старательно прислушивался ко всем обсуждениям произошедшего. Почти все мысли присутствовавших как-то укладывались в его голове6 но чего-то не хватало. Тут он понял, что куда-то пропал Малик.
- Уважаемые, кто видел, как выбрался Малик? Может он все ещё в гробнице?
- Нет, Малик пошел пить чай в ближайшую чайхону.
Где-то через час им сообщили, что свет снова есть, но лебедка, поднимающая тросы так и не работает. Группа поняла, что двигать плиту им предстоит вручную. Вдруг Ибрагима кто-то дернул за рукав.
- Мне надо тебе сообщить что-то важное.
- Малик, я переживал за тебя. Давай потом, нам снова надо идти внутрь.
- Нет. Ибрагим, выслушай. Мне в чайхоне два старца дали прочитать текст книги. Она на арабском, но ты же знаешь, что я вполне читаю на этом языке. Нельзя открывать могилу Тимура, тогда в этот мир придет разрушение.
Ибрагим привык, что часто полные бессмыслицы слова, становятся реальными предсказаниями грядущего. Но в тот раз ему так хотелось скорее закончить начатое, что он просто отмахнулся от предостережений товарища.
Вскоре плита была снята и в руки антрополога был передан череп когда-то высокого человека. То, что это и есть Тамерлан, выяснилось гораздо позже. Но Ибрагим уже не принимал участия в тех изысканиях. На следующий день началась война и его срочно отозвали в столицу. Здесь он написал три отчета. Первый сводился к простому описанию произошедшего. В нем он также упомянул последние слова Малика, которого видел в тот день в последний раз. Во втором отчете были сведены воедино все  данные о том, что почувствовал сотрудник НКВД Ибрагим Каримов и какие выводы он делает из увиденного и услышанного. А вот последний отчет содержал лишь одну короткую запись: «Кристаллы активизированы, стоит опасаться их влияния на нашу жизнь, нельзя допустить из попадания в посторонние руки».
Через пару дней он узнал о рождении дочери. В телеграмме, правда, говорилось, что родились дочки, но он подумал, что это простая ошибка уставшей телеграфистки. Имя для возможной девочки они с женой в последний его визит придумали. Мириам. Когда теперь он сможет её увидеть? Как он и предполагал, в воинскую часть его не отправили, а закинули просто в райский уголок на берегу моря, да ещё в старинный дом, возвышавшийся над обрывом.

Галина Солоденкова

ИХ ПУШИСТАЯ СВЕТЛОСТЬ - ПЕРС ВЕЛИКОЛАПНЫЙ

Ещё с самого начала строительства у Лауры под ногами всё время крутился этот странный кот. Он был полосатый, рыжий и очень большой. Он разгуливал по руинам с хозяйским видом, слушал внимательно беседы Лауры с архитектором и, казалось бы, одобрительно  урчал.
Когда семья уже переехала, кот, по всей видимости, чувствовал себя в доме великолепно. Горничная и садовик оотносились к нему с большим уважением и баловали при каждом удобном случае.
Как-то, само собой, кота все звали Сэр Персиваль Велоколапный или просто Персик в минуты нежности.

ВОЗВРАЩЕНИЕ АНТОНА

В тот день с утра моросил мелкий дождик. Было прохладно. Пришлось затопить камин. Лаура сидела в кресле - качалке с Мари, завёрнутой в плед. У Перса был какой-то загадочно-торжественный вид, словно он ожидал чего-то значительного. Раздался мелодичный звон дверного колокольчика. Кот уже сидел у двери и радостно мяукал. У Лауры бешенно забилось сердце! 

Какое счастье! Это был Антон!

Он был весь грязный, уставший и такой родной.

- Лаура, надо срочно уезжать! Срочно! Тут же!

Лаура настояла на том, чтобы Антон всё таки поел, искупался и отдохнул.

- Один день ничего не решает. Мы успеем, - ответила Лаура.

Антон, еле державшийся на ногах, согласился на уговоры. Было решено отправиться в путь рано утром.

Лаура спала с Мари. Она накормила её (Лаура так любила этот момент самой интимной близости с ребёнком, что, несмотря на советы "знающих людей", никак не могла отнять её от груди.) и забылась в тревожном сне сама.

Багаж с самым необходимым был уже у выхода из дома.

Посреди ночи Лаура проснулась. Поцеловав мирно сопящую, тёплую Мари, Лаура встала и направилсь к комнате Антона. Его милое, родное, осунувшееся, потемневшее лицо было освещено луной. Лаура скользнула к нему под одеяло и прильнула к его телу.

ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ

Всегда спешить, не так уж плохо,

Нет риска, где-то не успеть.

Застрять в кустах чертополоха,

И оказаться где-то средь

Событий, тех, что недостойны,

Тобой затраченных времён.

И все назначенные войны,

Твой проиграет батальон.

Порой нет места для абзаца,

Где строчка коротка (на треть).

Решая где-то задержаться,

Куда-то можем не успеть.

Alexandr Sidorovnin

Лаура проснулась от ощущения тревоги. Ей показалось, что в саду кто-то был. Она слышала приглушённые голоса и шаги, словно дом окружали. Дальше всё произошло неимоверно быстро. Раздался звон разбитого стекла. Мгновенно всё вокруг заполыхало. Лауру обдало адским жаром, она задыхалась, её тело охватила невыносимая боль. "Мари, детка!" - была её последняя мысль.

------------------------------------------------------

Мария - та молодая девушка, которая принимала роды Лауры, рано осиротела. Её воспитывала бабушка - местная знахарка. Они жили в обособленном маленьком домике. Бабушку Марии местные жители уважали, но чурались. Она никому не отказывала в помощи, участвуя в рождении почти всего посёлка, но не любила болтовни, сплетен. Ходили слухи, что она была потомственная колдунья. 

Бабушка  и Мария были неразлучны. С раннего детства ворожея брала внучку к больным, рассказывая, что она делает и для чего.

Когда начались роды Лауры, бабушка сказала:"Иди, девочка. Лаура здоровая молодая женщина, всё будет хорошо. Ты справишься!" И так, в свои неполные 16 лет, Маша спокойно и уверенно выполнила роль акушерки.

Рано утром бабушка разбудила Машу.

- Девочка, беги в господский дом. Неладно у них там! Да не с главного входа, а по тропинкам. Будь осторожна!

Маша уже издали увидела дымок. Она продиралась сквозь заросли, избегая основной дороги. Вот, наконец, и дом. Маша вся похолодела от одного вида только вчера такого прекрасного здания. Дальше всё было как в тумане, как в кошмарном сне. Маша взбежала по лестнице, забежала в неузнаваемую почерневшую комнату. Стоял сильный запах гари, от которого девушка стала кашлять. На том месте, где была кровать, были одни угли. Маша смогла смутно различить два обуглившихся силуэта.

И тут вдруг раздалось громкое мяуканье. Кот смотрел ей прямо в глаза и звал её. Маша последовала за ним. Кот подвёл её к остаткам камина. В непроглядной черноте Маша увидела сияющие детские глаза. Это была Мари, вся вымазанная сажей. Девочка протянула руки. Мари схватила её и опрометью выбежала вон. Она бежала, не чуя ног. Сердце бешенно колотилось, к горлу подступали рыдания. Отгоняя страшную картину, Маша прижимала ребёнка к себе и повторяла:  "Бабушка, бабушка!" Бабушка всё знала, бабушка всё умела и могла.

Додо

ВОСПОМИНАНИЯ ИБРАГИМА (ДОМ С ИСТОРИЕЙ)

Как джентльмены, так и леди,

И люди прочие Земли.

Жизнь составляем из трагедий,

В которых выжить мы смогли.

И значит снова – в продолженье,

Иди быстрее, не ленись…

То бесконечное движенье,

Что называем просто – жизнь.

Где повороты и паденья,

А также прочие дела.

Идёт за нами липкой тенью,

Судьба, которая к нам зла.

Alexandr Sidorovnin

Первое время Ибрагим не мог спать в этом странном доме. Нет, шум моря и свежий воздух делали свое дело… После душного Самарканда здесь был просто рай. Но по ночам Ибрагим часто просыпался от какого-то странного ощущения, что на него в темноте кто-то смотрит. Он включал свет и понимал, что совершенно один в своей комнате. Остаток ночи он как правило думал о том, незавершенном в Самарканде деле, о вскрытой гробнице и о тайне, которую только сумел обозначить. Почему его сразу перевели сюда? Он ничего не узнал, или узнал слишком много?

По утрам Ибрагим ходил к морю, чтобы немного взбодриться. Как правило на обратном пути он всегда видел повариху Нюшу. То она заносила в дом продукты, что им доставляли из города. Иногда она томно сидела, полузакрыв глаза на ступенях перед кухней. Всякий раз он вежливо здоровался и проходил мимо, хотя чувствовал, что её цепкий взгляд провожал его до тех пор, пока за ним не закрывалась дверь. Чтож, эту влюбленность пышнотелой хохотушки, можно будет как-то использовать.  Ему вскоре понадобится передавать информацию в управление, да так, чтобы в доме об этом никто не знал. Ибрагим хотел на этом месте максимально проявить свои способности. Нельзя допустить отстранения в самый ответственный момент, как это случилось в Самарканде.  Да и письма домой не хотелось, чтобы кем-то были прочитаны, кроме его жены. Вскоре он впервые обратился к ней за помощью.

Нюша

Нюша сразу приметила восточного загорелого красавчика. Она решила, что пора бы ей устраивать свою судьбу. Да, у этого Ибрагима есть жена, и вроде даже не один ребенок, но они так далеко. А она здесь, рядом, такая хозяйственная и веселая. Правда полновата немного, да веснушки предательские по всему лицу, но это мелочи… В городе мужчин совсем не осталось, все были на фронте, зато здесь, в доме на скале, она часто чувствовала на себе их внимание. Вот, к примеру, Степан. Злобный он какой-то, зато на неё ласково смотрит. Или Петька кучерявый. Тоже ничего, но званием не вышел. Да, Нюша точно решила, что должна очаровать именно Ибрагима.

Как-то раз, он сам подошел к ней. Это было так неожиданно, что она не успела принять свою обычную соблазняющую позу.

- Нюша, не могли бы вы для меня кое-что сделать?

- Ну конечно, товарищ капитан.

- Мне надо, чтобы вы передали вот эти важные бумаги. В городе надо встретиться с одним человеком в городском парке. Завтра он будет ждать у старого фонтана в семь вечера. Это очень важно, Нюша. Я даже думаю, что от моего донесения зависит исход войны.

- Вы так загадочны. Я непременно отнесу ваши бумаги, но как же я выйду с ними за ворота. Сумочки просматривают.

- Нюша, ты сообразительная девушка, придумай что-нибудь.

На следующий день, вечером, она затянула на талии тонкий платок, под которым были спрятаны бумаги, а поверх надела цветастое платье. За этими крупными цветами было незаметно, что в талии Нюша заметно прибавила. Охранник весело ей помахал и даже не стал досматривать сумочку. «Знать бы об этом заранее», - подумала Нюша. Теперь придется топать по солнцу с этим поясом, а ведь его ещё надо где-то снять. В городе пришлось забежать к подруге – билетерше театра, просто перекинуться парой слов, узнать новости и, конечно, вытащить бумаги. Ровно в семь она была в парке, пятью минутами позже подошла к фонтану.

- Вы Анна Садкова? Вы опоздали!

Нюша внимательно посмотрела на подошедшего худого парня. Все точно, как и описывал Ибрагим.

- Давайте пройдем немного, улыбайтесь. В конце аллеи отдадите мне бумаги, там и разойдемся.

Вскоре в Управлении прочитают следующее донесение: «Знаю, что меня не просто так отстранили от изучения энергетики в старинной гробнице. Но у меня есть важные сведения, которые надо срочно доставить в столицу. От этого зависит многое. Готов также сообщить о том, что уже обнаружил в замке на скале, куда был командирован сразу после Самарканда. Сообщите, с кем держать связь. Связной должен быть надежным».

После этого Нюша часто стала отправляться в город. Правда, встречаться пришлось с хромым пожилым стариком, с которым не так приятно было прогуливаться по аллеям. Она переживала, что могут такие прогулки заметить её  подруги. Но ничего, вот позавидуют они, когда увидят под руку со статным восточным красавцем. Она упорно надеялась, что Ибрагим все-таки обратит на неё внимание, хотя понимала, что за это время мало в чем преуспела.

Галина Солоденкова

А творчество не знает строя.

Идёт себе куда идёт.

Литературного героя

То жар охватит, тут же лёд.

Мгновенье был, казалось, весел,

Но то мгновение всего.

И тут же смотришь, нос повесил,

И следом грусти торжество.

Так всё меняется порою.

Улыбка. Вот кривится рот….

Что строить своего героя.

Пусть он идёт, куда идёт.

Александр Сидоровниин

Родители Лауры - Нора и Жорж чудом, через друзей, через дипломатические каналы, задействовав все свои связи и влияние, смогли вывезти Мари из России.
Нора стала несколько мягче с внучкой, чем была с дочерью. Мари с детства владела несколькими языками, которые ей давались очень легко, в том числе русским и персидским. Была хорошей пианисткой.
Нора вела всё тот же светский образ жизни. С мужем у неё были довольно напряжённые отношения.
Нора принадлежала известному аристократическому роду. Она всегда легко и хорошо училась. Любила читать. Мечтала стать врачом. В те времена её мечта была почти недоступна для женщины.  И всё таки она пробилась. Три года учёбы стоили ей неимоверных тудов. Она должна была быть абсолютно безукоризенной. То, что простили бы студенту, ей ни за что не сошло бы. Нора была всё время на виду у всех. Преподаватели и сокурсники словно ждали её малейшей ошибки. Как она гордилась собой! И потом, она так любила медицину.
И вот однажды после обеда отец позвал Нору в свой кабинет. У Норы забилось сердце. Наконец-то папа признает её достижения. Обычно всё его внимание доставалось её младшему брату, единственному долгожданному сыну, сестре - красавице с удивительно сильным и богатым отенками, мягким сопрано. 
- Нора, - сказал отец, дотронувшись до её плеча. Отец был отстранён от детей. Его контакт с ними ограничивался церемонным поцелуем в лоб перед сном. 
- Дочь, - продолжил он. - Ты должна выйти замуж. Дела у меня идут всё хуже и хуже. Я больше не могу оплачивать твою учёбу. Скоро и брат твой подрастёт. Вот ему надо дать хорошее образование и профессию. Он - мужчина.  
Нора только теперь начала понимать, куда гнёт её отец. 
- Папа, я буду подрабатывать. В больнице нужны санитарки, в анатомичке - ассистенты. Мне осталось ещё только пару-тройку лет. Я у тебя ничего не прошу. Пожалуйста, папа. Я так много работаю! Я хочу быть хирургом. Это моё признание.
- Нора, прости меня, - ответил отец сухо. - Патрик просит у меня твоей руки для своего сына - Жоржа. Да, они вульгарны, да, не отличаются хорошими манерами, но это неплохие люди. А главное, у них есть деньги и вес в обществе. Мы с Патриком сольём предприятия. Это выгодно для всех. Тогда я смогу спокойно поднять на ноги и твоего брата, и сестёр. Пойми, у меня нет другого выхода.
Норе нравился Жорж. Он был интересен. Подруги заглядывались на него. У него были необыкновенные, умные, светящиеся глаза. Нора согласилась встречаться с ним. Ей было невыносимо скучно. С Жоржем они не имели никаких общих интересов. Он был неловок и молчалив, всегда плохо одет, неухожен. Каждый раз после свиданий Нора была в отчаянии. Только его глаза, взгляд которых впечатывался в душу, примиряли её с ним.
Так она и вышла замуж. Ей пришлось приучить Жоржа мыться каждый день. (У них в семье считалось, что частое купание сушит кожу.) Она подобрала ему элегантный набор одежды, следила за его поведением за столом, давая довольно деликатно указания. Жорж был умён и прост. Он с благодарностью принимал советы Норы, понимая, что это необходимо, если он стремится попасть в высшее общество.
У них родилась дочь - Лаура. Жорж был несколько разочарован. Он уже представлял себе, как будет возиться с сыном, играть в футбол, охотиться. С дочерью он был неловок. Старался не брать на руки. Особо её не замечал.
Слава богу, у него родился сын. Замечательный, умный мальчик. Вот он пойдёт по стопам отца. 
Нора становилась всё более и более раздражительной. Она всё время сравнивала себя с другими дамами её круга. Кому-то муж купил ещё одну шубу, а другой - бриллиантовый комплект... Кроме того, она всё время боялась растолстеть. Нора сидела на изнуряющих диетах, чаще всего заменяя еду чашкой кофе и сигаретой и делая ежедневно двухчасовую интенсивную гимнастику. Нора была ухоженной до самого кончика ногтей и элегантной в любое время суток.
Иногда ей казалось, что жизнь её бессмысленно проходит мимо. Она всегда помнила слова преподавателя хирургии о том, что у неё были чуткие руки настоящего хирурга. Нора с болью думала о том, что Нора, полная надежды и амбиций, активная и непосредственная, превратилась в светскую даму, проводящую всё своё время в интригах, в борьбе со своей природой и неумолимо надвигающейся старостью.

Додо

Вскрытая переписка

С крыш капает, в разгаре та весна,

Что стала б для тебя, увы, последней.

И что за сила мимо пронесла

Тот смертный час, что был твоим намедни.

Ты помнишь – этот угол, этот дом,

С коварством ожидающую льдину.

И дождалась тебя, ну а потом

Вниз полетела, всё теперь едино

Через мгновенья станет, а пока,

Ты насладись затяжкою последней.

Идёшь, идёшь, не смотришь в облака,

То смертный час, что ждал тебя намедни.

И случай тот, один на миллион,

Нагнулся ты к упавшему окурку.

Совсем и не заметил, что спасён,

Продумав – повезло же мне придурку.

И взгляда так не бросил в облака,

Лишь передёрнул, словно в холод плечи.

А кто-то там махал тебе – пока!

И прошептал – до следующей встречи.

Alexandr Sidorovnin 

Однажды вечером Нюша, решив немного потешить свое самолюбие, попыталась особенно кокетливо пройтись перед Ибрагимом. Он сидел тогда на веранде, в полосатых штанах и свободной рубашке. Она давно знала, что такая форма одежды означает, что сотрудник органов сегодня не на службе. Может быть, у неё наконец-то появится какой-то шанс с ним поговорить чуть дольше, чем обычно? Забежав в свою комнату, она извлекла из платяного шкафчика свое сокровище – платье бабушки и неимоверной красоты шарф. Бабуля, которую она никогда не видела, по словам мамы, была весьма красивой женщиной, пусть и немного полноватой. Это платье с вышивкой ей пришлось в самый раз. Она несколько минут вертелась перед зеркалом, пока не заметила, что на неё из-за шкафа кто-то смотрит. Снова это рыжее чудовище, которое даже не просит, а словно требует от кухни ежедневного внимания к своей персоне с хорошей порцией калорий. 

- Что, полосатый, не хороша чем-то? Знаю, как к Ибрагиму шастаешь вечерами. Может, мне что подскажешь, чтобы обратил на меня взгляд?

Она задорно прошлась перед котом, который от такого напора залез под кресло.

- Шахом он тебя называет! Да какой ты шах, так, трусишка…

Глядя в свое отражение в старом блеклом зеркале, которое она приметила в первый день своей работы в доме, Нюша понимала, что стать кем-то более важным для Ибрагима, чем простая кухарка, у неё очень мало шансов. Что же делать? В голове созрел некий план, но она решила, что обдумает свой замысел чуть позже. Не сейчас… Сейчас надо попытаться опять пройтись перед ним, в этом платье с кокетливо повязанным вокруг шеи шарфиком. Может быть, самой стоит предложить ему прогуляться к морю или реке?

- Добрый вечер, Ибрагим, вы сегодня не на дежурстве?

- Нюша, давай сразу к делу без этих длинных разговоров. Если ты хотела мне предложить прогулку или ещё какое-нибудь времяпровождение, то должен сказать, что отклоню всё. Я сегодня не на службе, а потому сейчас посижу ещё немного здесь, а потом пойду читать в библиотеку. Мне там интересно.

Он снова прикрыл глаза, будто отстранившись от испуганной таким ответом девушки. «Как же это гадко», - думала она. Можно было вежливей отказать, а не так! Она не помнила потом, как оказалась у реки. Шум горной речки заглушал её всхлипывания, а шарфик, ещё недавно так кокетливо украшавший шейку, теперь служил носовым платком. Нет, теперь она отомстит нахалу. Кем возомнил себя этот капитанишка?

Случай представился через неделю. Ибрагим снова передал ей бумаги для связного и попросил отправить по почте обычное письмо. Бумаги надоевшему за десяток встреч старикашке она отдала быстро, а с письмом поспешила домой. Здесь, в мазанке у моря, где она жила с самого рождения, Нюша аккуратно распечатала конверт.

«Любимая» - так начиналось это письмо. Дальше она уже не могла вникать четко в смысл написанного. Итак, Ибрагим любит свою жену и постоянно шлет ей письма. Первый листок она быстро пробежала глазами, лишь изредка останавливаясь, чтобы записать такие странные имена. Кое-где текст становился для неё непонятным: какие- то странные буквы сменялись витиеватыми закорючками, но основная часть была написана на её родном языке. Она давно решила действовать согласно своему плану. Второй лист заинтересовал больше, ведь здесь речь шла о том, что происходит в доме на скале, а значит о раскрытии совершенно секретной информации. Последний, третий листок, Нюша перечитывала не раз. Мысль о том, что это не может быть правдой, вертелась в голове. Поздним вечером, тщательно скопировав в тетрадку весь прочитанный текст, она разделила письмо на три части. Первую, для жены, положила в конверт, снова заклеила и засунула в сумочку: пусть его супруга получит эту весточку от мужа. Ко второй она сделала приписку на четырех листах, комментируя каждый шаг капитана.  О судьбе последнего листка она долго думала. Нет, выбрасывать не будет, пусть он отправится в её тайник. С этого дня вся переписка капитана под её контролем. Вскоре она предъявит ему свои улики и заставит по-иному взглянуть в её сторону. А если не поможет, тогда…

Галина Солоденкова

НОРА. О МАТЕРИНСКОЙ САМООТВЕРЖЕННОСТИ

Нора имела чёткие представления о том, каким должен быть мир, который отражался в её взгляде, как в кривом зеркале. Она не просто переживала, что всё и все вокруг столь несовершенны, но и неутомимо боролась с этим. Парадоксально Нора, которая считала, что только молодое и здоровое тело эстетично, кроме половых органов, конечно, которые были просто безобразны, хотела быть врачом, то есть всё время иметь дело с человеческими телами. Потому она и выбрала хирургию, чтобы переделывать, перекраивать то, что природа не смогла создать достаточно эстетичным. ("Эстетично" - её любимое слово, вы, наверное уже обратили внимание).

Справедливости ради надо отметить, что к себе самой она относилась так же беспощадно.

Нора обожала мыльные оперы, в которых главные персонажи были так прекрасны и, конечно же, не имели заднего прохода и прочих позорящих род человеческий уродств. Её утончённую поэтическую натуру истинной принцессы возмущало то, что ни её муж, ни её собственные дети, несмотря на те неимоверные усилия, которые она прикладывала к педагогическому процессу их улучшения, были столь далеки от её книжных героев и героинь. Да, жизнь была баспощадна в своей неэстетичности. Как же страдала её изысканная душа!

Ладно ещё муж и сын как-то слегка, с большим трудом, но всё же вписывались в идеал. А Лаура!!! Она даже родилась не розовым, пухлым ангелочком, а длинным, синюшным, лысым созданием (у неё было обвитие пуповины). И какая же она была неуклюжая и  нелепая. У её подруг были такие хорошие дочери. И грациозные, и с красивыми голосами и фигурками, и прекрасными манерами. И как же ей так не повезло! Нора неустанно работала над Лаурой, критикуя каждое её движение, каждое слово, каждый жест. Любая другая девушка уже давно была бы самим совершенством, но не Лаура. И у Лауры не было никакого вкуса! Что это за манера ходить по саду босиком, да без корсета, непричёсанной. И эта никчемная мечтательность, стишки какие-то, книжки философские, в которых ничего не понять! За что ей такое наказание! Эта  жестокая насмешка судьбы. 

Своей любовной историей с каким-то иранцем Лаура побила все рекорды глупости и никчемности. Нора прикладывала столько сил, чтобы в дом ходили приличные люди из высшего общества с их сыновьями - будущими министрами и дипломатами, а Лаура выбрала неизвестно кого, чёрт его знает каких кровей. И её привычка лгать. Как она прятала неумело свои стишки и дневники, так даже эту позорную тягу она была не способна скрыть. Стыд и срам! И за что! За что ей такое наказание! Ей, такой самоотверженной матери и супруге! Как она могла поставить под удар и карьеру её отца, и будущее её брата, обречь их на нищету!

Слава богу, этот странный Антон оказался под рукой.
А теперь их обоих уже нет. За что так судьба обрушивается на Нору. Она ведь такая хрупкая! Какая страшная материнская судьба - пережить своего ребёнка. Как же она страдает! Всю жизнь пестовала чадо, наставляла на путь истинный, и вот тебе благодарность. Здоровье у неё не железное. Такая безобразная смерть, к тому же. Она будет гордо и стоически нести и этот крест. Как же она прекрасна в своём горе! Остаётся только надеяться, что Мари не пойдёт по материнским стопам. Ребёнку так повезло, что воспитывать её будут не непутёвые родители, а Жорж и она - люди практичные, со здравым смыслом. 
С Мари Нора восполнит все недостатки воспитания Лауры, которые она тщательно проанализировала. Дисциплина и целеполагание!!! Дисциплина и целеполагание!!! Сбалансированное питание, спорт, закаливания и учёба. Вот у Мари времени на стишки и рисуночки не будет. "Я заставлю вас, гадов, стать счастливыми!" - был её девиз.

 Додо

МАРИ

Мари не скучала по родителям. Ей было не до этого. Жоржа  с семьёй отправили с дип. миссией в райские места. В полном распоряжении Мари был громадный сад с видом на море. Обычно к полудню она заканчивала свой основной учебный день. Мари была хваткая и одарённая. После обеда у неё ещё были занятия музыкой и языками, которые её совсем не обременяли. Мари обожала своих учителей, что было взаимно, несмотря на её своеволие. Частенько Мари сбегала, забиралась на дерево и, прячась в листве (в той стране было вечное лето), ела фрукты и наблюдала сверху за гувернанткой и Норой, которые её искали.

Политическое положение в этой стране было нестабильным. Посольство и резиденция охранялись военными. При выходе в город, машины дипломатов сопровождал эскорт. У военных была хорошо оснащённая площадка для спорта. Мари тоже считала своим долгом поддерживать себя в прекрасной физической форме, карабкаясь на турникеты, отжимаясь и пр. Периодически охранники проходили строем перед послом, что никак без участия Мари обойтись не могло.

Кроме того, к большой Нориной радости, Мари любила светские рауты, любила наряжаться и блистать красотой, обаянием и эрудицией. И Жорж с Норой смягчились с возрастом, и у Мари был сильный, независимый характер. Ей было совершенно наплевать на бабушкину критику.

О Лауре в доме не говорили. Не было и фотографий. У Мари были довольно смутные воспоминания о маме, о няне - молодой девушке, о коте, о прекрасном доме с каминами, с тайниками, с потайными ходами и комнатами. Она помнила ощущение прохладного пола, по которому ходила босиком, теплоту прекрасных, светящихся, вибрирующих голубых кристаллов в руке.

Её неотвязно тянуло в эти места.

Нора и Жорж пару раз наводили справки об участи их дома в России. У Антона не было родни. Соответственно, они и Мари были наследниками. Но после революции они уже ни на что не имели права.

Мари пользовалась успехом у молодых людей своего круга. Жюль был блестящей партией. Военный морской офицер, высокий и статный, один его вид в парадной форме вызывал зависть её подруг.

Вроде бы жизнь Мари складывалась самым замечательным образом, и всё же её нередко охватывала тоска, словно она знала, помнила, что у неё был настоящий дом. Дом, в котором люди живут по велению сердца, просто живут, наслаждаясь каждым днём, всем сущим, принимая с радостью и себя, и других такими, какие они есть, без критики и осуждения, без требований и обид, без стремления к недостижимому идеалу, без попыток переделывать, перекраивать всё и вся. Дом, в котором просто тепло и уютно, в котором можно быть некрасивым, глупым, нелепым, неэстетичным, голым и босым, в котором ты желанен всегда и без условий.

Додо

Мари, Марго, Маша, Маринка....

Сразу после свадьбы Мари и Жюль отправились в кругосветное путешествие. Мари и так ни в чём не было отказа, а тут по такому поводу, они вообще оторвались по полной. Так пролетели три месяца. У Жюля был лёгкий характер. С ним было просто, весело. В любовь, в связь особой глубины, которая постоянно описывается в поэзии и романах, в родствое душ Мари не верила. По возвращении из ждал их собственный, комфортабельный дом. У Жюля начались его командироваки, в которых он бывал по полгода. Пару месяцев  они проводили вместе, принимая гостей, нанося визиты, играя в гольф, теннис, путешествуя, и он отправлялся вновь в очередную поездку. И в отсутствие Жюля жизнь Мари была ключом. Она занималась спортом, шоппингом, немного благотворительностью. Мари хорошо пела и тенцевала, любила фотографировать, участвовать в любительских спектаклях. У неё было много увлечений.

Родилась Марго. Мари посвящала всю себя Марго. Ей удавалось сочетать дисциплину и свободу. То есть, жизнь ребёнка была отлажена, как по часам. И в то же время Мари не мешала Марго открывать жизнь, сопровождая её, не только подстраховывая во всех приключениях, но и поощряя. Малышка карабкалась на деревья, играла в грязи, с открытым сердцем шла к другим людям, детям и животным. Она знала, что всё, что она делает - прекрасно.

Марго было лет десять, когда они все вместе поехали на юг России, к морю. Консул - старинный приятель Жюля пригласил их провести недельку-другую в своей резиденции.

Мари почти ничего не знала о своём раннем детстве, о своих родителях. Словно любое упоминание Лауры было постыдным в доме бабушки и дедушки. Кроме того, Мари в девичестве носила фамилию деда. 

Как-то они по обыкновению отправились на прогулку осматривать окресности в сопровождении консула. Внимание Мари привлёк странный дом на обрыве. Сам дом и его окрестности вызвали в Мари смутные воспоминания. Консул объяснил, что до революции этот дом принадлежал князю Х. При упоминании этого имени, Мари вздрогнула. Оно было ей так хорошо знакомо.

Дом был полуразрушен. Консул рассказал, что много раз его пытались отремонтировать. Последний раз в этом доме был дом отдыха. Каждый раз представитель очередной организации, планирующий обосноваться здесь, поднимал на смех тех, кто рассказывал о привидениях, которые якобы бродят по залам и коридорам, но сам продержаться больше пары дней не мог. Историки утверждали, что на протяжении многих веков на месте этого дома были храмы, в центральном зале которого жрецы проводили ритуалы. Когда-то в этих краях было царство амазонок. С тех пор, как на земле воцарился патриархат, было много попыток создания государств восставшими женщинами, которые не хотели смиряться со своим рабским положением. В любом случае, ритуалы, проводившиеся в этом месте, меняли ход истории, предотвращая войны и стихийные бедствия или, хотя бы, смягчая их последствия.

Консул с Жюлем остались во дворе, любуясь прекрасным видом на горы и море, в Мари с Марго отправились бродить по комнатам. "Мама. смотри, какой странный кот!" - сказала Марго, указывая на большого рыжего кота, неизвестно откуда взявшегося. Девочка подошла к одной из стен, присела, вытащила кирпич. В тайничке была кукла, разноцветные тряпочки, камешки и стёклышки. Мари взяла эту куклу в руки, и её словно обожгло яркой вспышкой воспоминания. Она увидела прекрасную женщину, которая ей протягивала такую же куклу, только совсем новую, чистую и нарядную. В центральном зале, вернее в том полуразрушенном помещении, которое, видимо, когда-то бло таковым, спиной к ним перед камином стояла на коленях светловолосая девочка. Увидев их, она вскочила и убежала. "Марина! Марина!" - раздался мелодичный женских голос. Появилась довольно молодая женщина с седыми волосами. "Вы мою дочь не видели?" - спросила она. 

- Мы ждали тебя! - сказала она опешившей Мари. - Ты меня не помнишь? Я твоя няня - Маша. Я принимала тебя при твоём рождении.

Лицо, голос, глаза жещины были так знакомы Мари. Она знала, что любила эту женщину. 

- Приходи к нам завтра. Бабушка будет рада. Мы живём недалеко, в маленьком домике. Ты его узнаешь. Твоё сердце приведёт тебя к нему. - добавила Мария.

МАРИ. МАРИЯ. МАРГО. МАРИНКА

На следующий день Мари и Марго отправились в гости. Мари поражалась тому, с какой лёгкостью она находила дорогу. Странная мысль мелькнула у неё в голове. Она владела русским, хотя и подзабыла его немного. Жорж - старый дипломат, сам свободно владевший несколькими языками, забавлялся, наблюдая за той лёгкостью, с какой Мари преходила с одного языка на другой с самого детства. Но Марго не говорила по-русски. Как же она поняла и Маринку, и Машу?

Вот и домик забелел в зелени листвы. Опять этот кот подошёл к ним и с мурчанием обтёрся об их ноги. Стол был накрыт во дворе под раскадистым тутовым деревом. Белые, большие, сочные, сладкие ягоды с громким шлёпанием падали на землю, взрываясь брызгами сока. В воздухе стоял тонкий, нежный аромат цветущего винограда. Обычно тутовник плодоносил гораздо позже цветения винограда. Это несоответствие удивило Мари.

Маринка сразу взяла Марго за руку и повела её по саду, что-то рассказывая и заливаясь звонким смехом. Кот важно шёл рядом с ними. 

Бабушка обняла Мари, прижав к своему мягкому телу, и Мари расплакалась. Как она любила этот запах, эти руки, которые умели её утешать, успокаивать самую страшную боль. Она помнила этот грудной голос, которым бабушка пела удивительно прекрасные и странные песни.

Маша вынесла альбом с пожелтевшими фотографиями. На одной из фотографий Мари еле узнала дом. Он был великолепен. С фонтанами, колоннами, статуями, ажурными фонарями и скамейками. На фоне дома была запечатлена пара. - Это твоя мама - Лаура, - сказала Маша.

Мари стала всматриваться и узнавать это лицо.

- А это мой папа? - спросила она

- Нет, этот человек тебя удочерил. И никогда никому не выдал тайну твоей мамы. Вот это твой биологический отец, - ответила Маша, показывая фотографию с изображённым на ней брюнета с тёмно-синими глазами. 

- Мари, - сказала бабушка, - это твой дом. Ты должна сделать всё, чтобы вновь завладеть им. Это воля твоих родителей. И от этого зависят судьбы многих людей. Однажды ты вернёшься сюда навсегда. Здесь твоё место. И ты знаешь это. 

Начало темнеть. Мари позвала Марго. Они попрощались, пообещав прийти на следующий день. У Мари быыло ещё столько вопросов. Маша, бабушка, Маринка и кот долго провожали их взглядом.

- Где вы пропадали? - спросил их Жюль, 

- Мы без вас не хотели садиться за стол. Сегодня вы обе особенно хороши! Вам этот воздух явно не пользу, - добавил он.

- Мы были в белом домике, рядом с тем особняком, в котором мы были вчера, - сказала Марго.

Консул с удивлением посмотрел на них.

- Как, этот дом всё ещё стоит? Там уже давно никто не живёт. Когда-то в нём жила ведунья с внучкой. Внучка её - Мария  родила без мужа девочку. Эту девочку убили. Вроде бы её звали Мариной. Мария отомстила убийце и сама повесилась. Это её дух тоже бродит по дому в поисках дочери.

Додо

СНЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Как хорошо вернуться в старый дом,
В котором сохранились детства тайны,
И ты поймёшь, что были неслучайны
Они, а очень важные притом.

Как пуговка, осколок от стекла,
Которое когда-то было вазой,
Его не показала ты ни разу,
Кому другому, просто не сочла,

Что есть надежный кто-то, кто не скажет,
Что у тебя есть тайный оберег,
Который сможет растопить и снег,
Когда он в холода на плечи ляжет.

Как хорошо вернуться в старый дом,
Он тайные хранит воспоминанья,
О чём? Так в этом есть как раз и тайна,
Которая храниться в доме том.

Alexandr Sidorovnin 

Рассказ консула о бабушке знахарке и её внучке, об их судьбе не выходил из головы Мари. При первой же возможности она пошла к тому дому. Самым удивительным образом дома больше не было. От него остались только разрушенные стены, обвитые плющом. Тутовое дерево было точно такое, как и вчера. От него исходил оглушительный птичий гомон. Птицы пиршествовали. Мари подняла с земли несколько ягод. Они были очень сладкими. Мари дотронулась до могучего ствола. Внизу в складках коры что-то блеснуло. Мари присела на корточки и разглядела зелёное стёклышко.  Она его вынула. Стёклышко было гладкое и тёплое на ощупь. Мари знала, что это она когда-то спрятала его туда.

Она вспомнила Машу, бабушку, кота. Перед внутренним взором Мари появилась маленькая комнатка. Посреди неё стоял стол, а сразу за ним кровать с металлическими спинками. Мари любила трогать железные шишечки в решётках кровати. Под потолком висели пучки трав, душистые гирлянды грибов, яблок и груш, нарезанных кружочками. На полках стояли банки и горшочки. На стене тикали часы с маятником. Мари вспомнила, как она вскарабкивалась на бабушкины колени и делилась с ней тайнами. Постепенно и образ Лауры - её матери начал проясняться в памяти. Иногда они заходили сюда во время прогулок. 

Марго это волшебной чаепитие всё больше и больше казалось сном. Никогда с Мари они его не вспоминали.

Мари твёрдо знала, что этот дом должен быть её. Сначала консул сказал, что это невозможно. В России не было частной собственности. Имение принадлежало народу. И всё же удалось невозможное. Консул навёл справки и выяснил, что дом можно приобрести в качестве, скажем, "торгового представительства". 

Так через несколько месяцев Мари и Жюль стали обладателями особняка и его сада, соответственно.

Додо

ЖЮЛЬ И СТЕЛЛА. СЕДИНА В БОРОДУ...

В душе твоей – так быть или не быть?

Красавицы идут – почти парадом,

Которые позволят проводить

Себя, но исключительно лишь взглядом.

Но что ты тут поделаешь – старик,

Стал никому давно не интересен.

И потому ты головой поник,

Стихов не почитаешь им, не песен

Им не споешь, не слушают они,

Таких как ты, проходят, молча мимо.

В глазах твоих погасшие огни,

И на душе скребёт невыносимо.

Alexandr Sidorovnin 

Жюль был доволен жизнью. Он был неотразим. Во многих портовых городах его ждали красивые женщины. Нет, не проститутки. Было много одиноких романтичных женщин, которые надеялись и мечтали, что однажды он останется навсегда. Жюль относился к ним легко. В конце концов он никому ничего не обещал. Не скрывал и того, что был женат и имел ребёнка. И потом с его доходами, баснословными в странах третьего мира, ему было необременительно содержать их в хороших условиях в обмен на верность. 

Возраст уже понемногу проявлялся. У него уже намечалось брюшко, с которым он активно боролся. И тут он неожиданно для себя влюбился. Никогда прежде он не был способен на такую страсть. Стелла со своим хрипловатым голосом, гибким и упругим молодым телом, густыми струящимися волосами сводила его с ума. Мари казалась ему постной, верной, скучной как никогда. Он встретил Стеллу в баре. В отличие от других девушек, которые на него сразу вешались, она проявила к нему всего навсего холодный интерес. И что она себе вообразила, эта нахалка? Жюль мог купить запросто полгорода без ущерба для своего основного капитала. 
Да, Стелла была первая женщина, которая отказывала его попыткам ухаживания. Каждый раз он возвращался в этот город с надеждой на благосклонность этой дикой пантеры. Но она только дразнила его, улыбаясь ему издали, обвиваясь вокруг мускулистого красавца. Она играла с ним! За кого она себя принимала! 
И вот однажды, когда Жюль уже совсем изнемогал от любви и от бессилия, когда он уже почти потерял всякую надежду, Стелла приблизилась к нему. Смеясь и теребя цепочку на его груди, она сказала с гортанным акцентом:"Я поеду в твою страну и буду жить в твоём городе, в доме, который я выберу. Тогда, может быть...." - и она задорно рассмеялась. Жюль чувствовал тонкий, слегка мускусный запах её тела, жар шёлковистой кожи и сгорал от желания и страсти.

Додо

Резкий поворот. 

ПОЭТИЧЕСКАЯ ВСТАВКА К РОМАНУ

В этот раз это не будет так больно,

И я не пойду напиваться к другу. 

Мне любить тебя было прикольно, 

но бежать за тобой я не буду. 

Пожелаю тебе я удачи 

с твоим новым крутым парнишкой, 

А себе на вечер куплю девчонку,

и мы будем читать с ней книжки.

вариант 2 (почти песня)

Я деньги любил, до сих пор их люблю, 

Их шелест мой слух обожает.

Я много ласкал звоном душу мою

Монет, что рука рассыпает.

Я женщин любил, но никак не пойму,

Чем глаз их тела привлекают.

Я страсти желал, но не знал почему, 

Брильянты к ней путь пролагают.

Я фильмы любил, сейчас не смотрю.

Их краски уже не смущают.

Я чуда все ждал, но не знал что стою,

Когда все вокруг убегают.

Я книжки любил, но теперь сам пишу.

Их авторы не убеждают.

Я чаще теперь в Интернете сижу,

Любуясь как люди страдают ( мечтают).

Я жизнь любил, но терпеть не хочу,

Она столько сил отбирает.

Я стал агрессивен, я чаше ворчу,

Но старость, и смысл пропадает.

Я циником стал, я себя лишь люблю,

И утро уже не решает,

Кого и за что я сегодня пошлю.

Как слово собой разрушает!

Игорь Джумабаев

Их встречи продолжались несколько месяцев. Ибрагим не понимал зачем ему это надо, но с Нюшей было весело проводить время, которое в этом доме шло так медленно. Он продолжал писать жене, справляясь о здоровье мамы и детей, изредка добавляя свои мысли об этом месте и неожиданном назначении. Довольно быстро последовало повышение по службе, а за ним второе. Война завершалась, а Ибрагим так и не принял участия ни в одном сражении, но уже мог гордиться званием старшего майора.

Как-то раз Нюша пригласила его к себе в гости. Ибрагим редко спускался со своей скалы и был очень растроган, когда увидел утопающий в цветении апрельский город. Мазанка Нюши находилась в отдаленном уголке селения на небольшом холмике. В десятке метров от неё на берег равномерно накатывали волны Черного моря. Почему-то Ибрагим стал сравнивать свой отдаленный кишлак с этим райским местечком. Предательская мысль о том, что он мог бы здесь жить, все чаще стала вертеться в голове. Встречи продолжались все дольше, и все чаще ему приходилось увиливать от её  неожиданных вопросов о необходимости их пребывания здесь и о далекой семье. Иногда Ибрагиму казалось, что Нюша вот-вот произнесет те слова, которых он так боялся, но она  продолжала грамотно держать дистанцию, словно ожидая чего-то.

Перед днем убийства Маринки и Степана они очень долго засиделись на берегу моря у её дома, и даже охранник как-то особенно ехидно подмигнул ему при возвращении. Ибрагим заступил на дежурство, ставшее переломным во всей его карьере.

Вскоре он был допущен к расследованию произошедшего, о котором и так всё уже знал. Да, Маринка убита Степаном, с которым расплатилась за дочь её мать. Вопросы касались лишь исчезнувшей матери Маринки. Кристаллы он отправил в тайник, а записку для дочери снова передал с Нюшей. Как-то нехорошо блестели её глаза в тот момент, но Ибрагим не готов был видеть в своей подруге недоброжелателя иначе уже в тот момент заподозрил бы опасность.

Через пару недель, за которые ему пришлось показывать бурную деятельность в доме и парке, сменилась половина постояльцев. Тех приветливых парней, с которыми так часто играли в мяч на берегу, отправили в дальневосточный военный округ, где как раз назревали серьезные события. Сюда же прислали фронтовиков, с которыми он никак не мог наладить отношения. Эти люди были другими, они по-иному смотрели на все происходящее. Ибрагиму вдруг стало жаль, что встречи с Нюшей как-то внезапно прекратились, и он даже не понимал, кто же первым из них решился на этот шаг.

Раз, поздним вечером, он возвращался от водопада к дому. Уже два письма домой постоянно лежали в нагрудном кармане, дожидаясь своей отправки. Сегодня к ним прибавилось третье. Когда в просвете деревьев замаячили суровые силуэты башенок замка, Ибрагим решил немного передохнуть. Может это крутой подъем в гору сказался на его самочувствии, а может и неожиданные импульсы, которые он давно привык замечать. Что-то подсказывало, что именно сейчас входить в дом не стоит. Он присел на ствол упавшего дерева и закурил. Минут через пять послышался звук мотора. Ибрагим быстро затушил сигарету и отошел на пару шагов вниз, где было плохо видно вход в дом, но где никто не мог заметить его самого. Вскоре черная машина остановилась у парадного крыльца с колоннами. Двое вышли и прямиком направились внутрь, а один остался за рулем. Единственное окно, загоревшееся минутой позже, было окном его комнаты. В этот момент он понял, как важно было усвоить науку иметь при себе все на случай неожиданного побега. Документы, деньги, и самое необходимое он всегда носил с собой в маленьком вещевом мешке, и в этот раз такая ноша пришлась кстати. Он быстро спустился вниз к водопаду, откуда через ущелье стал пробираться к станции. Пока его не объявили в розыск, есть возможность уехать поездом как можно дальше. Направление в тот момент не имело значения. Мысли в голове крутились вокруг неотправленных писем, и вдруг Ибрагим четко осознал причину визита в дом черной машины.

- Так это же Нюша. Она читала мои письма, это точно, а может и…

Галина Солоденкова

ЖЮЛЬ И СТЕЛЛА

Любовь, то не пение гимна,
Скорее дуэтная песнь.
Любовь, если любят взаимно.

Где любит один, то болезнь.
В последней, бессонные ночи,
И некому будет помочь.
Она тебя видеть не хочет,
И гонит, и гонит всё прочь.
А ты всё страдаешь – болезный,
Любовь не бывает грустна.
Болтаешься где-то над бездной,
И вот затянула она.
И дом не заметит пропажи,
И дождик слезы не прольёт.
О смерти твоей репортаже,
Всего лишь две строчки мелькнёт.
Печаль, та пройдёт просто мимо,
Ей будет, возможно, смешно…
Подумает – был бы любимым,
Закрытым то было б окно.

Alexandr Sidorovnin

Жюль понимал, что эта связь со Стеллой ни к чему хорошему не приведёт. Рано или поздно страсти улягутся, а кроме них их совершенно ничего не объединяло, вернее, даже страсть была односторонней. Стелла и не скрывала, что хочет от него только стабильного материального положения. Но иначе он поступить не мог. Где-то в глубине души у него таилась надежда, что Стелла, увидев, какой он щедрый, как он умеет любить, тоже полюбит его. 
Стелла пригласила его к себе домой, если это можно было назвать домом, конечно. Шёл дождь. Крыша развалюги, в которой ютилась семья Стеллы основательно протекала. Кругом стояли вёдра и тазики, в которые текла вода. Мать Стеллы была его ровесница, но выглядела старухой. У неё не было зубов. она хромала, в глазах застыли страх и тоска. Несмотря на это можно было представить, что она была так же хороша, как и её дочь. Отца Стеллы - вора и алкоголика дома не было. Позже Жюль узнал, что Стелла и её братья с сёстрами с детства попрошайничали на улице и у соседей. Те крохи, которые они приносили домой, отбирал отец. Выпив, он избивал жену. Детям тоже доставалось. Соответственно, Стелла - старший ребёнок рано начала зарабатывать как могла. 

Решающую роль в судьбе Стеллы сыграло обещание Жюля регулярно посылать семье круглую сумму денег, подкреплённое солидной купюрой. Осозновал ли он, что практически покупает Стеллу, а скорее он даже не задумывался над этим. В данный момент ему нужно было только обладать ею.

Стелла выбрала из каталога симпатичную виллу с бассейном. Жюль был рад, что одним из главных условий его брачного контракта с Мари было раздельное владение финансами и имуществом. А Мари и так в голову бы не пришло контролировать Жюля.

Мари невольно начала им основательно мешать. Жюлю приходилось изображать, что у него внеочередная командировка, а потом он из первого порта возвращался к Стелле. Стелла капризничала всё больше и больше. Она хотела, чтобы Жюль выводил её в свет, представил своим друзьям. А Жюль даже в рестораны водил Стеллу со всеми предосторожностями. Везде у него были друзья и родственники.
Он стал мечтать о том, как его друзья будут ему завидовать, увидев его в сопровождении с такой молодой красавицей. Они-то на такой шаг не осмеливаются. Живут в тоске и скуке со своими стареющими жёнами.
Его просто бесила эта собачья преданность Мари. Она, со своим чутьём. и раньше догадывалась о его изменах. Но прощала ему без малейшего упрёка.
Развестись с ней Жюль не мог. Конечно же он был совсем не беден. Но и красивый, комфортабельный дом, в котором они жили сейчас, был собственностью Мари. Она и содержала его вместе с садом. А особняк-замок в России! И он куплен на её деньги, на её имя. После её смерти всё должно было перейти Марго, а не ему.

Додо

Неожиданная помощь

Сидит на подоконнике, мурлычет,
Прохожих провожает жёлтый взгляд.
Ей что, из девяти один лишь вычет,
Вот столько ей дано, так говорят.

А потому ей жить спешить не нужно,
Успеет, пусть в одной из девяти.
А ты, чуть, что и захрипел недужно,
Через минуты будешь мёртв почти.

Врачи тебя возможно откачают,
Конечно, если был то не расстрел.
А кошки – восемь раз не замечают,
А ты бы умирать вот так хотел?!

Всё не беречь себя, и точно зная,
Отмеряно тебе до девяти.
И смерть порой к тебе приходит злая,
Лишь галочку поставить и уйти.

В минуты роковые вспомни кошку,
Она вот девять жизней может сшить…
Попробуй умирать ты понарошку,
Получится, подольше будешь жить.

Alexandr Sidorovnin

Предательство Нюши было очевидным. С мыслью о нем, Ибрагим почти дошел до выхода из ущелья. Ещё каких-то два километра и он будет на станции. Вдруг, из-за огромного валуна, что когда-то скатился с горы и перегородил русло, изменив его поток, вышел навстречу человек. Ружье за плечом и защитная куртка позволяли думать, что скорее всего это местный охотник.

- Ибрагим, это ты?

- Павел, ты что здесь делаешь? Вас же всех переправили на Дальний Восток.

Да, с этим Павлом они были друзьями и часто дежурили вместе в Замке. Он даже жалел первое время, когда лишился его общества.

- Нет, меня комиссовали. Помнишь, ногу повредил в горах, так вот признали негодным. Да и возраст все-таки сказывается. Но я в норме. Женился, Ириной зовут. Дом у нас у моря, хозяйство. Я охочусь понемногу, да туристов в горы вожу. Подожди, что это я о себе. Ты-то тут как? Куда пробираешься?

- Знаешь, Пашка, тебе все расскажу.

И Ибрагим поделился своими подозрениями о том, что его переписку с семьей вскрыли, нашли там его рассуждения о происходящих вокруг событиях, и что теперь ему придется либо отвечать за раскрытие секретной информации, либо просто бежать. Куда бежать он пока не знал, ведь домой явно нельзя.

- Тебе и бежать нельзя.

- Ты к чему это? Думаешь, есть возможность вернуться на службу?

- Я не об этом. Бежать тебе нельзя, вернуться тоже нельзя. Но у меня есть план. Пойдем в мою сторожку, тут километров восемь вдоль русла, по пути и расскажу.

Они двинулись в обратном направлении. Ибрагим стал снова рассуждать трезво, и понял, какой глупой затеей было просто бежать. Через пару дней в их кишлаке тоже появилась бы черная машина…

-Значит так, - начал Павел, - пару дней назад со скалы, что над Горским перевалом, сорвался турист. Он был один, никто не знает, откуда приехал и где остановился. Никаких документов при нем не обнаружено. Опознать тоже не представляется возможным… Ну, ты же знаешь, какая там высота и какие острые камни внизу. Давай свой военный билет и форму. У моей Ирины большая родня, она говорила, что в больницу сестрица её недавно устроилась санитаркой.

- Павел, мне надо тогда матери передать, что я жив. Но как, письмом нельзя.

- А ты соображать начал, Ибрагим. Тебе нельзя, мне можно. И не письмом лучше.

Вскоре они дошли до лесной сторожки. Ибрагим снял форму, достал из вещевого мешка все документы, оставив себе только паспорт.

- Вон там, на полке бери мой комбинезон. Никуда не выходи из сторожки. Вот тебе хлеб, лук дикий, я постараюсь побыстрей… Тут нельзя медлить.

***********************************

Через сутки во двор больницы заехала машина. Их здесь уже ждали.

- Идемте, товарищи военные, - шустрая девушка в медицинском халате проводила офицеров в небольшое помещение рядом с основным корпусом, - хорошо, если вы его опознаете. Так жалко бедняжку, со скалы сорвался.

В прохладном помещении на столе лежал человек. Девушка ловко скинула накрывавший его брезент.

- При нем ещё документы были. Вещи мы тоже оставили, хотя они изодранные все, но погоны сохранились. Вон там, на стульчике лежат.

Этим же вечером из Замка на скале в Управление ушло донесение: «Подозреваемый в разглашении совершенно секретной информации старший майор Ибрагим Каримов, сдав дежурство, покинул объект и отправился в район Горского перевала. Ранее в горы Каримов не ходил, а потому был не подготовлен к опасному подъему. В самой высокой точке он сорвался со скалы и упал в пропасть. Опознать Каримова не удалось, но при нем нашли документы на его имя. Не было только паспорта, который вероятно выпал во время падения и был унесен течением. Ждем дальнейших распоряжений».

Пашкины связи (глава, где Ибрагима признают мертвым)

Ибрагим несколько дней ждал Павла в его сторожке. Хлеб закончился, но вокруг на склонах было полно черемши. Он жарил её на стареньком примусе: не еда, конечно, но с голоду не помрешь. Наконец он вернулся.

- Я с хорошими вестями, друг. Но сначала на-ка вот, поешь. Моя Ирина тебе пирожков с капустой испекла и квас сделала. Пойдем к реке.

Они взяли мешок с едой, и пошли вниз. Сев у реки на большой валун Ибрагим с удовольствием набросился на вкусные пирожки.

- Мастерица у тебя Ирина. Никогда не ел с капустой, мама всегда с мясом готовила. Ну, давай, не тяни…

- Все получилось, тебя признали погибшим и даже жене твоей похоронку отправили. Но ты не переживай, они знают, что ты в бегах.

- Как же ты успел?, - удивился Ибрагим.

Пашка лукаво усмехнулся.

- Это ты у нас по части сверхъестественного, а я всегда занимался вполне естественными делами. Если тебе сегодня что-то захочется по секрету передать Папе римскому, то уже поверь, завтра в Ватикан явится нЕкто и шепнет святому отцу все, что будет велено передать.

- Ну, ты даешь. Я помню твои частные отлучки из Замка, значит, ты был у нас вроде связиста?

- Я первоклассный связной и у меня очень большая сеть. То, что сейчас не у дел, так это не значит, что я не могу этой сетью воспользоваться. Так вот, семья знает, что случилось, более того, твоя мать передала следующее. Необходимо связаться в Милане с её подругой, вот имя, я записал. Она поможет переждать события.

Павел передал листок с именем и адресом неведомой подруги.

- Я помню, мама рассказывала, что когда-то брала уроки вокала в Милане и дружила с местной девушкой. Та её даже знакомила с семьей. Но как она могла все это время поддерживать с ней связь, да ещё так, что мы ничего об этом не знаем.

- Какой ты, однако, романтичный, приятель. Тебе надо думать о том, как удрать, а он юность мамы вспомнил. Ну да ладно. Я все предусмотрел. У Ирины брат работает старшим мотористом на сухогрузе. Они через неделю идут в рейс на Неаполь. Так вот, второй моторист никак не может выйти в этот раз в море. Он, понимаешь ли, лезгин, - тут Павел снова усмехнулся.

- Ничего не пойму, лезгинов нынче в море не берут?

- Да нет, там такая штука… Когда он надумал жениться, невесту не хотели ему отдавать. Вот он денег подзаработал, пришел к отцу невесты, да ещё подарки заморские притащил, ну и согласилась семья красотки. Свадьба у него была недавно, город от ружейных залпов из его аула всю неделю сотрясало. Нельзя ему сейчас в рейс: если уйдет, то брак недействительным старейшины признают. Так что за него пойдешь ты. Завтра назначу вам встречу.

Аслан (глава, где появляется бравый джигит и намечается католический священник)

На следующий день, когда солнце уже хорошо припекало в ущелье, Ибрагим увидел Павла с каким-то мужчиной в кепке. Они ловко спустились к сторожке. Второй явно не был новичком в горах.

- Ас-саляму алейкум, - поприветствовал его второй.

- Привет, Ибрагим, это Аслан. Он расскажет тебе, как ты попадешь на корабль.

- Алейкум ас-салям, - только и смог сказать Ибрагим.

- Слющай, мы даже чем-то пахожи с тобой. Тибе на корабл правидеть бират Ирина. Он мои началникь. Я всегда кепка на корабл хожу и ни с кем не гавару.

Дальше Аслан коротко рассказал о команде, описав каждого. Большой удачей было, что он почти всегда общался только со старшим мотористом и делил с ним его каюту. Работа не сложная, да и начальник обещал быстро научить Ибрагима выполнять работу Аслана.

- Аслан, спасибо тебе. Но ведь обратно я не вернусь, как же объяснят, что тебя на судне нет, а здесь ты опять появишься.

- Слюшай, началникь все придумаль. Я часто балезнь балею, морская називается. Тогда каюта лежу. А сипасиба это тебе. Моя Зарият тибе тоже сипасиба пиридаеть.

- Ну и ещё пара слов, Ибрагим, - тут обычно веселый Павел стал серьезным, - самому тебе из Неаполя в Милан не добраться. Помнишь, я про Папу римского тебе говорил. Думал так, посмешить? Встретит тебя один человек, зовут Марио, вот он-то и поможет с этим нелегким переездом. Узнаешь его легко: он священник и будет одет в сутану. Ты сам говоришь по-итальянски, так что сложностей в общении у вас не будет.

Они ещё немного молча посидели у воды, но вскоре Аслан подскочил, сообщив, что нельзя долго отсутствовать. Павел тоже поспешил в город. Решено было до назначенной даты отхода сухогруза больше не встречаться.  

Галина Солоденкова

ЖЮЛЬ И СТЕЛЛА. ПРИГОВОР ВЫНЕСЕН

Ну что? Казалось то – конец!

В последнюю дорогу.

Душа, как юный сорванец,

Рвануло в небо, к Богу.

И неизвестно, что спасло,

Но жизнь моя всё длится?

Возможно тайное число,

Меж – ноль и единица.

Засомневаться мне позволь,

Прости мою беспечность.

Ничто нельзя делить на ноль,

То просто бесконечность.

На единицу не живу,

Бывают половины?

Представь себе полувдову,

И полумокасаны.

Коктейль какой-то из надежд,

Журавликом – синицей.

И всё болтаюсь где-то меж – 

Нолём и единицей.

Alexandr Sidorovnin 

Жюль нанял Стелле учителя итальянского. Девушка оказалась способной ученицей. Единственно, что поражало Жюля и порой вводило в отчаяние учителя, Стелла, которая почти не выходила из дома, изъяснялась исключительно матерными выражениями. Откуда она могла их набраться? Жюль понял, что, видимо, и на своём родном языке Стелла разговаривала только таким вульгарным образом.  Для неё - дочери вора и алкоголика, иначе быть и не могло. 

Стелла тосковала по семье. Даже ежедневные долгие телефонные разговоры с матерью, братьями и сёстрами не сглаживали боли разлуки. Жюль при первой же возможности отправился со Стеллой в её родной город. 

Какими откровенными взглядами провожали Стеллу мужчины, какие реплики они бросали в её адрес, не смущаясь тем, что Жюль был рядом. Стелла громко смеялась и отвечала, видимо, в тон. Жюль надеялся однажды ввести Стеллу в своё общество! Но не с такими же манерами! Он стал терпеливо отслеживать её речь и поведение, что откровенно злило Стеллу.

Вечером, после ужина в самом шикарном ресторане города, они гуляли по центру. Был тёплый весенний вечер. Люди сидели за столиками на террасах кафе и ресторанов, потягивали напитки, разговаривали и смеялись. Фонтаны со статуями, сладкий, дурманящий запах цветов, свет кружевных фонарей, праздная толпа создавали ощущение бесконечного праздника.

Жюль не понял, как они очутились на тёмной улице. Шныряли здоровенные крысы со сверкающими в темноте глазами и отбрасывающие ужасаюшие тени на стены, изредка раздавался истошный кошачий крик. От переполненных мусорок исходило зловоние. Ставни были закрыты. Около одного из подъездов Жюль увидел странную фигуру. Вроде бы это была женщина, сидящая очень прямо на стуле. Женщина была крупная. Вдруг она резко повернула голову. Черты размалёванного лица были скорее мужскими.  Существо обожгло их взглядом и опять отвернулось.

Стелла нырнула в одну из подворотен. Она уверенно прошла по узким улочкам и постучалась в дверь. Их встретила обычная с виду, маленькая и скромная девушка. Это была подруга Стеллы. Подруги радостно верещали. Жюль пил кофе и осматривал комнату. Кругом были пластмассовые цветы, висели разноцветные бусы, на стенах были расклеены фотографии индийских звёзд. Комнату заливал тусклый, неверный свет пары экзотических светильников. Стояла дымка благовоний, которые курились на столике.

Стелла сказала:"У неё есть то, что нам надо." Жюль не понял, о чём шла речь. Девушка вынесла им небольшой флакон. Как понял Жюль из объяснений Стеллы, это был галлюциноген. В большой дозе он был смертелен.

Додо

ЖЮЛЬ И СТЕЛЛА ПРОТИВ МАРИ

Жюль гордился тем, что всего в жизни добился.сам. Он был из Бретани. Отец - рыбак. Однажды он ушёл в море и не вернулся, что случалось очень часто. Неплодородная земля не могла прокормить своих детей. Ещё до смерти отца Жюль с сестрой и братьями, часто утопая в снегу, сквозь пургу и метель, с красными голыми коленками, в тяжёлых сабо добирались больше часа до школы. В школе на стенах висели плакаты "Плевать на пол и говорить по-бретонски запрещается". 

Когда отца не стало, измождённая нищетой и частыми родами мать (их было 8 сестёр и братьев) запила. Детей разбросали по приютам. Двум младшим повезло. Их усыновили. Девочки оказались в монастыре. Мари Пьер была ослепительно хороша. Кюре явно предпочитал её всем другим девочкам. Именно она сопровождала его во время воскресной и праздничной месс. Старшая - Югетта пыталась защитить сестрёнку от посягательств кюре как могла, но тщетно. Она и Жюль от горя и ужаса облысели. Позже она носила парик, а Жюля спасала его форменная фуражка.

Жюлю, самому старшему, было 14 лет. Он начал работать подмастерьем у кузнеца. Каждую свободную минуту он читал. Ему удалось получить аттестат зрелости и поступить в навигационную школу. Во Франции образование уже тогда было бесплатным. Он к тому же получал стипендию. Его учебное учреждение было одним из самых престижных во стране. Ему было трудно среди выходцев из известных, старинных семей. Никакий блат не страховал студентов от самого сурового отбора во время каждой сессии. Благодаря уму и трудолюбию Жюль пользовался уважением сокурсников и учителей. Уже с четвёртого курса его приглашали на собеседования в солидные организации.

Сразу по окончании Высшей школы он подписал контракт на работу в крупном порту с очень неплохой зарплатой. Так закончились его мытарства. Он легко поднимался по карьерной лестнице. Для полного счастья ему осталось только жениться на девушке из "хорошей семьи", каковой оказалась Мари - синеглазая брюнетка, итальянка, внучка дипломата, со всем набором необходимых качеств, таких как: умением вести себя в высшем обществе, говорить на многих языках, играть на фортепьянах....

----------------------------------------------------

Жюль и сам не понял, как они вышли из этого странного дома с флаконом снадобья. Стелла, само собой, хотела создать с ним семью, родить ребёнка, но об убийстве Мари речи никогда не было. К тому же она понимала, что Жюлю невыгодно остаться вдовцом. Стелла рассмеялась и сказала, что никто никого убивать и не собирается. А вот вызвать у Мари видения, спровоцировать пару кризисов и поместить в самое лучшее лечебное заведение, где её будут холить и нежить... А если она захочет, она ведь может оставаться дома, только под наздором. В любом случае Мари признают недееспособной, а Жюль будет назначен опекуном. Соответственно, он будет распоряжаться её имуществом до самой её смерти. И развод его со следующим браком тоже поймут.

Додо

ЗАМОК, А ВЕРНЕЕ, УЖЕ ЕГО РУИНЫ

Ещё до "смерти" Ибрагима люди обходили замок стороной. Даже самые отчаянные, не верующие ни в чёрта, ни в бога, прошедшие войны и революции товарищи, не могли оставаться здесь больше пары дней. После "гибели" Ибрагима замок быстро опустел. Свидетели рассказывали, что даже посреди дня они слышат и бормотание, и вздохи, и стоны, как открываются и закрываются без всякой на то причины двери и окна, передвигаются предметы.

И слухи о привидениях и о каком-то сокровище, якобы замурованном в одной из стен, и по сей день притягивают любопытных, который активно способствуют, несмотря ни на какие запреты, разрушению замка. 

---------------------------------------------

ЛАЙЛА И ЗУХРА

В целом у Лайлы было счастливое детство. (Те из вас, кто  уже заблудился в лабиринтах моих графоманских фантазий и захочет освежить в памяти этот персонаж, вам сюда.) То, что у неё не было ни братьев, ни сестёр, не смущало её. Она даже не задумывалась об этом. В кишлаке все дети росли, как родные. Иногда то ли из города, то ли из соседнего кишлака приходила странная женщина - тётя Зухра. Кроме того, она регулярно присылала подарки: игрушки, книги, обновку. Это была красивая женщина с уставшим лицом. Она обнимала Лайлу и плакала. Лайла, с раннего детства привыкшая к неожиданному появлению и странному поведению тёти Зухры, не удивлялась. Принимала это, как должное.

Лайле исполнилось шестнадцать. Как-то вскоре после её дня рождения, бабушки и родители собрались вместе за столом. Лайла почувствовала что-то неладное. 

- Лайла, - сказала, обнимая её бабушка, - ты знаешь, что ты для нас дорога. Мы любим тебя больше всех на свете. Конечно, мы не совершенны. Нам случается и ошибаться, и обижать тебя незаслуженно. Так это ведь не со зла. Ты прости нас.

- Милая Лайла, - продолжил отец. - Теперь ты достаточно взрослая. Мы можем сказать тебе правду. Это семейный секрет. Никто пока не должен знать его, кроме нас. 

- Родная девочка, - добавила мама, взяв Лайлу за руку, - Постарайся понять нас. У нас с папой до тебя был ребёнок. Роды были тяжёлые. Ребёнок был слабеньким. Он умер во сне, когда ему было 4 месяца. Городской доктор сказал, что у меня больше не будет детей. И тогда к нам в гости приехала тётя Зухра. Мы с детства были очень близки с ней. Это моя лучшая подруга и даже больше, чем подруга. Зухра была в отчаянии. Она ездила в Италию на учёбу. Ты знаешь, у неё очень красивый голос. Там она влюбилась в женатого человека и забеременела. Ей пришлось скрываться у нас до самых родов. Разлука с тобой ей разрывала сердце. Но другого выхода у неё не было. Через некоторое время по возвращении в свой город, к ничего не подозревающим родителям, она вышла замуж, родила сына. У тебя есть сводный брат - Ибрагим.

Лайла была в шоке (а вместе с ней и я от такого выверта моего пера). 

Додо

ЛАЙЛА, ЗУХРА И К° 

Сначала Лайла просто не поверила своим близким. Весь её уютный, устоявшийся мирок обрушился. Как ей хотелось, чтобы всё опять стало так, как прежде. Чтобы то, во что она верила раньше, было правдой, а эта история была всего лишь нелепой шуткой или недоразумением. Значит она была чужой этим людям. Она-то верила, что нос у неё, как у папы, а глаза, как у бабушки. А выясняется, что это неправда. Пусть тётя Зухра добрая, но она же не может быть Лайлиной мамой. У Лайлы есть настоящая мама. А кто тогда папа? Наверное, плохой, нечестный человек.  Лайла может быть на него похожей. Потом она стала злиться. Как можно так играть её судьбой! И почему взрослые до того, как рожать детей, не разберутся в своих отношениях. И эта многолетняя ложь. С самого начала они ей лгали. Кому теперь она сможет верить? Тут наступала очередь печали, разрывающей грудь боли, горя, которые сменялись отторжением всей ситуации, гневом и страданиями. Родители и бабушки были просто рядом. Они не оправдывались, повторяя, как они её любили и любят, сколько радости и счастья она им всегда приносила.

Буря прошла. Страсти в Лайлиной душе улеглись. Всего за пару недель она повзрослела.

Пришла тётя Зухра. Она плакала, прижимала Лайлу к себе, проша прощения. У девочки язык не поворачивался называть Зухру мамой. Но та и не просила.

- К сожалению, пока мы должны хранить эту историю в секрете. Это повредит и тебе, и многим хорошим людям, - сказала Зухра. 

Лайла была очень неглупа. Она всё понимала.

Она предпочла переехать к бабушкам, у которых она и так бывала очень часто, благо они все жили рядом.

Бабушки пели с Лайлой старинные песни, читали нараспев стихи, кружились в удивительном танце, который преображал весь мир, расцвечивая его ещё более яркими и богатыми красками. Вдруг всё становилось просто и ясно, звуки играли новыми нюансами, тонкие, удивительные ароматы заполняли всё вокруг. Всё сущее пульсировало в едином ритме, в божественной вечно подвижной, текучей гармонии любви и единства.

Додо

МОЛОДОСТЬ ЗУХРЫ

Позже, в страшные годы раскулачивания, Лайла особенно ясно поняла, что её родные были правы, скрывая правду о Лайлиных корнях, о происхождении Зухры, даже о её учёбе в Италии, не говоря уже о любовной связи Зухры с итальянцем.

Да, годы шли. Не было уже ни бабушек, ни родителей Лайлы. Однажды, через много лет после исчезновения Ибрагима, Зухра объявила своим близким, что Лайла, которая часто навещала их в качестве дочери друзей, была её родной дочерью. В сущности, это ничего не изменило в их отношениях. В семье Зухры Лайла всегда была родной.

Обычно сдержанная Зухра становилсь всё более и более разговорчивой. Дети и внуки не знали верить или нет её историям, которые были полны удивительных совпадений и встреч.

Зухра была не просто красивой, но и всесторонне одарённой. Помимо прекрасного, сильного голоса, она хорошо рисовала, у неё был хороший слог. Она свободо владела несколькими языками, что передала своим детям. Частенько Зухра подрабатывала переводами.

Родители Зухры были людьми зажиточными, свободных взядов, хорошо образованные. В доме было много книг на восточных и европейских языках. Отец её был купцом первой гильдии. Мать её была прекрасной пианисткой, отец играл на скрипке. Помимо этого они владели и рядом восточных инструментов. В доме часто звучала прекрасная персидская поэзия. 

Когда Зухре исполнилось 17 лет, родители без малейших колебаний отправили её в Милан учиться пению у лучших преподавателей.

В Милане она подружилась с Анной, сокурсницей. Анна и ввела Зухру в свой круг.  Зухра сразу приобрела популярность своей экзотичной восточной внешностью, незаурядными талантами. Несмотря на молодость, она могла поддержать и философскую беседу, и проявляла глубокие познания в области искусства и литературы, оставаясь милой и скромной.

Зухра была желанным гостем в доме у Жоржа и Норы - старшей сестры Анны. В доме, в котором собиралось самое блестящее общество.

Додо

ЗУХРА И ФЕЛИКС - БРАТ НОРЫ

Фелик - единственный, долгожданный сын, наследник, рос избалованным мальчиком. У него была хорошая память, он был обаятелен. Учёба ему давалась легко, багодаря деньгам своего отца, который умел ладить с самыми строгими преподавателями. Сёстры и мать тоже души в нём не чаяли. Стоило ему заглянуть им в глаза со словами:"Я так люблю тебя.", как ему абсолютно всё прощалось и позволялось. У Норы, которая была намного старше его, было к нему материнское отношение. Только Анна видела его манипуляции, хотя относилась к ним снисходительно.

На Зухру этот неотразимый красавец, жгучий брюнет с обжигающим взглядом, сразу произвёл отталкивающее впечатление. Феликс так привык к тому, что ни одна женщина не могла устоять перед его обаянием, что вежливое и холодное отношение к нему Зухры, заинтриговало его. Эта ситуация даже возбуждала пресыщенного денди.

Зухра обычно не судила и, тем более, не осуждала людей. Но каждый раз, вступая в беседу с Феликсом или просто наблюдая за ним, она чувствовала смутное отвращение. И его самоуверенность, и безапелляционность, и беспощадная критика других, раздражали её.

Чувства же Феликса из простого любопытства приобретали всё более навязчивую форму, переходя в страсть. "Да она просто играет мной, искусно завлекает, плутовка. Обычные тонкие уловки восточных женщин." - трактовал Феликс сдержанное поведение Зухры, которая никоим образом не хотела его внимания.

Каждое утро он присылал Зухре роскошные букеты цветов, сопровождаемые всё более страстными и откровенными записками. Постепенно Феликс стал прикладывать к цветам ювелирные украшения в бархатных коробочках. Сначала Зухра из вежливости приняла пару скромных букетов. Но потом отсылала и цветы, и невскрытые записки, и подарки обратно.

Феликс неистовствовал.

Додо

ЗУХРА И ФЕЛИКС. "НЕ СЪЕМ, ТАК НАДКУШУ."

Зухра стала избегать Феликса. Соответственно, она больше не появлялась в доме Норы и Жоржа. Анна пыталась урезонить брата, но он её грубо обрывал.

Однажды Зухра получила от Норы тёплое письмо, в котором Нора выражала недоумение по поводу её исчезновения. "Нам очень не хватает Вашего присутствия, Вашего прекрасного голоса, услаждавшего наш слух. Приходите вечером. Мы будем Вам очень рады." - говорилось в письме. Зухра не могла отказаться. Ей нравились эти люди. При них Феликс не посмеет её преследовать, подумала она.

Вечер был чудесен. Было тепло. Били фонтаны, рассыпаясь звонкими хрустальными каплями. Цветы пьянили сладкими ароматами. Рояль вынесли в сад. Зухра и Анна пели дуэтом под аккомпанемент Норы.

Ближе к полуночи гости начали расходиться. Феликс бросал на Зухру обжигающие взгляды, но особо к ней не приближался. Он был горд своим последним приобретением - автомобилем, которые тогда только появились в городе.

- Феликс, - сказала Нора, - покатай Зухру. А заодно и подвези до дома с ветерком. Развлекайтесь, молодёжь!

Зухра пыталась отказаться, но потом передумала. "Воспользуюсь поводом для того, чтобы объяснить раз и навсегда Феликсу, что между нами ничего быть не может,"- решила она. 

В машине она сказала Феликсу, что обручена. Что её на родине ждёт жених, которого она любит. Что по возвращении будет свадьба, на которую она его тоже пригласит. Зухре было противно лгать, но иного выхода она не видела. Феликс был расстроен. 

- Зухра, ты не знаешь, чего ты теряешь. Наша семья имеет вес не только в Милане, но и в Европе. Ты будешь жить в роскоши. Наши дети получат самое лучшее воспитание и образование. - говорил Феликс напористо.

Они были уже у дома. Феликс вышел из машины, обошёл её, открыл дверцу и протянул Зухре руку. Даже через перчатку прикосновение Феликса было неприятно девушке. Горничная уже давно ушла. Зухра вынула из сумочки ключ и направилась к двери своей милой квартирки. Она открыла дверь, обернулась к Феликсу, чтобы попрощаться с ним.

- Только один поцелуй на прощание,- сказал он. - В щёчку.

Зухра с отвращением почувствовала его горячее дыхание на своём лице. Он грубо схватил её и прижал к себе. Зухра резко его оттолкнула. И тут произошло невероятное. Феликс ударил её наотмашь. Голова её закружилась, в ухе зазвенело, рот заполнился кровью. Зажимая её рот рукой, Феликс протолкнул её в дверь. Второй удар пришёлся в солнечное сплетение. Зухра согнулась, пытаясь вздохнуть. Он повалил её на пол, придавливая её хрупкое тело своим. Раздался треск разрываемой ткани. "Нет, не может быть! Это происходит не со мной! Нет! Так нельзя! Так не бывает!" - бешенно крутилось у неё в голове, превращаясь в одно "Неееет!"......

Додо

ХАДИЧА ВЫХОДИТ НА СЦЕНУ

Ранним утром у Анны раздался телефонный звонок.  Анна, став студенткой, была рада возможности жить самостоятельно в маленькой квартирке в центре. Телефонистка связала её с номером Зухры. В трубке слышался треск и ничего более. Анна напрягла слух и расслышала стон:"Доктора!" 

К счастью, врач жил совсем рядом. Анна наспех завернулась в плащ, накинула капюшон на непричёсанную голову и помчалась. Сердце бешенно колотилось. В голове пульсировало:"Беда! Беда!"

Дверь у Зухры была открыта. В полутёмной прихожей был страшный беспорядок. Врач и Анна с трудом разглядели на диване фигуру. Лицо Зухры было неузнаваемо.

- Мне нужен свет, - сказал доктор. - Помогите мне перенести её в спальную комнату.

Он взял Зухру на руки и бережно отнёс на кровать.

- Нужен тазик, тёплая вода, полотенца, лёд - сказал он.

Потом он написал список и дал его Анне со словами:"Сбегайте в аптеку!" 

На выходе Анна столкнулась с горничной. "Отдохните пару недель. Я пришлю Вам чек."

По возвращении из аптеки Анна стала прибираться в доме. На полу она обнаружила изяшную золотую запонку с топазом, которую сразу узнала. Её страшная догадка подтвердилась.

У Зухры поднялся жар. Она металась и бредила. Анна и Нора сменяли друг друга у её постели. Приглашать сиделку они не хотели, чтобы избежать огласки.

Когда Зухра пришла в себя, она залилась слезами. Ей хотелось кричать, но не было сил. Рядом сидела Нора.

- Девочка, я разделяю твою боль и отчаяние. Но прошу тебя, не подавай в суд на моего брата. Он подонок, но во-первых, уже ничего не исправить, а во-вторых, мама с папой уже в возрасте... У нас есть деньги. Мы заплатим тебе столько, сколько ты захочешь, - сказала Нора.

Нору сменила Анна. Свободолюбивая, радикальная феминистка, она сказала:

- Я знала, что Феликс гад, но, что он такой подлец, не подозревала. Как мне стыдно за брата. Ты должна его наказать. Его надо судить.
- Нет, - ответила слабым голосом Зухра. - И родителям моим тоже не надо ничего знать. Отец примчится и без раздумий убьёт Феликса. Мама не выдержит такого удара. Я не первая и не последняя. Переживу.
Постепенно Зухра стала поправляться. Она пыталась выйти на улицу, но не выдерживала взглядов, как её казалось, осуждающих и шепчушихся за её спиной, прохожих. Она хотела бежать как можно быстрее из этого прекрасного и теперь ненавистного города. 
Зухра не нуждалась в деньгах, но потребовала у Норы круглую сумму. Получив деньги, Зухра сразу уехала, не взяв даже багажа. Она направлялась к подруге детства - Хадиче, которая вышла замуж, и со всей своей семёй переехала в маленький, потерянный в горах, город. Родителей Зухры такое её решение не удивило. Они знали, как Зухра скучала по Хадиче. Да и они тоже любили её подругу.

Додо

ГЛАВА, ПОЛНАЯ СЫРОСТИ. ГОТОВЬТЕ ЗОНТЫ И КАЛОШИ.

А минутная слабость бывает у всех,

У царя, у крестьянина, даже у война.

Принимай те минуты блаженно-спокойно,

Жизнь никто не прожил без минутных утех.

Люди разные это по-разному значит,

Мы по поводам разным слабинку даём,

Переходим границы и курим и пьём,

Совершаем дела, о которых судачат.

А минутная слабость бывает у всех,

Не воюй ты с собой, а торжественно сдайся.

Но минутною сделать её постарайся,

Чтобы не навсегда стать рабом для утех.

Alexandr Sidorovnin

Зухру очень радушно встретили в доме у Хадичи. Семья ещё не пришла в себя после потери малыша. Ещё совсем недавно обе девушки были полны энергии, надежд, радости. Теперь же это были две измотанные, страдающие, разочарованные в жизни женщины. Они обнимались и плакали. Конечно же мама Хадичи и бабушка с удовольствием присоединялись к этому горестному мероприятию. Даже мужа Хадичи пробивала скупая слеза истинного джигита. Каждая женщина плакала и свою боль, и боль ближнего, не забывая даже о дальних незнакомцах, страдающих по той или иной причине. Причин было предостаточно. Началась первая мировая война.

Если Хадича плакала и говорила, говорила и говорила, Зухра застыла в своей боли. Бабушка Хадичи однажды так и сказала:"Не молчи, детка. Расскажи всё. Ты ведь нам доверяешь. Облегчи свою душу. Выговорись." Зухра не могла. Для неё весь мир померк. Он был полон горя, смерти, лжи, предательства. Всё было фальшиво. Она чувствовала себя грязной, недостойной любви и уважения, словно омерзительные прикосновения Феликса навсегда пропитали всё её тело и душу. Зухра всё время мылась, мыла всё, к чему прикасалась. Она ненавидела своё тело, которое причинило ей столько унижения. Её хотелось его уничтожить.

Всё время она воображала, что, вот она не пошла к Норе, а осталась дома или, что спокойно вернулась домой на экипаже, или же, что она обманула Феликса сказав, что горничная жила у неё, и что это она откроет дверь. А сама бы звонила до тех пор, пока Феликс бы не уехал, а потом спокойно зашла бы в дом. Или, что ей удалось ударить Феликса по голове. Зухра постоянно винила себя в непредусмотрительности, в глупом бессознательном кокетстве, которое притянуло Феликса... 

Зухра думала, что если Хадича и её семья, что если её собственные родители узнают всю гадкую правду, никогда уже не смогут любить её, такую грязную, порочную, ведь сама она на это не способна. Нет, она будет молчать. Как хорошо было бы притвориться, что ничего не было, и на самом деле всё забыть навсегда. А ещё лучше, проснуться однажды, как раньше чистой девушкой, и рассмеяться над своим нелепым кошмаром. Все эти мысли, а также страшные вспышки воспоминаний, безостановочно путались у неё в голове, заполняя её тяжелый сон изнуряющими кошмарами. 

Такая простая, правильная, чистая жизнь, полная любви и радости, где страдали где-то далеко, в другом мире, где плохие события случались с другими людьми, заслуживающими этого, теперь повернулась к Зухре своей мрачной, адской, тёмной, хаотичной стороной. Зухру затягивало всё глубже и глубже в холод и смерть.

А в её теле, вопреки всему, теплилась новая жизнь.

Додо

ОТМЕНА СМЕРТНОГО ПРИГОВОРА

Зухра была в отчаянии. Что делать, куда бежать. Какой стыд! Теперь её отвратительная тайна откроется! "Домой мне нельзя." - она была твёрдо уверенна. Её родители были самых передовых взлядов, но общество-то было мусульманское. Ей было всё труднее скрывать своё отчаяние. Каждый вечер она ложилась спать с решением завтра, якобы, отправиться домой, а самой.... Это ведь только один миг страха и боли, а потом свобода. Она обдумывала, каким образом ей покончить собой. Чтобы быстро и наверняка. И уж точно не в этом светлом доме. А где-то по дороге. 
Но утром Зухра решала остаться всего только ещё на один день. Этот последний день надо было прожить полностью, в последний раз насладиться солнцем, небом, домом, любовью близких, впитать все звуки и запахи, все чувства. И тут Зухра поняла, каким бесценным сокровищем был каждый миг жизни, наполненный восхитительными дарами. "Завтра"- говорила она себе, ложась спать и щупая живот, который пока ещё был плоским.

Как-то, когда Зухра сидела в тени, жадно вдыхая запах земли, растений, готовящейся на кухне еды, подставляя лицо ласковому ветерку и получая невыразимое удовольствие от всей симфонией окружающих её звуков, к неё подсела бабушка Хадичи. Она ласково обняла Зухру, взяла за руку, с любовью посмотрела в глаза и сказала: 

- Детка, милая, какая радость! Ты ведь беременна! У тебя будет чудесный ребёнок.

Зухра вздрогнула и задрожала. Как же старушка узнала?

- Глупенькая, - словно бы ответила бабушка на её мысли, -  Я ведь не первый год живу на свете. Беременную женщину можно сразу узнать по особому сиянию её глаз, по мягкости взгляда, по особой плавности движений, по необычной певучести голоса. И не бойся ничего. Мы что-нибудь придумаем. Тебя никто здесь одну не оставит. 

Зухра разразилась слезами облегчения. И в то же время она не верила тому, что говорила бабушка. Ну что же она сделает! 

Бабушка ласково потрепала её по щеке, и пошла на кухню. Вскоре она вернулась.

- Посиди пока тут, я скоро приду. Есть у меня одна идея. - сказала она, вручая Зухре тарелку с горячими пирожками.

"Так вот что так вкусно пахло!" - подумала Зухра.

Вся семья вышла в сад. 

- Зухра,  - сказала Хадича, - мы тут вот поговорили, обсудили... Ты нам родная. Не важно, от кого этот ребёнок, что там такое с тобой случилось. Дети это ангелы. Они не должны страдать из-за поступков взрослых. Мы понимаем, что ты не хочешь появляться у родителей либо беременной, либо с младенцем. Мы его усыновим. Никто не узнает, что это твой ребёнок. Ты его спокойно доносишь здесь, а после родов уедешь. У меня своих детей больше не будет. Мы будем любить его и заботится о нём, как о своём собственном.

Зухра просто не верила происходящему. Значит, можно продолжать жить! И не надо каждый вечер ложиться спать с мыслями о смерти. Какое облегчение она испытала! Приговор отменён!

Додо

РОЖДЕНИЕ ЛАЙЛЫ

Беременность протекала без осложнений. Зухра уже чувствовала движения плода. Это было так странно. Тело её быстро менялось. Как будто это была уже не она. Ребёнок всё время напоминал ей о её палаче. И она должна была носить частицу самого ненавистного ей в мире человека, а точнее чудовища. Мало того, что её унизили, растоптали, но ещё и расставили ей эту ловушку. И всё же иногда она чувствовала приливы нежности к этому незнакомому и родному существу. Зухра пыталась не думать о ребёнке, не привязываться к нему, не представлять себе, какой он, каким он будет. Пока, в сущности, эта была её неотъемлемая часть.  Связь матери и ребёнка, которая соединяет их невидимыми и крепкими узами, независимыми ни от времени, ни от расстояния, ни даже от смерти, надо было разорвать, чтобы не страдать ещё больше самой и не доставлять боль другим.

- Детка, - сказала Зухре как-то бабушка Хадичи, - это не ребёнок твоего врага, это дитя божье. Прими своё материнство. Ты его мать навсегда. Позволь себе любить это существо. Не бойся любви. И ты сможешь всегда навещать его.

- Но это ребёнок подонка, - ответила Зухра. - Он носит его гены, которые проявятся.

- Никто не рождается подлецом. Нет гена подлости. Есть страх, который порождает насилие. Дай своему ребёнку шанс. Верь в него, - воскликнула бабушка. - Я тебе обещаю, что это будет хороший человек. Однажды, пройдёт время, и ты простишь своего палача. Пока тебе не верится в это. Нужно время. Как бы ты ни хотела, скоро эту связь не разорвать. Наверное, сейчас ты не поймёшь мои слова. Только любовь освобождает. Ненависть привязывает. Ты будешь свободна, когда сможешь полюбить своего врага. И этот момент наступит.

Зухра не понимала и не хотела понимать, о чём говорит бабушка. Она не хотела ни этого ребёнка, ни какого-то примирения, прощения. Какая это всё благостная старушечья чушь. Ей нестерпимо больно. Так не справедливо. Так не должно быть! Как мог бог допустить этого! Если мы его дети, как он спокойно наблюдает за нашими муками. И ведь это он их создаёт, если он творец всего сущего. Он так развлекается. Мы для него лабораторные крысы. Где его милосердие, сострадание? Почему он не вмешается? Да просто бога нет. Есть пищевая цепочка, в которой сильный поглощает слабого. Есть только закон грубой физической силы. А всё остальное -гуманизм и пр., это такая чушь.

Тело Зухры продолжало преображаться. Она его не узнавала, даже ощущения были другие. Болела спина, груди набухали. Она становилась всё более тяжёлой и неуклюжей. Как ей хотелось стать опять лёгкой, бежать босиком по траве, освободиться от этого громадого живота, стать такой, как раньше.

Роды начались ночью. Зухра мучилась не только физически, но и от сознания, что её насправедливо наказывают за что-то. Скорее всего за то, что она женщина. И это был не её выбор. Если бы она могла выбирать, она бы не рождалась вовсе. В этот момент Зухра не любила ребёнка. Она хотела только любой ценой избавится от него, от мук. И пусть бы его вытащили из неё по кусочкам, лишь бы всё скорее прекратилось.

Когда Лайла родилась, и бабушка хотела положить её на живот матери, Зухра отвернулась и так потом на ребёнка и не взглянула. 

Додо

ХАДИЧА

Хадича и Зухра с раннего детства были закадычными подругами. Они жили по соседству. Ходили в одну школу. В городе была русская гимназия со строгими, затянутыми в корсет учительницами. Два раза в неделю после гимназии девочки ходили в медресе. Образование девочек было комплексным. Они были знакомы и с европейской литературой, и восточной, изучали и Библию, и Коран.

У Хадичи была старшая сестра - Фатима. Обе сестры были такие разные. Фатима была томная красавица. С детства Фатима мечтала удачно выйти замуж. Она всё время грезила о том, какой у неё будет дом, как она его обставит. Какое свадебное платье у неё будет, какие украшения её подарят... 

Хадича была сорванцом. Отец мечтал о мальчике. Получилась Хадича. Она обожала проводить время с дедом и отцом в мастерской и читать. Книги она заглатывала в один миг. Когда Зухра приходила к ней, она знала, что либо она мастерит, либо вся перепачканная, с разбитыми коленками, сидит на своём любимом вишнёвом дереве с книжкой. Ворчливая бабушка Хадичи сгоняла её с дерева:"Боже, да ты на чёрта похожа. Причешись! Только ведь с утра надела новое платье. Опять за книжкой! Совсем зрение себе испортишь! Кто в твоём возрасте носит очки! Ну погоди, выйдешь вот замуж, так вся дурость с тебя сойдёт! "

Девочки понимали друг друга с полуслова. На уроках они сидели рядом и высмеивали всех и вся, мигом меняя выражение лица на самое ангельское, при взгляде взрослых. Частенько они сбегали со скучных уроков, притворяясь больными или выдумывая невесть что, прячась потом в саду у одной из них, воруя пирожки и конфеты любой из бабушек.

Хадича вышла замуж за агронома. У него были в горах опытные участки, на которых он выводил новые сорта винограда, фисташек, грецких орехов и миндаля. И какая удача, Фатима жила неподалёку. Искандер - муж Хадичи рано потерял своих родителей. Он предложил переехать к ним всей семьёй, благо дом был большой. После долгих раздумий и сомнений родители и бабушки Хадичи приняли приглашение и переехали. 

Дом стоял в волшебном месте. С его террасы открывался фантастический вид на горы. Рядом протекала бурная речка с ледяной и такой вкусной водой, бравшей начало высоко в ледниках. Хадича часто вместе с Искандером на лошади объезжала сады, с интересом слушая его объяснения.  

Родители Хадичи в зяте души не чаяли. 

Хадича забеременела. Мальчик был странный. Он был слишком тих, не реагировал на голоса, не гримасничал, как все младенцы. Взгляд у него был странно неподвижный. Хотя он хорошо ел, много спал. Хадича поставила его кроватку в их спальной комнате рядом со своей кроватью. По ночам она приcлушивалась к дыханию ребёнка. Няни у сына не было, бабушки и мама Хадичи с удовольствием возились с ним сами. 

В тот день никто не понял, что произошло. Хадича покормила сына, он уснул. Она положила его в кроватку и тихо вышла. Прошло часа два. Обычно малыш уже просыпался и ворочался. Хадича подошла к нему. Он не дышал.  

Додо

ЗАМУЖЕСТВО ЗУХРЫ. ДЕТСТВО ЛАЙЛЫ

Как только Зухра пришла в себя после родов, она вернулась в свой дом. Родители были несказанно рады. Как же она соскучилась по ним!,  Зухре было так трудно притворяться, что она всё та же, весёлая и беспечная девушка., какой она была до отъезда. Ей это плохо удавалось. Родители сразу почувствовали перемену, но объяснить не могли. Они её просто атаковали своими расспросами. Это было очень утомительно. Окружённая любовью и теплом близких, Зухра особенно остро чувствовала себя последней грязной дрянью, обманщицей. Она думала, что узнай они десятую долю всей правды, они просто не выдержат позора и унижения. Она не вправе нарушать их счастье и покой. 

Узнав о её приезде, в дом зачастили гости, родственники. Как-то пришли и друзья семьи с сыном Рашидом. Зухра его не узнала. Когда она видела его в последний раз, он был смешным веснушчатым пухлым мальчиком с высоким звонким голосом. Рашид был всегда на голову ниже её. Теперь это был высокий, широкоплечий мужчина с глубоким басом. Им и в детстве было хорошо друг с другом, и теперь словно бы возобновилась эта невидимая связь. 

- Зухра, как я рад тебя видеть, - сказала Рашид голосом, который сразу очаровал Зухру.  

- Я так часто думал о тобе, - добавил он смущённо.

Он стал часто появляться в доме. Иногда Рашид приглашал Зухру в театр или в кино, на немые фильмы.

Вскоре он сделал её предложение, на которое она ответила согласием.

После свадьбы Рашид около года спал на диване в своём кабинете. 

Зухра не могла отдаться своему счастью. Казалось бы у неё всё было для счастливой жизни. Муж - добрый, умный, который так любил её, дом, роскошь, замечательные, заботливые родители.... Словно вся эта идиллия была пронизана пульсацией тревожной, фальшивой ноты.

-------------

Лайла росла настоящей разбойницей. Рана Хадичи и Искандера начала затягиваться. С вечно хохочущей, крепкой, краснощёкой Лайлой скучать не приходилось. Она была в центре внимания стольких людей! Дед и бабушки поражались способностям ребёнка и к музыке и пению, и к языкам. Искандер часто сажал Лайлу перед собой на коня во время обхода своих участков и с удовольствием отвечал на её бесконечные вопросы.

Додо

КАК ИБРАГИМ ПОПАЛ В ИТАЛИЮ

В назначенный к выходу в море день X, Павел на рассвете пришел в сторожку. Ибрагим в эту последнюю ночь на Родине, никак не мог заснуть. Почему-то перед глазами постоянно крутились образы Дома на скале, каминного зала и распростертого на полу тела девочки.

Последние две недели он перестал ухаживать за собой, осунулся и стал внешне очень даже похож на поджарого Аслана, с его недельной щетиной на загорелом лице. Павел от такого сходства аж подпрыгнул:

- Да тебе можно было не нести его кепку и куртку, и так совсем похож стал на нашего влюбленного джигита. Смотри, вот его документы: паспорт, свидетельство механика 2 класса, итальянский разговорник.

- Это ещё зачем?

- Ну, как тебе сказать, Аслан учит язык и без этого разговорника в море не выходит. Если не будет с тобой книжицы, то возникнут подозрения. Да и избежать лишних разговоров с членами команды можно, когда сидишь, с умным видом уткнувшись в иноземную писанину.

Через два часа Пашка довел Ибрагима до грузовой зоны портового терминала. Здесь завершалась погрузка последних контейнеров на сухогруз «Мария». Ибрагим невольно вздрогнул от такого названия судна, хотя в последнее время мог бы уже привыкнуть к самым разным совпадениям в своей жизни.

- Ну, все, давай прощаться. Желаю тебе в Италии переждать все невзгоды, устроиться. Если получится вернуться – шли весточку. Буду ей очень рад.

- Спасибо, Пашка. Без тебя даже не знаю, как повернулась бы моя жизнь. Надеюсь, что обо мне ты узнаешь и без моих вестей, с твоими-то контактами… Только не пиши Папе римскому, что еду. У святого отца и без меня проблем хватает.

Пашка довольно ухмыльнулся, и подтолкнул Ибрагима к поджидавшему их у пропускной зоны великану.

- Ибрагим Каримов? Я старший механик «Марии» - Иван Иванович – легко запомнить. А ты теперь на все время рейса – Аслан Гаджыев. Привыкай. Никаких других обращений не услышишь, а работу за Аслана научу выполнять в первые же дни, дармоеды мне на судне точно не нужны.

Ещё через час Ибрагим уже стоял в каюте, куда кинул свои (а точнее не свои, а Аслана) скромные пожитки. А через два часа в машинном отделении Иван Иванович уже вовсю вводил его в круг должностных обязанностей. Однако, узнал Ибрагим не только все о ходовых механизмах, но и кое-что о самом стармехе этой махины, ждущей выхода в море.

Иван, отнесшийся к своей миссии по доставке перебежчика в Италию крайне агрессивно, с первых же минут контакта в машинном, понял, что человек, которого надо спасти, весьма достойный. Много знает, много предчувствует, явно привык вникать во все детали, и делает это с интересом. Когда же он узнал, что этот восточный человек владеет так любимым им итальянским, то сам удивился, как быстро решил открыть ему свою тайну.

- Ты, Ибрагим, не злись, что неприветливо встретил. Знаешь, многих приходилось вывозить из страны, но в основном это были странные людишки, ни с кем контакта не возникало. А ты какой-то особенный. Расскажу тебе свой секрет, а, может, и помощи попрошу. У меня в Милане подруга есть. Раньше в Неаполе жила, потом сестра её к себе на Север страны позвала. Десять лет назад моя Бьянка родила мне чудесного сорванца. Ирина ничего не знает, да и деток у нас с ней нет. Вот так и живем – умница жена дома, и любимая женщина с единственным сыном на чужбине. Пока Бьянка и Сандро жили в Неаполе, я каждый рейс мог их видеть. Сейчас же мне лишь через знакомых портовиков передают от неё весточки. Ты будешь в Милане, я дам тебе адрес, разыщи моих. Передай, что хочу их видеть, но пока не могу.

Ибрагим не ожидал такого поворота событий. Выходит, не только себя спасает, а ещё и поручение с собой везет. Последующие несколько месяцев он все время проводил с машинном, вполне справляясь с основными обязанностями. Иван не сильно придирался, а иногда даже вызывал своего напарника на свежий воздух и лишь скупо вещал, указывая на окрестности: «Босфор», «Дарданеллы».

Но все когда-то заканчивается. В один погожий день завершился и их рейс. Ибрагим последним сходил с трапа, взяв от Ивана Ивановича сверток с адресом и какими-то фотографиями для далекой Бьянки. На берегу его уже ждали. Тощий паренек в сутане и очках с большими диоптриями, неловко пожал его протянутую руку и сказал: «Бонджорно, синьор, ой, я хотел сказать здравствуйте. Совсем я стал себя итальянцем чувствовать за те годы, что здесь живу».

- Марио, вы русский?

- Да, синьор Ибрагимо. Нам предстоит долгий путь, я все расскажу. Идемте, вот там стоит наш транспорт.

С этими словами Марио указал на запряженного в повозку с тентом ишака.

Галина Солоденкова

РЕВОЛЮЦИЯ. РОЖДЕНИЕ ИБРАГИМА. АРЕСТ РОДИТЕЛЕЙ ЗУХРЫ

Революция особо не затронула ни семью Зухры, ни Хадичи. Ещё до неё в их краях появились ссыльные революционеры, которые занимались пропагандой. Но ежедневную жизнь населения это особо не изменило.

Весь ужас начался в тридцатые в виде раскулачивания и экспроприации. 

Хадича, Искандер и родители оказались в тюрьме, несмотря на то, что они сразу отдали всё, что у них было. Ходили слухи о том, как "буржуев" пытали, чтобы выбить их спрятанные сокровища. К счастью, Искандер как агроном имел мировую славу. Через пару недель их выпустили. Исследования Искандера были нужны государству. Дом перешёл под помещение сельсовета. Семья переехала в полуразвалившуюся мазанку. Они были рады тому, что были живы и здоровы. По вечерам после скудного ужина в доме раздавалась музыка, пение. Отец Хадичи читал поэмы и комментировал их.  Взрослые и Лайла, уже девушка, играли как дети, смеялись, пытаясь заглушить тревогу.

------------

У Зухры и Рашида родился сын - Ибрагим. Сколько радости и счастья он принёс в две семьи. Зухра начала постепенно оживать, оттаивать. Да иначе и быть не могло. Мальчик был удивительно светлый, тёплый. С ним, с самого его рождения , помимо родного языка говорили и по-итальянски (любимый язык Зухры), и по-немецки. Он владел ими без малейшего акцента. Русский и английский мальчик освоил позже с необыкновенной лёгкостью. До революции было принято приглашать гувернёров и гувернанток - носителей этих языков. Теперь же этим занимались все члены обеих семей. Часто Ибрагим удивлял всех своей развитой интуицией, глубиной видения. 

Годы счастья пролетели с молниеносной быстротой. Ибрагим уже был неуклюжим подростком с ломающимся голосом.

Рашид был инженер путеец. Несмотря на "буржуйское" происхождение, он придерживался коммунистических убеждений. Родители Зухры были ярыми монархистами. Часто между ними разгорались горячие споры, в которые вовлекались и друзья, и родственники. Это, впрочем, нисколько не мешало их уважению и дружбе. Расхождение политических и религиозных взглядов не переходило на личностные взаимоотношения.

Первые послереволюционные годы были отмечены только дебатами в общественных местах и в домах. Постепенно поползли зловещие слухи, атмосфера сгущалась, вызывая всё больше и больше тревоги. Всё больше людей из окружения Зухры и Рашида не выдерживали напряжения и эмигрировали с надеждой скорейшего возвращения.

Ночью в дверь Рашида и Зухры раздался громкий стук. Это был сосед родителей Зухры. "Родителей ханум забрали. Не ходите туда. Вам нельзя." - только это и сказал он, растворившись в ночи. Супруги всю ночь не сомкнули глаз. 

- Дорогая, завтра я всё выясню у товарищей,  - сказал Рашид Зухре, - Это явно какое-то недоразумение. Ты всё равно лучше не выходи из дома. И не тревожь понапрасну Ибрагима и стариков.

Додо

ЗУХРА, РАШИД, ИБРАГИМ. БЕДА

Всё утро Зухра металась. Слова соседа словно заезженная пластинка вновь и вновь звучали в её голове. Появился смертельно бледный Рашид. Он начал говорить, и после первых же его слов у Зухры появилось ощущение стремительного падения в мрачную, ледяную, смрадную, бездонную яму.  До неё волнами, словно через вату доносились обрывочные слова "враги народа...", "без права переписки...".... В комнате появился Ибрагим, потом родители Рашида. 

- Я встретился с товарищами. К сожалению, обстоятельства таковы. И мы все тоже под домокловым мечом.  - сказал сдержанно Рашид.

- Мне организовали срочную длительную командировку со всей семьёй в город Х. Им остро нужен инженер моей квалификации. Немедленно собирайте самое необходимое. - добавил он.

Зухра сидела неподвижно на стуле. Неожиданно она вскочила и с криком "Неееет!!!" метнулась к двери. Рашид остановил её, крепко прижимая к себе. Зухра стала вырыватся, повторяя "Нет!Нет! Мамочка! Папочка!!!" Ибрагим обнял её тоже и совсем по-детски разрыдался.

- Папа,  - сказал он, обращаясь к Рашиду, - мы же спасём их! Ты же умный, сильный! Мы же не предатели! Мы их не оставим!!!- кричал Ибрагим, срываясь на звонкий фальцет.

--------

И жизнь понесла их словно песчинки, бездумно и бесцельно кружа и швыряя, не внимая никаким мольбам, бесчувственная, тупая. Бессмысленная машина рождений, мук и смертей, дарующая нам короткие мгновения счастья и радости, обнадёживая, словно в издёвку, чтобы с ещё большей силой разрушать и уродовать всё прекрасное, трепетное, живое и хрупкое, с жутким скрежетом и воем продолжила своё безумное кружение.

Додо

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ИТАЛИИ: БАРИ

Усевшись в повозку, Ибрагим решил узнать у Марио о предстоящем маршруте. Тот упорно молчал, направляя ишака в неведомом направлении. Интрига начинала действовать беглому офицеру НКВД на нервы: мало того, что оказался в незнакомой стране, да ещё попутчик попался довольно странный. Но стоило им выехать из города, как Марио сам начал разговор.

- Ибрагимо, мы сейчас едем в Бари. Это отклонение от маршрута, я знаю, но там живет мама. Я давно её не видел и пользуюсь этой неожиданной возможностью для долгожданной встречи.

То, что у католического священника есть мама, Ибрагим в принципе понимал. Но то, что ради этой неведомой ему дамы он едет не в Милан, а к побережью Адриатики, уложилось в голове не сразу.

- Марио, ты же сказал, что русский. Какая мама в Бари?

- Самая лучшая мама на свете. Если ты попробуешь её равиоли, то…

- Да какие равиоли, мне в Милан надо.

- Ты недослушал, это невежливо…

- Ладно, извини, продолжай.

Марио немного помолчал, но все же продолжил.

- Русским был мой отец, я не знаю где он сейчас. Мама работала прачкой, когда на рейд встала русская шхуна.  Они встретились и полюбили друг друга. Так получилось, что отец ещё несколько лет плавал по Адриатическому морю, и я рад был каждому его возвращению и такому непонятному языку. Вскоре он ушел в дальний рейс и уже не вернулся. Мне было тогда лет пять… Мама отвела меня в школу братьев иезуитов, где отец Тонино стал учить меня итальянской грамоте и математике. То, что я наполовину русский его заинтересовало, и мы стали вместе познавать основы языка по книгам, что имелись в монастырской библиотеке. Чуть позже от моего отца пришла весть, что его больше не допускают в рейсы по состоянию здоровья. Но он очень просит оказать содействие некому господину X. Потом был ещё кто-то, всех людей уже и не упомнишь. К тому моменту я решил стать на тот же путь, что и отец Тонино. Но забыть родного отца так и не смог, а потому всегда откликался на его послания о помощи соотечественникам, попавшим в беду. Вот и ты приехал и тоже надо тебе помочь, я рад этому, потому прими как должное, что мы все-таки вначале едем в Бари.

- Хорошо, едем, только ты уж расскажи об этих местах и хоть как-то скрась моё вынужденное путешествие…

Всю дорогу Марио рассказывал о своей стране, её обычаях и особенностях. Перед въездом в Бари Ибрагим уже почти чувствовал себя частью этой волшебной страны, ведь по рассказам Марио её никак не возможно было воспринимать иначе, как волшебной. Когда их повозка стала петлять по узким улочкам приморского городка, он невольно вспомнил Нюшу, её мазанку у моря и их прогулки по тайным прибрежным бухточкам. Как же это было давно…

Марио остановил ишака у двухэтажного домика с зелеными ставнями  и рядом веревок, на которых сушилось бельё. Из домика выскочила приземистая дама в папильотках и белом фартуке.

- О, Санта Мария, Марио, ты приехал!!! Как же вовремя, у синьоры Розалии такое горе.

- Мама, я не один. Со мной синьор Ибрагимо.

- Да пусть его на кухню отведут и накормят, а мы с тобой сходим и утешим дорогую Розалию.

- А что у неё случилось?

- Ой, мамма мия, украдено любимое жемчужное ожерелье. И это из закрытого на ночь дома…

- Мама, давай Ибрагимо пойдет с нами. Он сыщик и может найти след этого вора.

- Вот этот худосочный – сыщик? Марио, да чтобы его мозг начал хоть немного  думать, его надо ежедневно подпитывать моими равиоли. Чувствуется, что в последний раз этот человек ел лишь подножный корм.

Ибрагим, с легкостью переведя выкрикивания пожилой синьоры, вспомнил, что и правда в последний месяц питался исключительно подножной черемшой и хлебом, который приносил Пашка. О равиоли, которыми Марио его «потчевал» все время путешествия, он никогда не слышал. Его первые слова на итальянском звучали так:

- Синьора Филумена, я буду рад помочь вашей соседке Розалии, если вы только посчитаете нужным меня к ней привести.

Далее все произошло столь быстро, что долго в Бари ещё вспоминали визит необычного узкоглазого заморского гостя, нашедшего пропавшее ожерелье. Дело в том, что в этом городе не так часты дожди. А в день ограбления как раз был сильный ночной ливень. Ибрагим с легкостью, пробежав по соседним домам, узнал, кому из жителей в ту ночь не спалось. Этим человеком оказался местный кузнец, сын которого уехал учиться в столицу. Чтобы помочь юнцу, Карло и решился на ограбление соседки. Впрочем, как это часто случается на юге, историю быстро замяли. Ибрагим наконец попробовал знаменитые равиоли донны Филумены и они с Марио снова сели в повозку, которая взяла долгожданный курс на Милан.

Галина Солоденкова

КОТ В ПАЛЬТО

КОТ величественно обходил дозором замок. Попутно взращивал в круглой голове МЫСЛЬ, что-то там поделывает этот трухлявый, недомерок Бубен. Давно он скрылся, что-то затевает или просто дрыхнет на самом мягком диване. С дивана согнать, заглянуть в волшебное зеркало вдвоём. Одному смотреть не интересно, а с этой рухлядью спокойнее, вдруг придётся вмешаться. Взгляд КОТа привлёк чёрный сверкающий золотыми нитями бархат. Так, опять Маргоша собиралась пыль в глаза пускать. Ухватила любимый камзол КОТа, пошитый для парадного портрета, убедилась, что в камзол можно завернуть 100 Маргош и кинула за ненадобностью. Вот огонь-девка. Надо поработать над образом. А то скандал, шляпку из пустоты может сотворить. А вот приличное рагу по-котовьи изобразить не может!

КОТ любовно отряхнул камзол и увидел, что именно одной янтарной бусины на камзоле и не хватает. КОТ сразу понял, что пуговицу из 3-х оттенков янтаря, точно передающих отсвет в глазах КОТа, Маргоша отпорола для брошки на своём платье. Из глаз Великолапного посыпались искры, высветившие отпоротую пуговицу в кресле. Так, и пуговица ей не пригодилась. Совсем девка с ума сошла от желания произвести первое впечатление в 100 случае встречи с этим извилистым Александером. На взгляд КОТа очередной воздыхатель был извилистым по причине наличия только одной извилины. Марго он был не достоин, но КОТ пока не вмешивался, пусть по миру потом болтается с разбитым сердцем ещё один придурок. Перед Марго ещё никто не устоял.
КОТ надел на себя камзол, не забыл и пуговицу в карман спрятать и направился к Бубну. По пути КОТ величаво вглянул в своё отражение. Хорррош, шерсть зотом блестит, кружева на камзоле переиваются. Взгляд добр, но устрашающ. Кот постучал лапой в дверь. Из-за двери раздался надтреснутый голос: "Кто там?". Великолапный свирепо промурчал: "КОТ в пальто!"

Людмила Koshlyandia

ЛАЙЛА, ЗУХРА, ИБРАГИМ И К°. ВОЙНА.

Город, в который переехала семья Зухры, был рядом с посёлком, в котором жила Лайла. Так они смогли видеться чаще. Жизнь пошла своим чередом. Ибрагим сменил школу. Он выделялся среди сверстников - люмпенов правильностью речи, всем своим обликом. Часто его обжигали страхом и стыдом, брошенные ему вслед, а иногда и в лицо слова "буржуй", "бай". А бывало и хуже. Его били или забрасывали камнями. Длилось это недолго. Ибрагим хорошо учился, не отвечал на оскорбления, был добрым и отзывчивым, честным.
Зухра и родители Рашида подружились с соседями. Приходилось тщательно взвешивать каждое слово, уклоняться от прямых ответов в общении, чтобы страшная правда не всплыла. Отныне в семье, как, впрочем, и во всех стране воцарились страх, подозрительность, недоверие. О родителях Зухры больше не упоминали, хотя они незримо постоянно присутствовали тяжёлым фоном в мыслях, в воспоминаниях членов семьи. 

Иногда Ибрагим плакал на плече у Зухры, повторяя "за что?", на которое ответа не было. 

В анкетах, ячейку "Происхождение" Ибрагим заполнял "из служащих". А на вопрос, были ли репрессированные в его семье, дрожащей рукой писал "нет".

------

В семье Хадичи избегали даже думать о тех страшных годах. Весть о судьбе родителей Зухры ввела всех в оцепенение, из которого, они, как казалось, так и не смогли выбраться.

Лайла вышла замуж за соседского парня потому, как возраст подошёл, да и жених был нужного происхождения. Ещё до войны она родила девочку. Муж её ушёл на фронт, оставив её беременной вторым ребёнком. К концу войны он вернулся без ноги. Сильный и волевой, он быстро приспособился к протезу. К тому же опытные участки тестя, а был он тоже агрономом, он объезжал на коне. 
Искандеру в просьбе участвовать в военных действиях было отказано. Он был нужен в тылу.
В доме появилось ещё два ребёнка. Девочка и мальчик  - эвакуированные сироты. Зачастую в семье к ним относились лучше, чем к родным детям. Лайла тайком совала им куски побольше и послаще.

Додо

КОТ В ПАЛЬТО

Кот оскорбился, в своём собственном замке он же ещё и отвечать должен на нелепые вопросы: «кто там»? «Ах ты, Рухлядь антикварная», разлёгся, отдыхает, а ему КОТу надо заботиться о благосостоянии семьи Маргошечки. Не наломали бы дров, от которых любой замок взовьётся синим пламенем! «Так от меня ты что требуешь»? «Ты у нас самый умный, разумный. Кошачья портретная галерея самая знаменитая в замке. Все коты запечатлены в роскошных камзолах. А для камзолов целая гардеробная выделена. Бывали случаи, когда очередной представитель лордо-графов, мчался с неуёмной идеей, «чтобы такого сделать плохого» мимо портрета КОТа. И тут оживала мощная кошачья лапа на портрете, хватала за шкирку как котёнка несмышлёного представителя родового семейства. Мощно встряхивала. Лорд-граф, а чаще графиня, потирали шею и вся дурь из башки вытряхивалась. КОТ с портрета отряхивал лапы, гордо взирал на соседей с портрета, круглые кошачьи головы одобрительно кивали и до следующего инцидента.»

С появлением Бубна, с незапамятных времён у котов и Бубна появилось новое увлечение. Бубен, под хорошее настроение, мог вызывать «Образ Волшебного Зеркала», т.е. ОВЗ. Заглядывая в которое, можно было вспомнить о былых прошедших днях и заглянуть, намёком в не произошедшее. Правда, с этими взглядами, был один нюанс. Ничего нельзя было изменить. От этого многие поколения котов пытались поцарапать «ОВЗ», прокусить и воздействовать на Бубен, чтобы тот мобилизовал все волшебные чары и изменил ход событий. Бубен таким качеством не обладал. К неудовольствию всех котов то, что ещё не случилось, показывалось лишь краткими обрывками. Предостеречь своих сиятельных хозяев можно было, но удержать от дури было сложно. Локомотив не остановишь, можно поцарапать, но толку то.

В настоящий момент, КОТ желал знать судьбу дорогой Маргоши. Только она произрастала в кошачьем сердце. Именно её КОТ любил пылко и нежно, хотел уберечь. Бубен вздохнул тяжко и надоумил КОТа. Чем заглядывать в тёмное несбывшееся, лучше в настоящем натаскать как непутёвого котёнка и записать правила КОТа, мудрость вековую котовью и вдолбить в голову Маргоше. Для передачи мудрости её будущим котятам, тьфу, т.е. детям.

Ведь и верно мыслит, рухлядь антикварная..

КОТ принялся за составление своих ПРАВИЛ, а бубен тихонечко постарался раствориться в пространстве покоев и отдохнуть от котовьего натиска.

ПРАВИЛА КОТа великолапого и великолепного:

1. Не торопить события. Что должно случиться, то случится.

2. Использовать правило 20 минут! Любое дело можно решить за 20 минут. А если не решается, значит лечь и отдохнуть. Решение приснится.

3. Прежде всего, безопасность собственная. Тогда и вокруг все будут целы.

4. Совершать ошибки допустимо. Не допустимо потом стенать и выть в тему «ах, если бы»

5. Иметь единомышленников по крови и мыслям. Не жалеть на поиск ни времени, ни сил. Окупятся усилия стократно. Путь сложный, затратный, но необходимый.

6. Главный инструмент: душевное здоровье. Ничего нет необратимого. Ты продолжаешься в своих потомках, пока помнят и ты жив.

7. Идти по жизни легко. Слоновья поступь то же лёгкая, главное, не нести глыбу на своём горбу и не допускать, чтобы другие на тебя её повесили. В противном случае сообщить непонятливым: получите -ка своих обезьян (горб) обратно!

Кот решил остановиться на семи пунктах, как то они повторяются. Посплю с новым размахом!

Людмила Koshlyandia

ЛЕЧЕНИЕ РАЗБИТОГО СЕРДЦА

Сэр Персиваль, он же КОТ, сладко потянулся, выпрямился и его крупные уши задёргались (крупные уши это признак породы всех КОТов в замке, как бы чего не пропустить. Все коты очень жалели собратьев по шерстяному цеху, обладателей обычных аккуратных ушек. Бедные, болели, наверное, в детстве). Уши задергались от неприятных для котовьего характера звуков. Плач Маргоши. Одно дело маленький котёнок, то бишь, ребёнок. Другое дело, взрослая самодостаточная девушка. В роду КОТов и людей в замке все должны быть самодостаточными! Этим и заняты КОТы, воспитанием, людям это дело не поручишь. Заняты Эрундой, а дети растут как трава в поле. Кто научил Маргошу смеяться над всеми неудачами. Под руководством КОТа, маленькая Маргоша взбиралась на стремянку в библиотеке и плевала с верхней полке на зазнаек и дураков и все неприятности по жизни. Ведро с тряпкой было приготовлено заранее, для того, чтобы уметь стирать все пятна, ухудшающие качество полов и настроение. Навык полезный в любом возрасте. Кто-кто, а именно КОТы, на протяжении всей истории замка, смогли сохранить все тайны и сокровища. А когда очередной дурак фамильный, то бишь, недальновидный предок 38 графо-лорда или лордо-графа, пытался промотать семейные сокровища, то только КОТы были шерстяным заслоном.

КОТ бесшумно возник перед рыдающей в кресле Маргошей. Вытер лапой слёзы. Опознал на вкус, что слёзы представляют собой досаду, ярость, злость на себя и других. Хорошо, что ничего, представляющего опасность для здоровья, КОТ не распознал. Меры по пресечению лишних слёз, которые не помогают, а мешают благородному цвету лица, известны были в семье до мелочей. КОТ нажал лапой на звонок. В кухне закипела работа по созданию подноса «радость жизни». На поднос были выставлены: букетик цветов ( у каждого члена семьи свои, у Маргоши хризантемы, мелкие, садовые) Большая кружка сладкого чая с молоком. «Котовье рагу»- ароматное тушёное мясо. Большой кусок тортика «Три молока». И никаких стенаний о калориях. Маргоша уже устроилась в огромном кресле в гардеробной, где Кот руководил созданием «красоты неотразимой и сокрушительной». Рыдать и одновременно осматривать наряды ещё никому не удавалось. Процесс создания образа « Всем козлам назло» сопровождался поеданием вкусностей, слёзы высыхали сами собой. Причиной рыданий был Александер-pridurok, не заслуживающий такого накала страстей и эмоций, по мнению КОТа. Ибо Маргоша была любимицей, которой ни один королевский дом не был ровней. А развлечься и проучить несостоятельную личность, КОТ не находил нужным. Жизнь даст по шее и без посторонней помощи. А уж локти кусать, КОТ сумеет его заставить.

Лечение сердца неопытного и тренировка для души, котовьи, преподанные Маргоше ещё в детстве: 

1.Cон-главное лекарство. Глаза блестят, лапы сильные.

2. Еда, вкусная и красиво поданная. Можно позвонить в колокольчик, сбегать на кухню, приготовить подносик «всем чертям назло», прибежать, устроиться в кружевах, за столиком,

вкушать и наслаждаться, (можно и капустный лист расположить на тончайшем фарфоре и вкушать его с помощью 50 ножичков и вилочек. Занятие не вкусное, но красоты отменной. КОТу не предлагать, можно и схлопотать). 

3. Держать сногсшибательный арсенал нарядов и настроения всегда в полной боевой готовности! 

4. Иметь много разнообразных занятий под девизом «ах, вся такая непредсказуемая! Сегодня вяжу, завтра ваяю скульптуры, послезавтра в тире стреляю». 

5. Быть всегда в курсе, кто против кого дружит. Без фанатизма, знать, кому рассказать, что Александер был игрушкой от скуки, а настоящая Большая Любовь уже давно галопирует на белом коне перед замком с кольцом в сто каратов в зубах. Число претендентов можно увеличивать, в зависимости от настроения. Главное, сказать, как бы ненароком, а уж «заклятые друзья» сочинят всё и без твоей помощи. 

6. Уметь отличать «оно мне надо» от « я хочу, хоть все тресните». В известной поговорке предлагалось съесть шляпу или сесть в лужу. Но такой разворот событий не для КОТов. Они этому не учат. 

7. Видеть перспективу. Можно не на 100 лет вперёд, а хотя бы на ближайший час и строго ей следовать. Помнить «упрёмся, потом разберёмся». 

8. Иметь друзей. Обоюдное качество, подставить жилетку для рыданий, гардероб и кошелёк. Помнить, деньгами ссудить тебя многие могут, а вот пожертвовать своим личным временем, может далеко не каждый. 

9. Всё о себе можно доверить Коту. Не предаст, слёзы вытрет, укачает, умурлыкает.

Результат не заставил себя ждать. Маргоша уже забыла, что же её так сильно расстроило. Она уже принимала ароматную ванну, заглядывала в репертуарный план «радость жизни» и заказывала книги на тему «покорительница Вселенной. Способы достижения цели, если оно тебе надо».

КОТ, убедившись, что время потрачено с пользой, погрузился в сладкий сон.

Людмила Koshlyandia

НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ ГЛАВА ОБ ИБРАГИМЕ И ЕГО БОГОУГОДНОМ РАССЛЕДОВАНИИ

По просьбе Галины - Искусной Сказательницы прозрачно намекаю вам на тот факт, что эта часть, как и все прочие,  однако, основана на самых реальных событиях. Подлых и циничных грабителей не останавливает даже святая святых - собор Святого Петра в Ватикане, а именно рука статуи Святого Петра, с зажатыми в ней ключами от Рая. И здесь провидение в лице нашего Ибрагима вмешивается в поиски злоумышленниками Врат Рая. Плохие всегда ищут короткие пути в это замечательное место, в то время, как хорошие, живут целую праведную жизнь, полную скорби и лишений, чтобы потом быть там привеченными со всеми почестями самим Верховным Смотрителем с его крылатыми ассистентами.

Путь к Ватикану.

Следующие две недели Марио постоянно сворачивал с пути, чтобы посетить очередных родственников. Ибрагим всякий раз удивлялся, как может быть столько родственников у человека, решившего посвятить себя Богу и готового полностью отвлечься от мирской суеты. Но Марио постоянно интересовали новости не только разбросанных по стране родственников, но и друзей родственников, а также дальних знакомых тех друзей: кто и когда родился, кто на ком женился, и у кого, не дай бог, случились какие-то проблемы. В этом случае надо было срочно свернуть с намеченной дороги и оказать любую посильную помощь. Ибрагим уже понял, что его навыки в этой стране очень даже могут пригодиться, ведь не раз Марио деликатно просил его помочь в решении очередной семейной проблемы.

Однако, все дороги ведут в Рим. Вскоре им по пути стали попадаться красивые замки, да и сама дорога стала какой-то особенной. Не красивой и не удобной, а именно отличной от всех остальных. Ибрагим интуитивно чувствовал приближение кульминации их маршрута – большого города.

- Марио, вот скажи мне – зачем нам заезжать в Рим. Зачем тратить время на суету этого огромного города. Нельзя ли объехать его стороной и поспешить в Милан.

-  Нет, Ибрагим. Ты не раз выручал моих родственников и теперь не должен отказать в помощи. Нам предстоит важная встреча с кардиналом Канали, председателем комиссии по делам государства. Это же просто ужас, что произошло в самом сердце Святого Престола! – тут Марио многозначительно выпучил глаза и задрал вверх голову, будто высматривая птиц на ближайшей оливе.

- Знаешь, я люблю загадки, но ненавижу, когда от меня что-то хотят и при этом что-то скрывают. Откуда ты узнал, что в Ватикане что-то произошло? Мы ещё на приличном расстоянии от него. Или ты говоришь все начистоту, или я просто отказываюсь ввязываться в очередную вашу заварушку: их и так было слишком много.

Марио сразу вернул глазам их прежний диаметр, перестал изучать вредителей оливковых посадок и с какой-то ухмылкой взглянул на Ибрагима.

- Ну как же, Ибрагим, помнишь мы в Чеккано заезжали к синьоре Розе? Её племянник нас познакомил с племянником синьора Умберто, родной брат которого недавно приехал из Рима погостить. Вот он то и рассказал о том, что случилось. Он же, узнав о твоих феноменальных способностях, отправил гонца обратно, сообщить, что помощь скоро будет.

- А как этот гонец раньше нас попадет в Рим?

- Ну как же, мы же потом заезжали в Писсоньяно к тёте Фелиции, не мог же я проехать мимо и не заехать к родной тёте брата лучшего моего друга Тонио, что из Неаполя. А потом мы свернули в Чампино, ну ты разве не помнишь, к двоюродной сестре отца Лацио, муж которой готовит чудесное вино. Он же тоже из Неаполя…

Ибрагим давно перестал вникать в родственные связи Марио и просто ждал: когда-то Марио закончит перечислять своих родственников и начнет, наконец, рассказывать суть. Тот, сделав небольшую передышку, после того, как перечислил ещё пару десятков каких-то имен, наконец перешел к описанию «ужасного происшествия».

- Ты не поверишь, Ибрагим, украдены ключи от ворот Рая!

- Да ну, - усмехнулся тот, - и что же теперь, раз ворота закрыты, то придется сигать через забор? А праведники смогут на такие выкрутасы пойти?

- Ты зря смеешься. Дослушай вначале. В соборе Святого Петра у входа в подземный склеп, где покоятся Римские Папы, стоит статуя Святого Петра. Работа старинная, 13 век. В левой руке Петр держит символические ключи от Рая. Так вот, кто-то неделю назад отпилил эту руку. Как такое было возможно, никому непонятно. Сейчас место огородили, статую накрыли покрывалом, а любопытным сообщают, что просто ведутся ремонтные работы. Ибрагим, ты должен найти Ключи от Рая.

- Такой миссии у меня ещё не было, - снова лукаво подмигнул Ибрагим…

Галина Солоденкова

КЛЮЧИ ОТ РАЯ

Их приняли в уютном дворике папского музея, окруженного великолепными мраморными статуями. Кардинал Николо, высокий статный мужчина, с интересом разглядывал Ибрагима. Ибрагиму же хватило беглого взгляда, чтобы составить мнение об этом человеке: цепок, изворотлив, чрезвычайно умен и явно имеет большую власть в Ватикане.

- Давайте начнем сразу с дела. Мне хотелось бы увидеть статую.

- Ибрагим, вы понимаете, что все, что вы здесь увидите и узнаете, должно остаться в этих стенах. Берясь за это дело, вы подписываетесь в том, что никому и никогда ничего не сообщите о том, что возможно узнаете в ходе вашего расследования.

- Отец Николо, мне кажется, что это я вам нужен в данной ситуации. Потому давайте не будем тянуть время, и так уже неделя прошла с момента похищения.

Николо Канали не ожидал такого отпора и с удивлением посмотрел на Марио. Тот шепнул Ибрагиму, что согласие на неразглашение тайны надо все-таки дать.

- Ну хорошо, все, что я узнаю, я расскажу только вам, монсеньор и никому больше.

- Я вас услышал, Ибрагим. А теперь идемте.

Через длинные анфилады музеев, они отправились прямиком в собор Святого Петра. Кто-то невидимый распахнул перед ними тяжелые двери и вот уже Ибрагим стоит в самом огромном соборе, который ему когда-либо приходилось видеть. Кардинал не стал задерживаться и уверенно прошел мимо капелл к центральному алтарю. Ибрагим шел неспешно, а у величественного бронзового балдахина даже решил задержаться.

- Это работа скульптора Бернини, - шепнул ему Марио, - балдахин находится как раз над могилой Святого Петра. Но нам надо идти дальше.

За балдахином Ибрагим мельком взглянул на несколько статуй в нишах, одна из которых была укрыта серым полотном. Он быстро нырнул в это пространство, отделявшее пострадавшую статую от остального собора. Огромный исполин высился над ним. Чтобы добраться к торчащему из остатков руки штырю явно была нужна лестница.

- Монсеньор, скажите, ведутся ли какие-то реставрационные работы в соборе или ближайших музеях.

- Ибрагим, то, что я вам сейчас скажу – большая тайна. Ещё до войны в подземельях собора Святого Петра начались работы по расчистке папской усыпальницы. Мы не собирались её исследовать, однако, после некоторых находок, весьма неожиданных, решено было провести более серьезные изыскания. Мы привлекли ученых, но все работы пришлось остановить из-за войны. Недавно работы возобновились. Сейчас в подземельях трудится несколько рабочих и трое ученых. Последней их находкой было обнаружение языческого алтаря. Мы не готовы пока с миром делиться такими секретами.

- Я должен увидеть этих людей. А пока найдите мне обычную лестницу, чтобы добраться воон туда, - и он ткнул пальцем в высившийся обрубок.

Ждать пришлось долго. За время ожидания, Ибрагим обошел собор, подивился некоторым папским захоронениям, особенно тем, где в стеклянных капсулах лежали те, что когда-то были на верней ступени католической иерархии, остановился у мраморной фигуры скорбной женщины с миловидным лицом, держащей на коленях мертвого человека.

- Это Пьета, творение великого Микеланджело, - прокомментировал Марио, следовавший за Ибрагимом по пятам.

- Я знаю, как и то, что этот мастер из Флоренции.

- Откуда, вам об этой работе говорила ваша матушка, Зухра-ханум?

- Нет, зачем, просто вон на том пояске, который на даме, ваш мастер высек свой автограф: Микеланджело Буонаротти, флорентиец.

Марио пригляделся и действительно увидел довольно четкую надпись…

- Ибрагим, я должен уже перестать удивляться твоей внимательности к деталям, но ты меня в очередной раз удивил. Я ничего не знал об этом автографе, а он на самом видном месте.

Они бы ещё долго стояли у этой статуи, если бы не рабочий, семенящей походкой подскочивший к ним и сказавший с заметным восточным акцентом: «Твоя просила лестница, моя её приносиль. Там стоит, ходи - работай».

- Скажи, тебя как зовут, - спросил Ибрагим, подталкиваемый какой-то внутренней интуицией.

- Моя звать Вужоу. Твоя есть ещё вопрос?

- Нет, спасибо за лестницу.

Когда он забрался к самому лицу каменного исполина, он лишний раз задумался о том, каково же это – работать скульптору с такими внушительными конструкциями. Поднимаясь со ступени на ступень, Ибрагим все больше проникался величием самой работы и той сложности, которая ему теперь предстоит. Он понимал, что ключи явно где-то здесь, в недрах этого огромного собора. Но достать их сможет не каждый. Да, Ибрагим, вляпался же ты в эту Италию с её семейственностью и тайнами…

Галина Солоденкова

РАЗГАДКА ПОХИЩЕНИЯ

Ибрагим долго стоял на лестнице, не зная с чего начать такое непонятное расследование. Когда нет убийства, нет каких-то улик и вся проблема лишь в исчезнувшем куске мрамора, по большому счету никому не нужному, то довольно трудно заставить себя работать. Что он видит перед собой? Да просто груду пыльного камня, который смотрится эффектно лишь с приличного расстояния. Так, стоп, это первая умная мысль за последний час. Камень и правда пыльный. Он стал  протирать пальцем каждый выступ статуи и внимательно изучать свои пальцы: серый, серый, серый, оранжевый!!! Оранжевой пыль быть не может. Ибрагим внимательней присмотрелся к этой части статуи. Кажется, это была складка одежды, которая располагалась сразу под исчезнувшим фрагментом руки. Дальше взгляд зацепился за небольшое бурое пятнышко. Вряд ли кто-то залез сюда для того, чтобы выпить свекольный сок – это точно кровь. Кровь того, кто вытаскивая мраморный кусок, просто зацепился за держащий его штырь. Оранжевый цвет пыли почему-то напомнил ему Самарканд. Там, у гробницы Тамерлана он уже сталкивался с подобным…
Ибрагим быстро спустился вниз, где его ждали Марио и кардинал Канали.
- Вы что-то обнаружили? – спросил последний.
- Мне надо срочно поговорить с вашими учеными.
- Они уже ждут вас, только для встречи вам надо спуститься в крипту. Мы ни на минуту не можем прерывать наши исследования, ведь их надо закончить как можно скорее.
Спуск в подземелье был освещен довольно тускло. С каждой ступенькой становилось все холодней. Ибрагим снова вспомнил Самарканд. Как же там все было помпезно организовано! И освещение качественное позволило увидеть ТУ оранжевую пыль, а точнее не пыль, а плесень возле некоторых гробниц. Он тогда впервые узнал, что плесень бывает разная, а та, что предстала перед ними – самая опасная для человека. Пройдя мимо каких-то камней и гробниц, они подошли к месту раскопок. Трое рабочих, среди которых был тот китаец, что принес ему лестницу, возились в огромной яме, что вела куда-то вглубь. Рядом суетились ещё три человека. Эти что-то активно обсуждали и записывали в большую тетрадь, лежащую на столе – единственном предмете мебели в этом подземелье.
- Роберто, синьор Ибрагим желает вам задать несколько вопросов. Отвечайте только на них. Никаких комментариев о наших раскопках.
Роберто, итальянец с черными усиками, в очках и грубой серой рубашке, подошел к Ибрагиму и протянул ему руку.
- Я вас слушаю и очень хочу помочь.
- Меня интересует, какие последние изыскания вы делали в этом склепе.
- Извините, но монсеньор только что сказал, что я не могу ничего вам рассказывать про наши исследования.
- Монсеньор Канали, я считаю мою миссию у вас законченной. Я не смогу найти украденный фрагмент статуи, если не узнаю, что происходит в этом подземелье.
Кардинал Николо замялся лишь на секунду, после чего утвердительно кивнул Роберто. Тот понял намек и начал свой рассказ.
- Хорошо. Своё исследование мы начали в 1939-м. Нашли много интересного и если вам нужны подробности, то их можно найти вот в этих записях. В последние дни мы занимались расчисткой вон той мозаики. Она дошла до нас в таком виде с V века, просто уникальный экземпляр. Когда-то в этом месте была часовня или базилика, стены которой ещё можно видеть.
Ибрагима не сильно интересовала мозаика, потому он прервал восторженный рассказ Роберто:
- Какие захоронения вы вскрывали за последние дни.
- Сеньор, никакие. Мы только занимались мозаикой.
Тут из-за спины Роберто показался худенький мужчина, нервно теребящий кепку и робко начал:
- Извините, господин и синьор Роберто, но одну гробницу вскрывали. Это не захоронение Папы, это какая-то непонятная могила, которая мешала осмотру мозаики. Она расположена там, между сваями собора.
Ибрагим быстро перескочил раскоп и устремился в указанном направлении. Между мощными сваями он увидел небольшой каменный короб со стертыми надписями. Сверху короб был прикрыт крышкой, однако та была предательски сдвинута. Заглянув внутрь, Ибрагим понял, что его расследование завершено.
***********************
Двумя часами позже они сидели в том же дворике, где впервые познакомились с кардиналом Канали.
- Ибрагим, я хочу от вас услышать подробности. Вы вернули ценную вещь Ватикану и мы хотим понять, как вы добрались до сути.
- Зачем Вужоу взял эту руку с ключами – выясняйте у него. На его локте ссадина от штыря, на который он наткнулся, пытаясь снять кусок мрамора с крепления. Более того, он оставил на месте преступления и другой след. Та оранжевая пыль, которую я обнаружил на статуе – не что иное, как очень опасная для человека рыжая плесень. Видимо она была на одежде Вужоу, который по просьбе ученых днем ранее вскрывал мешавшую гробницу. Я видел такую плесень дважды – в Самарканде и здесь, в соборе Святого Петра. Плесень, кровь, ссадина, гробница – все ясно. В этой гробнице китаец и спрятал вашу реликвию. Кстати, монсеньор, в старину, если в доме появлялась такая плесень, то дом надлежало сжечь. Как вы поступите на этот раз?..
Ибрагим лукаво усмехнулся, а кардинал, наспех поблагодарив гостя за оказанную помощь, спешно скрылся в недрах Ватикана.
- Ну, Марио, мы можем ехать в Милан или у тебя снова какие-то вести от родственников?..

Галина Солоденкова

ИБРАГИМ. ДЕЛО КАЛЕТТИ

Недели две они ещё колесили по пыльным итальянским дорогам, заезжая в разные селения проведать родственников Марио, пока не оказались в пригороде Милана. Здесь Марио, совершенно неожиданно для Ибрагима, снял свою сутану и переоделся в обычный светский костюм.
- Сеньора Калетти не любит священников, а нам сегодня непременно надо к ней попасть.
Ибрагим давно перестал вникать в суть объяснений и неожиданных географических маневров Марио. Однако, в этот раз, он неожиданно напрягся. Калетти… Ему показалось, или он уже когда-то слышал эту фамилию. Через час их повозка уже стояла у ворот фешенебельного особняка на одной из центральных улиц города. Их давно ждали: входная дверь открылась сразу, а усталого ишака быстро увели куда-то на задний двор. Ибрагиму этот дом чем-то напомнил тот, на скале, где он провел свои последние годы службы: винтовые лестницы, устремленные вверх и ковры, приглушающие шум шагов. Не было лишь шума моря…
В комнате, отделанной дубовыми панелями, в укромном углу сидела пожилая дама. Лицо её было скрыто тенью от старомодной шляпы, но Ибрагим даже в этой тени увидел сверлящий блеск двух внимательных глаз. Марио скромно протиснулся вперед и сообщил скороговоркой:
- Сеньора Росариа, это Ибрагим из России, он очень хороший детектив. Помогите ему найти пристанище и работу.
Дама, тщательно осмотрев Ибрагима, будто он не человек, а вещь, выставленная на аукцион и требующая срочной оценки, изрекла, немного снисходительно:
- Вы находитесь в доме Калетти. Это очень знатный род и я горжусь, что когда-то вошла сюда хозяйкой. Вы что-то знали о моем муже, раз вас представляют, как детектива?
- Нет, сеньора. Я ничего не мог знать о вашем муже, ведь прибыл в Милан лишь этим утром.
Пожилая дама нервно дернулась, будто сказанное её очень сильно задело. Судя по тону следующей фразы, обращенной к Марио, она просто кипела от гнева:
- Он не знает ничего о Милане, о Калетти, и при этом вы хотите, чтобы я что-то сделала для этого человека? Прежде всего, я его отвезу на кладбище.
С этими словами сеньора Росариа схватила старинный колокольчик и стала нервно его дергать. На истеричный звук прибежал слуга, которому было дано поручение срочно приготовить машину. Ибрагим не сильно воодушевился перспективе поездки на какое-то кладбище. Больше всего в этот момент он хотел бы посетить баню и съесть хоть что-то, похожее на суп. Но, увлекаемый свирепой дамой, бодро вышагивавшей, опираясь на трость, он поспешил в гараж, где уже разогревался новенький бежевый Fiat.
Всю дорогу Ибрагим наблюдал за строгой сеньорой и пытался хоть как-то вникнуть в суть этой новой неожиданной поездки… Кладбище. Что за кладбище? Какое он отношение имеет к нему?
Машина остановилась у монументальной стены, ничем не напоминающей кладбищенскую. Сеньора Калетти бодро выскочила из автомобиля и Ибрагим уже стал сомневаться в том возрасте, который мысленно стал сопоставлять с этой дамой. Пожалуй, она не так стара, как кажется… Однако, его мысли быстро перескочили на ту нереальную картину, что открылась перед глазами. Да, это было кладбище, но скорее всего оно напоминало город, город Мертвых. Здесь качеством архитектурных шедевров явно соревновались не только выдающиеся зодчие, но и родственники усопших. Ибрагим чувствовал, что он попал в какое-то особое место, каждый «житель» которого пытается хоть чем-то перещеголять соседа.
- Ибрагим, мы сейчас подойдем к Дому Калетти. Я говорила, что очень горда тем, что когда-то стала его хозяйкой. Но сегодня я вдова комиссара полиции Милана. Мы уже пришли…
На центральной аллее среди внушительных домов, чем-то напоминающих реальные, только уменьшенные в размерах, высилась громада с коринфскими колоннами, на фронтоне которой красовалась надпись Kaletti.
- Это семейный склеп. Здесь и мой муж. Надеюсь Марио сообщил, что Карло был комиссаром полиции? Мужа убили пять лет назад… Вы хотите стать полицейским… Найдите убийцу мужа и я вам гарантирую место в комиссариате. Более того, я вам выделю флигель моего дома. Это я решила сделать для любого, кто поможет раскрыть то преступление, но никто даже не приблизился к цели расследования.
- Сеньора, прошло пять лет. У меня нет никаких документов, вряд ли что-то возможно…
- Я вам разве не сказала, что я не просто вдова, а вдова знатного гражданина Милана? Все копии предварительного расследования мне принесли уже на второй день. Остальные появились чуть позже. Завтра мой сейф, заполненный секретными документами  в вашем полном распоряжении. И если вы найдете убийцу мужа, то быть вам инспектором полиции города. А пока посмотрите на наших соседей. Ну разве они не вульгарны?..
Тут сеньора Росариа посмотрела на два соседних сооружения, немного превосходящие по высоте колоннаду у склепа её семьи. Ибрагим не стал вникать в эти, непонятные ему тонкости, и поспешил выйти за ограду кладбища. Кажется, что от расследования смерти комиссара Карло Калетти зависит теперь его дальнейшая судьба.

Галина Солоденкова

РАССЛЕДОВАНИЕ

Во флигеле дома Калетти Ибрагиму выделили удобную комнату. Точнее сказать, ему выделили целый флигель, но для человека, привыкшего к спартанской обстановке служебных квартир, это все было лишним. Вечером того же дня пожилой индус принес ему целый гардероб, в котором: кажется, имелось всё и на все случаи жизни.

- Что это? Для кого?

- Сеньора Росариа сказала, что господину нельзя иметь только один костюм, который на нём. Она распорядилась купить эти вещи и теперь вы должны все примерить. То, что не подойдет, будет отправлено обратно в магазин. Я буду вам помогать.

- Спасибо, конечно, но я и сам как-то способен одеться.

- Сеньор Ибрагим, я работаю в этом доме много лет и горжусь своим местом. Я бы не хотел его лишиться только потому, что не смог угодить гостю госпожи.

Ибрагим начинал осознавать, что жизнь его начинает круто меняться. Вместо того, чтобы, как и просила сеньора Калетти, срочно заняться изучением материалов пятилетней давности и искать убийцу её мужа, он весь вечер крутился, как какая-то модница у зеркала и слушал хвалебные отзывы Джохара. Да, так звали этого господина, который называл себя его слугой и всячески хотел угодить. Лишь часам к десяти примерка была закончена и Ибрагим, наконец, радостно сообщил:

- Ну всё, пусть останется вот этот твидовый костюм, он мне и правда очень понравился.

- Сеньор Ибрагим, но вам подошло всё. У сеньоры Росарии хороший вкус, она угадала ваш размер и сделала правильный заказ. Как можно отказаться?

- А зачем мне столько костюмов?

- Как?! А в чем вы будете сопровождать госпожу в гости или на игру в поло, в чем будете ходить на скачки или обеды к комиссару полиции. В конце концов, в чем вы пойдете на похороны?..

- Чьи похороны?..

- Ну, будут же какие-то похороны и вы не должны своим видом портить имидж госпожи. Нет, вы должны взять всё.

Джохар это сказал столь внушительным тоном, что Ибрагим опешил. Кажется, в этом доме слуги играют не последнюю роль… Всю следующую неделю он так и не приступил к изучению материалов, так как был вынужден сопровождать Росарию Калетти на разные приемы, где она его представляла, как детектива, ведущего расследование смерти её мужа. Во как! Он даже не ознакомился ни с одним документом, но уже скоро весь Милан будет знать о детективе из России, способном раскрыть любое дело.

Однако, в конце этой суматошной недели, когда ему снова пришлось побывать на кладбище вместе с Росарией, сопровождавшей  в последний пусть свою 98-летнюю тётушку, он решился на серьезный разговор.

- Росариа, я хочу, наконец, увидеть эти документы.

- Ибрагим, там нечего искать, у вас вряд ли что-то получится…

- Но зачем вы меня представляете на всех приёмах чуть ли не приемником вашего мужа?

- Я просто хочу, чтобы это так было. Я могу вас сделать его приемником.

- Нет, вы сегодня же мне приносите все документы, а завтра я хочу видеть архив последних дел, которыми занимался ваш муж.

Росариа лишь жеманно пожала плечами, но в тот же день Джохар ему во флигель принес стопку пыльных папок. С первых же минут прочтения документов о смерти комиссара Карло Калетти, Ибрагим понял, что дело велось довольно халатно. Никаких точных опросов свидетелей, никаких дополнительных следственных действий. Единственное, что было ясно, что комиссар в тот роковой день назначил позднюю встречу со свидетелем по делу, которым всецело занимался всё последнее время. А потом его тело, с пулей в груди, нашли лежащим в кабинете уже за полночь, когда взволнованная супруга стала обзванивать всех коллег мужа. Ручка для письма в левой руке, погашенный свет и удивленное выражение лица – вот всё, что могли написать о месте преступления те, кто прибыли туда первыми.

Ибрагим, даже не взглянув на часы, рванул в основной корпус здания. Здесь его притормозил слуга Росарии.

- Сеньора спит.

- Мне надо срочно её видеть.

- Завтра, сеньор.

Он уже хорошо знал итальянскую неспешность, но не готов был тратить своё время на доводы о срочности встречи. Ловко отодвинув вставшего на пути парня, он резко открыл дверь в спальню Росарии.

Кажется, что она его даже ждала. Кокетливо поправив пеньюар, она начала разговор:

- Что-то случилось, Ибрагим?

- Мне не нравятся материалы о смерти вашего мужа. Я хочу вникнуть в то расследование, которым он занимался в свои последние дни. Сделайте мне допуск в архив. Росариа, вы хотите найти убийцу?

Она снова зачем-то поправила пеньюар, пожала плечами и отрешенно взглянула на лежащую в глубоком кресле собачонку.

- Ибрагим, я так одинока. Вы ворвались в этот дом со своей неуёмной энергией, я не готова так быстро следовать за вашим полетом мыслей. Давайте просто поговорим о вашей стране, а разговоры о смерти Карло могут подождать, ему ведь эта спешка уже не к чему…

Галина Солоденкова

КТО УБИЛ КАЛЕТТИ

Он стойко выдержал непонятные намеки Росарии. Нет, он должен завершить это дело и найти убийцу успешного комиссара, о котором так быстро забыла его жена. Ибрагим хлопнул дверью и буркнул напоследок, что завтра утром он готов быть в архиве.
Уже в шесть утра в дверь его комнаты раздался стук и на пороге появился Джохар.
- Сеньора велела разбудить вас пораньше, до полуденной жары. Вы должны быстро одеться и ехать в комиссариат полиции.
- Джохар, что надевают в комиссариат?, - ехидно спросил Ибрагим.
- Ну как же, вы же примеряли великолепный льняной костюм с фисташковым отливом, он как раз подойдет для посещения такого учреждения. Тем более, что скорее всего в этом архиве будет очень жарко. Пока сеньор принимает душ, я принесу его костюм.
Ибрагим уже начинал привыкать к такому комфорту, и, черт возьми, это даже начинало нравиться. В архиве ему указали на полку, где стояли документы с незавершенными делами Карло.
Н-да, Карло, чем же ты так был занят последнее время, что твоя жена явно стала скучать, а ты это совсем не замечал? Ибрагиму показалось, что эту фразу он даже произнес вслух, а потому с опаской посмотрел по сторонам. Нет, все пусто – одни стеллажи с бесконечными рядами папок. Довольно быстро он нашел ту, в которой были все документы последнего дела Калетти. Как ни странно, оно было весьма банально и касалось убийства старушки из знатного рода Понти, причем с самого начала было ясно, что скорее всего пожилую сеньору, лет восьмидесяти, кто-то убил именно ради наследства. О подозреваемых в деле почти ничего не значилось, лишь племянник Лоры Понти, некий Тибальдо, упоминался очень уж часто. Ибрагим, изучая страницы печатного текста, все больше понимал, что он очень хочет довести до конца это расследование, ведь все больше чувствовал некую связь с этим комиссаром, так грамотно задававшим каверзные вопросы в ходе следствия. Кажется, на какую-то неделю Карло Калетти даже стал его кумиром. Неделя пролетела быстро, а потом пришло озарение. Он раскрыл дело об убийстве пятилетней давности. И ведь разгадка лежала почти на поверхности. Почему же никто её не нашел?..
Вдохновленный своей важной миссией, Ибрагим постучал в комнату Росарии. В этот раз никто не стоял у него на пути, потому он, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Она все так же лежала на кровати, в полутемном помещении  с  закрытыми ставнями.
- Ты понял все?
- Да.
-Что теперь с ним будет?
- Не знаю. Вам чем-то дорог этот Тибальдо?
- Мы были дружны с этим мальчиком. Я даже не знала, что он убил старую Лору ради этого наследства. Я догадывалась сразу о том, куда приведет следствие. Но не понимала, что Тибальдо способен так то, чтобы как-то свести счеты с Карло. Мы не были дружны с мужем в последние годы, но я не могу простить мальчишке тот факт, что стала вдовой. Ибрагим, что будем делать?
- Росариа, я удивлен, что никто не обратил внимания на то, что именно с Тибальдо был назначен поздний допрос, после которого вашего мужа нашли мертвым. Ваш муж был левшой, но при разговоре всегда перекладывал ручку в правую руку. Тот факт, что во время смерти ручка была все-таки в левой руке говорит о том, что перед этим он что-то писал. Скорее всего это был обычный протокол, но его содержание кому-то показалось неудобным. Протокола нет, ваш муж убит, а наследство перешло к тому, кто его так долго добивался. Что вы сами хотите теперь?..
- Знаешь, я положусь целиком на твою интуицию. Ты уже понял, что в этом доме я давно решаю всё и за всех, но как же мне это надоело.
Через пару дней Тибальдо Понти был арестован. Это действо активно снимали фотографы, а корреспонденты газет пытались взять интервью у скромно стоящего в сторонке нового инспектора криминальной полиции города в модном льняном костюме с оливковым отливом. Но тот был где-то далеко в своих мыслях..

Галина Солоденкова

"САПОГ ОТРАВЛЕН"

С благодарностью Галине за первые строки этой части.

"На одном из спектаклей "Евгения Онегина" пистолет почему-то не выстрелил. Но Онегин не растерялся и ударил Ленского ногой. Тот оказался сообразительным малым и с возгласом: "Какое коварство! Я понял все - сапог отравлен!" - упал и умер в конвульсиях."

Источник

"Театральные байки"

С тех пор прошло много лет. Ибрагим каждый день ходил на службу. Он был уже инспектором. Однажды в его кабинете раздался телефонный звонок. Звонкий, молодой голос встревоженно кричал:
- Дядя Ибрагим, приезжайте срочно. Маме плохо. Кажется, она отравилась! - это была Марго, дочь Мари Дюпон.

Перед отъездом в Италию Ибрагиму удалось встретиться с матерью. Он очень жалел о том, что ему не удалось попрощаться ни с женой, ни с детьми. Но это было слишком опасно. Кроме того, они могли проговориться.

Зухра тогда сказала сыну:

- Ибрагим, сынок, я не совсем та, за кого ты привык меня принимать. Поверь, я не хотела тебе лгать. Но знание правды очень усложнило бы тебе жизнь, которая и без того была нелегка. 
И Зухра рассказала Ибрагиму о своей учёбе в Италии, о его сводной сестре Лайле, о Феликсе.

- Анна - сестра Феликса - честный, чистый человек. Она всегда была преданным и искренним другом. К сожалению, я не могла поддерживать с ней связь. Но она умна, она понимает причину. Сынок, ты всегда можешь обратиться к ней за помощью. Я уверена, она сделает для тебя всё возможное. 

Ибрагим был в полном смятении. У него не было времени ни для того, чтобы осмыслить всё, что ему рассказала мать, ни для расспросов.

В Милане он, несмотря на занятость, улучил минутку, чтобы навестить Анну. Он предварительно позвонил ей. Ответил вежливый мужской голос. Ибрагим попросил к телефону Анну и представился: 
- Ибрагим - сын Зухры.
Через какое-то время в трубке раздался взволнованный женский голос.
- Боже мой, Вы - сын Зухры. Я жду Вас, когда Вам удобно! Жду с нетерпением! 
В доме у Анны Ибрагима ждал самый радушный приём. Анна плакала и смеялась одновременно. Ибрагиму его мать предстала совсем в другом свете. Он рассматривал фотографии молодой, прекрасной, сияющей и открытой девушки и с трудом узнавал в ней свою маму, которую привык видеть сдержанной, потухшей. Только изредка, когда Зухра пела для него, в её глазах зажигался свет.
Анна познакомила Ибрагима с Норой. Феликса уже не было в живых. Как-то раз он напился на вечеринке и разбился на том самом автомобиле, на котором подвозил Зухру в ту роковую ночь.
Так, красивый и обаятельный Ибрагим стал вхож в одну из самых влиятельных семей Милана. На одном из знаменитых обедов у Норы Ибрагим  встретился с Мари, которая привлекла его своей непосредственностью, простотой и искренностью. Марго - дочь Мари мечтала стать криминалистом. Она часто захаживала в офис "дяди Ибрагима" и наблюдала за происходящим. Ибрагим чувствовал, что за видимым благополучием в жизни Мари не всё гладко. Жюль - муж Мари не внушал Ибрагиму доверия. Он чувствовал в Жюле какую-то фальшь. Мари не выглядела счастливой женщиной. Ибрагиму было её очень жаль. И с Марго Жюль всегда вёл себя отчуждённо. Живая, любознательная девочка тянулась к дяде Ибрагиму, который умел её выслушать, утешить и поддержать, рассмешить до слёз. Ибрагим скучал по своим девочкам, по Мириам, которую так напоминала ему Марго.
Вместе они создали целый мир, в котором они жили в замке. Марго, конечно же, была прекрасной принцессой. А сам Ибрагим был котом - Персивалем Великолапным, который был посвящён во все девичьи секреты и как никто умел лечить сердечные раны. Да, в этом он был просто ас.

Додо

ВОЛШЕБНЫХ ПЕЧЕНЕК НЕ ХОТИТЕ ЛИ?

Когда Ибрагим прибыл к Мари, дверь ему открыла Марго.

- Я дала маме кофе с солью, её вырвало и она уснула. Папа в командировке. Она проводила его три дня назад. Он вернётся через две недели, - сказала Марго.

Марго рассказала Ибрагиму, что у Мари последние пару месяцев бывали странные видения. Она якобы видела своего мужа с другой женщиной - молодой и красивой, стройной с длинными, блестящими волосами и слегка раскосыми глазами. Видения эти были зловещими. Мари говорила о замке на скале над морем, напоминающий очертаниями кошачью голову. Марго казалось, что она тоже когда-то, очень давно была на этом месте. И был ещё рыжий кот, вроде бы старинный друг Мари.

Ибрагим подумал, что ведь и ему знаком этот необычный замок. А о коте это Марго, должно быть, рассказывала матери. Ведь это был их с Марго кот Персиваль.

Ибрагим удостоверился ещё раз, что Мари была вне опасности, и бегло осмотрел гостиную. Потом он открыл свой  чемоданчик, надел перчатки, вынул пробирку, слил в неё остатки чая, положил в пакетик недоеденное печенье. Затем он аккуратно разложил всё в чемоданчике, отметил что-то в блокноте и стал прощаться с Марго, которая оставалась рядом с матерью.

 - Марго, - сказал Ибрагим, - не говори ничего отцу. Позвони мне, когда Мари проснётся.

По возвращении в офис Ибрагим передал пробы на анализ и попросил секретаря запросить график работы капитана Жюля Дюпона. Он получил подтверждение того, что Жюль был действительно в плавании. В состав чая и печенья помимо обычных ингридиентов входил мескалин (сильный галлюциноген, который применяется индейцами при шаманских обрядах и добывается из кактуса - пейота). Ибрагим подумал о том, что в видениях Мари была девушка, которая могла иметь индейские корни, судя по описанию её внешности. Он задумался также и о замке. Во всём мире мог быть только один такой удивительный замок. А к тому же ещё и кот, который так выразительно смотрел ему в галаза, словно хотел ему что-то сказать. Сколько раз этот кот тёрся с мурчанием об его ноги. Ибрагим не верил в совпадения. И в то же время, как же странно это всё было. У него было пока совсем недостаточно информации, чтобы строить любые гипотезы. Он вспомнил об убитой Маринке и Марии, о камине со спрятанными в нём голубыми кристаллами, которыми играла девочка. Да, а ведь замок был построен русским аристократом для своей жены - итальянки. Как же её звали? Ведь он видел её чудом уцелевшую, полуобгоревшую фотографию. Как же давно это было. 

Мари проснулась и могла даже говорить по телефону. Ибрагим попросил у Мари позволения зайти к ней и задать пару вопросов. Ему показалось, что Мари с радостью согласилась. Как же одинока и беззащитна была эта славная женщина.

Додо

"ВСЕ ПУТИ ВЕДУТ В РИМ"

Когда Ибрагим пришёл, Мари уже была на ногах, хотя была ещё бледна и слаба. Ибрагим выяснил, что, как и говорила Марго, видения у Мари начались месяца три назад.

- Да, как раз когда Жюль вернулся из Мексики. Он очень любит эту страну. Каждый раз он привозит мне что-нибудь занятное. Конечно же у меня уже есть и флейта, и пончо, и сомбреро, и цветные носки, которые я люблю носить дома зимними вечерами. В тот раз он привёз мне ловца снов, - рассказывала Мари.

- Раньше я ждала Жюля на причале. Мне нравилось смотреть, как он, такой красивый, элегантный, спускался по трапу. Он подхватывал меня на руки и кружил. Иногда его лайнер опаздывал. Я его терпеливо ждала даже в непогоду. Тогда мы договорились, что лучше, если я буду ждать его дома, в тепле. Тем более, что Жюль теперь не возвращается прямо домой, а они с коллегами заходят в бар на часок другой.

Ибрагим понял, что Мари и Жюль были совсем разными людьми. Пока Мари этого не чувствовала, так как видела Жюля редко и недолго. Мари говорила о том, что скоро Жюль выйдет на пенсию, и они будут счастливы вместе. 

Речь зашла о замке. Ирагим был потрясён тем, что в этом доме когда-то размещалось торговое представительство Италии. А принадлежал он Дюпонам!!! И кроме того, дом был построен для матери Мари - Лауры.

- Торговое представительство почти прекратило свою деятельность, - сказала Мари, - Не хотелось бы, чтобы оно совсем закрылось. Тогда мы в очередной раз лишимся замка, ведь частная собственность, а тем более иностранцам в России запрещена. Поэтому мы с Жюлем планировали съездить туда при первой же возможности. Говорят, что он уже начал разрушаться без постоянного ухода. Эти места мне дороги в память о моих родителях, которых я почти не помню.

- Какие у Вас сохранились воспоминания об этом доме, Мари? - спросил Ибрагим.

- Очень смутные, - ответила Мари, - Я помню кота, с которым я дружила. Мне кажется, он охранял меня. Был камин. Да, а в камине у меня был тайник. Мы с котом вынимали из него голубые кристаллы и играли ими. Помню, какие они были красивые, искрящиеся. Такие гладкие и прохладные. Пахли они как-будто фиалками. Потом случилось что-то очень страшное. Была красивая русская девушка и её бабушка. Так странно, что когда позже мы с Жюлем купили этот замок, мне привиделся маленький домик, кот и бабушка. Да, в этом моём видении была ещё и светловолосая девочка, которая играла с Марго - тогда ещё совсем ребёнком.  И девочку звали вроде бы Мариной.

Ибрагим внимательно слушал. А воспоминания Мари постепенно обрастали деталями.

- Была там женщина, которую звали почти так же, как и меня, Марией. И вроде бы Мария мне сказала, что меня так назвали в её честь. Кажется, моя мама любила Марию и называла её Машей.

Ибрагим был в полном замешательстве. Какое переплетение судеб! Сколько удивительных совпадений. Да так быть не могло! Такого не бывает! Что же это всё значит? Ибрагим был логичным, рациональным человеком. Он не верил ни в провидение, ни в чудеса. Он обязательно должен был разгадать и эту загадку.

Додо

АЙ-ЯЙ-ЯЙ-ЯЙ-ЯЙ КОМПАНЬЯ!

- Знает ли Жюль о Ваших видениях, Мари? - спросил Ибрагим.

- Да, я ему рассказывала об этом. Он говорит, что мне надо обязательно обратиться с психиатру. Я так этого не хочу, но Жюль настаивает. Мы решили, что, если галлюцинации не прекратятся, в этот его приезд мы сходим к специалисту. Жюль говорит, что я всегда была такая странная. Он вспомнил, что тогда, много лет назад, когда мы хотели приобрести замок, я рассказывала ему о чаепитии с людьми, которых уже давно не было в живых. И бабушка тоже всегда говорила, что я вся в маму своей мечтательностью, "дурью", как она любила выражаться. Бабушка считала, что эта "дурь" мою маму и погубила.
Ибрагиму было очень хорошо с Мари и Марго. Они частенько ходили вместе в кафе, гуляли в парке. Как-то опять зашла речь о замке. Марго, оказывается, помнила его. Помнила она и горы, и море, и консула. 
- Мама, а кто были те женщины, у которых мы были в гостях? - спросила вдруг Марго Мари в одну из таких прогулок.
Мари посмотрела вопросительно на Ибрагима:
- Разве у двух разных людей могут быть одинаковые видения? - изумилась она.
Они стали расспрашивать Марго о том, что она помнила. Постепенно девушка вспомнила и кота, и Марину, и Машу, и бабушку. Запах цветущего винограда.
Ибрагим слушал Марго и одноверменно сопоставлял даты. К тому времени, когда Мари и Марго были в России, Марины и Маши уже давно не было в живых. 

Настал день прибытия Жюля. Интересно, что он сказал Мари, что возвращался на три дня позже, чем это было в его графике. Ибрагим не стал говорить об этом Мари.
Жюль прибыла вовремя. Ибрагим наблюдал за ним из своей машины. Капитан сел в такси. Ибрагим последовал за ним. Жюль остановился в одном из отдалённых районов Милана перед двухэтажным домиком. На его звонок из дома выбежала красивая девушка с длинными, струящимися чёрными волосами и повисла у него на шее. Ибрагим подумал о той девушке из видений Мари. 
Он отправился в бюро и навёл справки об этой девушке. Выяснилось, что она была мексиканкой, приехавшей по студенческой визе. Стелла - так её звали, учила итальянский и французский языки. Её учёбу, как, впрочем, и жильё оплачивал господин Дюпон. Это Ибрагима нисколько не удивило. 
По своим каналам он запросил сведения о Стелле. Ему сообщили её адрес в Мексике, а также и то, что она была проституткой из нищей многодетной семьи. Что три месяца назад она приезжала со своим покровителем - капитаном навестить свою семью.
Ибрагим отправился в Мексику.

Додо

"ГИБНУТ ЛЮДИ ЗА МЕТАЛЛ..."

Стелла была родом из маленького, затерянного в джунглях,  очень живописного городка. Почти все знали там друг друга. Ибрагим остановился в единственной гостинице в центре города. Он не владел испанским, но знание латинских языков выручало его. Кроме того, портье, как и большинство мексиканцев, худо-бедно владел своеобразной версией английского. Ибрагим спросил, как можно найти в городе гадалку - колдунью, у которой можно купить амулеты, приворотные зелья и пр. Портье, пожилой мужчина почти со сверхъестественной проницательностью, никак не ожидал такого вопроса от этого иностранца, производящего впечатление человека прагматичного и рационального.

- Будьте осторожны, - сказал портье, - Вы попадёте в один из самых опасных районов города. Чужаков, а тем более иностранцев здесь особо не жалуют.

Ближе к вечеру, после сиесты, во время которой весь город вымирал, Ибрагим вышел на улицу. Город был такой маленький, что его можно было весь обойти за пару часов. Через несколько минут неспешной ходьбы Ибрагим оказался на узкой улочке, зажатой между яркими, охровыми домиками, и ведущей к величественному кафедралу. Он постучался в одну из дверей. "Заходите!" - он услышал низкий, грудной женский голос. Ибрагим зашёл и осмотрелся. Несмотря на жару, здесь было довольно прохладно, хотя о кондиционере в таком бедном месте и думать было нечего. Ему пришлось привыкнуть к полумраку. Дневной свет едва пробивался сквозь щели закрытых деревянных ставней. Там-сям горели ароматические свечи, везде были развешены и разложены в беспорядке амулеты, шали, бусы, ловцы снов. Он подумал, что, судя по стилю, ловец снов Мари мог быть отсюда. 

Небольшая хрупкая девушка с иссиня чёрными, гладко зачёсанными блестящими волосами, смуглая, чуть раскосая, с тонким носом с горбинкой и изящными ноздрями, одетая в свободный струящийся балахон, пригласила его сесть. И хотя Ибрагим её ни о чём не просил, она стала вглядываться в хрустальный шар, который стоял перед ней на столике. 

- Ты любишь отгадывать загадки, - сказала она на какой-о странной смеси языков, которую, как ни странно Ибрагим хорошо понимал.

- Ты думаешь, что они извне, а они в тебе. Самая большая загадка, которую ты пытаешься разгадать всю свою жизнь - это ты сам. Скоро ты найдёшь ответ. А пока ты потерян. Всё вокруг тебя крутится в бешенном темпе. Страсти. Любовь, страх, жажда счастья, ревность, алчность - вот твой мир, в котором ты хочешь найти смысл, справедливость, истину. В твоей жизни много смертей и предательств. Ты пришёл сюда, чтобы спасти женщину. Ты её любишь. Да, тебя ждёт большая любовь. Вместе вас ждёт дальняя дорога к себе, домой.

Ибрагим задумался. Он никогда не думал о том, где его дом. Он был везде странником. Где-то очень глубоко в его душе у него была тоска по дому. По тому месту, где тебе всегда рады, где тебя принимают таким, какой ты есть, где ты можешь отдохнуть душой и сердцем. 

- Я знаю, что конкретно привело тебя ко мне, - продолжила девушка. Голос её раздавался словно сквозь пелену. Да и саму её Ибрагим видел нечётко. Он подумал, что это был эффект благовоний, дымившихся вокруг.

- Твоя королева в опасности. Её чистота и сила притягивают к ней людей жадных и слабых. Словно бы они хотели очиститься рядом с ней. И ничего не может загрязнить её. Они хотят свести её с ума. Алчность. 

И тут Ибрагим всё понял.

Додо

ТЫ ВСКРУЖИЛ МНЕ ГОЛОВУ

Ты мне кружишь голову,

Моя карусель - это ты,

Я постоянно в состоянии праздника,

Когда ты держишь меня в своих руках

Я бы поехала в кругосветное путешествие,

Это бы не закружило бы сильнее,

Земля недостаточно кругла,

Чтобы закружить меня так как ты.

Ах! Как же хорошо вдвоем,

Когда мы вместе только вдвоём,

Какая жизнь у нас вдвоём,

Когда любим, как любим мы вдвоём.

Могли бы поменять планету,

Покуда моё сердце рядом с твоим,

Я слышу звуки праздника,

И Земля тут совершенно ни причем.

Ах, да! Поговорим о Земле.

Кем она себя воображает, Земля?

Честное слово, лишь она на земле!

Она, чтобы творить столько чудес.

Но для нас нет проблем,

Так как на всю жизнь мы любим друг друга,

И, если бы даже не было жизни,

Мы любили бы друг друга всё же.

Потому что...

Ты мне кружишь голову,

Моя карусель - это ты,

Я всегда на празднике,

Когда ты держишь меня в своих руках

Я бы поехала в кругосветное путешествие,

Это бы не закружило бы сильнее,

Земля недостаточно кругла,

Чтобы закружить меня так как ты.

Я бы поехала в кругосветное путешествие,

Это бы не закружило бы сильнее,

Земля недостаточно кругла,

Моя карусель - это ты!

Автор перевода — belka

По просьбе Ибрагима ни Марго, ни Мари ничего о случившемся Жюлю в беседах по телефону не говорили. Он и не имел привычки регулярно звонить им.

По возвращении из Мексики Ибрагим сразу же позвонил Мари, и они встретились в парке. Ибрагим не знал, с чего начать.

- Мари, - спросил он, - извините меня за нескромные вопросы. Но они имеют прямое отношение к происшедшему. 

- Каковы последнее время Ваши отношения с мужем? Не изменилось ли его поведение? Если да, то с каких пор?

Мари грустно вздохнула и взяла Ибрагима под руку, словно ноги её налились свинцом.

- Мне кажется, я никогда особо не любила Жюля. Он был хорошей партией. Жизнь в бабушкином доме всё больше угнетала меня. Бабушка была холодной и властной женщиной. Ей надо было всё контролировать. Речи о том, чтобы я жила отдельно, даже не могло быть. Время было другое. С Жюлем мы не разделяли никаких интересов. Я жила своей жизнью, он своей. Потом родилась Марго, и я занялась ей. Она была очень интересным ребёнком. А на личное счастье я не расчитывала. Вокруг меня не было ни одной счастливой пары. Я думала, что моя жизнь - это норма. Всякие там романы про любовь, на то они и романы, фантазии идеалистов. Хотя я никому не рассказывала, как я тосковала по настоящим, искренним отношениям. Все вокруг считают нас с Жюлем идеальной парой. Мы никогда не ругаемся. Настолько мы уже чужие и равнодушные друг к другу.

Это после встречи с Вами я поняла, какое же это счастье - иметь друга, который умеет выслушать и понять. Я привыкла, что и мои родители, и муж не умели общаться совсем. Они делали вид, что присутствовали, а сами мысленно витали во всякой суете, механически отвечая так, как от них ждали. Она живут программами, как автоматы, роботы, не замечая ничего вокруг, никогда не задавая себе самых простых вопросов, не позволяя себе чувствовать, жить. Когда Вы появились в моей жизни, я поняла, что такое настоящее общение. Когда можно просто быть.

- Мари, - спросил Ибрагим, - А какой у Вас брачный контракт? Я имею в виду пункт об имуществе?

- Вы знаете из какой семьи я происхожу, Ибрагим, - сказала Мари. - Я была богатой невестой. В случае развода Жюлю останется гораздо меньше, чем мне. По правде говоря, я не знала ничего о его финансовом положении. Он жил полностью за мой счёт. Что он делает со своей зарплатой, понятия не имею. В случае моей смерти моё имущество переходит Марго.

- А если Вы будете недееспособной?

- Какой странный вопрос, - рассмеялась неожиданно Мари,  - тогда Жюль до самой моей смерти будет моим опекуном, а значит, будет распоряжаться моим имуществом, деньгами.

- Да, - словно бы спохватилась Мари, - А что со мной было? Это похоже на отравление. Только вот чем? Я ничего подозрительного не ела, не напивалась. Наркотиками я не балуюсь.

- Мари, давайте присядем. Я знаю, что Вы сильная женщина. В составе Вашей крови, в остатках печенья и чая обнаружен мескалин - галлюциноген. Кто-то не хотел Вашей смерти. Ему надо было либо довести Вас до помешательства, либо выдать Вас за психически больную.

Мари сильно побледнела. Она начала догадываться, но правда была так чудовищна, что ей не хотелось в неё верить.

- Ибрагим, зачем Жюлю это нужно? Ведь я его жена. Я всегда была ему верна. Я надеялась на то, что мне удастся построить с ним счастливые отношения, когда он выйдет на пенсию, и мы сможем проводить больше времени вместе. Да, у нас раздельные счета, и у него есть доступ к моим. А вот его счета для меня закрыты. Хотя я никогда и не задавала ему вопросов.
- Мари, сейчас же едем в банк. Вы должны немедленно закрыть Жюлю доступ к счетам.

Додо

ВАШ БИЛЕТИК, МАДАМ!

Ибрагим проводил расследование неофициально. Он спросил Мари, хочет ли она, чтобы Жюля привлекли к ответственности. Мари ответила, что ей достаточно развода. Она хотела как можно скорее перевернуть эту печальную страницу своей жизни.

Душевная рана Мари затягивалась медленно. То она оправдывала Жюля, обвиняя во всём Стеллу. Тогда она думала, что Стелла просто приворотила, околдовала его. Порой она думала, что так никчемна, что муж был вынужден изменять ей. Что даже родители бросили её, ничего не сделав, чтобы спастись. Если бы в ту ночь, она не уснула и не дала матери уйти в спальню к Антону, та была бы жива.  Она опять жалела о том, что не погибла с родителями. Или, что лучше было бы ей остаться с Машей и её бабушкой. Почему же Нора забрала её? Мари поняла, что её непреодолимо тянуло к этому замку. Что она должна была там быть во что бы то ни стало.

Марго временно переехала к матери. Ибрагим часто навещал Мари. Он тоже часто думал о замке, о Маринке, о своей матери, о дочери Мириам.

В какой-то момент все трое поняли, что им надо ехать туда. 

-------

Лайла сидела в центре полуразрушенного зала в глубокой медитации. Неожиданно раздались шаги босых детских ног. В зал забежала девочка с распущенными длинными светлыми волосами, сопровождаемая большим рыжим котом. Она подбежала к камину и вынула кирпичики. В тайничке лежал свёрток. Девочка взяла его, положила перед Лайлой и развернула. Раздался мелодичный звон. Голубые кристаллы засверкали. Марина, а это была она, взяла два кристалла. Один она положила перед котом, который примостился рядом с Лайлой. Потом и она села по другую сторону от Лайлы в позе лотоса, а другой кристалл положила перед собой. Затем она тоже погрузилась в медитацию. 

Через какое-то время в зал зашла Маша. Она была в свободном светлом длинном платье, тоже босоногая. Она молча взяла кристалл, села рядом с Мариной по-турецки. Следом вошла старушка - бабушка Марины. Она повторила ритуал, сев рядом с Машей. Так начал образовываться круг. Кристаллы тихо звенели. В зале появилась пара, в которых вы, мои читатели, кончечо же сразу узнали Лауру и Антона. Они сделали то же, что и все, и сели молча рядом. В дверях появилось три человека - Мария, Ибрагим и Марго. И они опустились на пол, положив перед собой по кристаллу. Зашла Мириам. Как она была похожа на Ибрагима. Они сразу узнали друг друга, несмотря на годы раздуки. Она улыбнулась ему и устроилась рядом. Тут появилась и Зухра. Она заняла место рядом с Мириям. Круг замкнулся. Наступила тишина. 
В этой тишине вдруг серебристо запели кристаллы. Бубен загудел, а потом начал медленно бить сам по себе.  Сначала удары были единичные, с большими паузами. Воздух завибрировал. Все двенадцать взялись за руки, стали раскачиваться и петь странную, неслыханную и неописуемо  прекрасную песню. Бубен бил в ритме, который постепенно ускорялся. Люди и кот раскачивались в такт. Песня становилась всё громче и ещё прекраснее. Пелось в этой песне на языке, понятном для всего сущего, о любви. О том, что она разлита везде и во всём. Что это единственное, что существует. Всё, что есть, это её бесконечные переливы и трансформации, порождающие эфемерные иллюзии, переходящие одна в другую. Кристаллы начали крутиться, заливая зал и людей голубым искристым светом, издавая необыкновенно приятный перезвон. Перед взорами участников, посреди круга проплывали картины страстей человеческих: войны, убийства, страдания, счастья, радости, вдохновения, творчества, жадности, страха, боли, стыда, наслаждения, экстаза. Ритм бубна нарастал, люди раскачивались всё быстрее, кристалы раскручивались. Песня была всё громче и громче, кристаллы крутились, ускоряясь ещё и ещё. Всё слилось в движении, скорость которого возрастала. Осталось одно только движение, танец без танцора, великий танец любви... И вот был только вихрь, который ускорялся и ускорялся, закручивался всё быстрее и быстрее.... Внезапно этот бешенный круговорот взорвался ослепительным, но мягким и тёплым светом, который залил, пронизал всё вокруг. Наступили тишина и покой. Была только великая, божественная пульсация любви. Боль и страдания, войны, стихийные бедствия, болезни, вечные единство и борьба противоположностей перешли в умиротворённую гармонию принятия. Вечный страх перешёл в доверие и радость. Бесконечный круг жертв и палачей слился в безусловной любви. 

------

Лайла проснулась от прикосновения к её плечу. Мужской голос произнёс с певучим, мягким, южным акцентом:"Будьте добры, Ваш билетик, Мадам!" Она сунула руку в карман, вынимая помятый билет. Из кармана что-то выпало. "Вы уронили это, Мадам!" - сказал контролёр, нагнулся, подобрал голубой кристалл и дал его Лайле.

Додо

Ну что сказать – роман закончен,

Выходим и берём багаж.

Был он, конечно, многострочен,

Встречался также эпатаж.

Всё было – и любовь, и горе,

Обычно в жизни так всегда.

Утонешь – если ты на море,

А в доме – схватишь провода,

Электрик что не обесточил, 

О чём забыл тебе сказать.

И автор десять раз отсрочил,

Героя смерть. Природа мать,

Ей, наконец, всё надоело,

И намекнув на эпилог.

Устроила такое дело,

В котором выжить он не смог.

Да что в романе, так и в жизни,

Всё завершается всегда.

Прочти роман, слезою брызни….

А там – прощайте господа.

 Alexandr Sidorovnin