ДРУЖБА И ПРЕДАТЕЛЬСТВО. ПЬЕРРИК. ТЫ НИКТО И ЗВАТЬ ТЕБЯ НИКАК.

 Продолжение. Начало в предыдущих публикациях или здесь.

ДРУЖБА И ПРЕДАТЕЛЬСТВО. ПЬЕРРИК.

    Эта неожиданная беседа Яна с Рози, никогда раньше они так много не разговаривали, ограничиваясь парой фраз о прожитом дне и о новостях, всколыхнула в них обоих пока ещё очень смутные воспоминания, еле проступаемые сквозь плотную пелену забвения. Весь следующий день Ян по привычке гнал эти странные для него мысли, образы, картинки, которые всполохами вдруг пересекали его монотонное течение прозаичных мыслей, часто сводимых к необходимости не забыть сделать то и это. К непрерывной череде «надо», «нужно», «хорошо бы»...

    К вечеру Ян торопился домой, радуясь, как никогда, встрече с Рози. Он столько всего вспомнил из их детства. Ян вдруг осознал в себе эту перемену. Он ощутил, что его жизнь без мечтаний, без рассказов и сказаний стала такой серой. А ведь когда-то она была полна красок, звуков, волшебства. Мать как-то сказала ему:»Мы умираем не сразу, а постепенно. Краски мира меркнут, звуки становятся всё глуше, а мы всё больше уходим в себя, в однообразие своих мыслей. Эти мысли постоянно крутятся у нас в голове, не давая нам спать по ночам, отнимая у нас жизненную энергию, закрывая от прекрасного внешнего мира. Мы постепенно слепнем и глохнем. Наш мир всё становится всё уже, всё теснее. Нам кажется, что мы уже всё знаем, всё пережили. В детстве мир такой яркий. Любая пуговка, листик, цветок, капелька воды для ребёнка полны волшебства. В детском мире всё дышит и пульсирует бесконечным ликованием, радостью. Как же это чудо мироздания меркнет для нас с годами!»

    Поток воспоминаний Яна прервала эта машина. «Дидье Массар», - автоматически произнёс он, но не стал задерживаться на этой мысли. Проходя мимо трискеля он подумал о своей вчерашней беседе с Рози. Он представил себе на поляне напротив трискеля группу друидов в их белых длинных балахонах, торжественно пьющих волшебное зелье. Ему даже показалось, что трискель вдруг завертелся, создавая воронку, в которую втянул друидов. Ян поразился своему воображению. Уже давным давно он загнал его глубоко-глубоко в подсознание, как что-то не только лишнее, но и очень опасное. Ян вспомнил одноклассника Пьеррика, которого все высмеивали и дразнили, начиная с учителей, и кончая самыми близкими друзьями и членами семьи. Пьеррика – худенького мальчика с громадными, горящими, тёмными мечтательными глазами.

    После ужина он заговоил о Пьеррике с Рози.

- Надо же, - ответила Рози, - Я тоже сегодня думала о нём.

- Ты помнишь, как мы играли с ним?

- Да, теперь я начинаю вспоминать, словно это было во сне. Как же я могла его забыть?

- Мы играли с ним у ручья, около мениров, забирались в дольмены.

- На поле, за часовней, где по легенде дьявол раскидал круглые глыбины, чтобы согреться, мы играли целыми днями.

- Учительница рассказывала нам, что раньше, якобы, много – много веков назад, море поднималось до этого уровня. И, схлынув, оно оставило гигантские каменные шары. Меня эта теория удивляла нелогичностью. Я тогда была такой прямолинейной, что так и сказала:»Какая чушь, притянутая за уши!»

- Да, - сказал Ян, - тогда тебя высекли перед всем классом, а потом поставили на колени в углу. Я хотел заступиться за тебя, но испугался за себя. Теперь я понимаю, что предал тебя. И не только тебя. В такие минуты меня затягивал в мрачную пропасть холодный, липкий страх. Я оказывался буквально парализованным. Мысли бешенным вихрем кружились в голове. В такие минуты ты готов на всё, лишь бы не погружаться в ужас этого страха.

- Первый раз я тоже почувствовала это, когда моя мама оттолкнула меня от себя. Сейчас я понимаю, что она была просто очень занята. Ей было не до меня. Но для меня это был конец света. Я же была её частью. Мне было не выжить без неё. Помню жуткий полёт в эту пропасть отторжения. Хотелось только одного, чтобы она посмотрела на меня, чтобы она взяла меня на руки.

- А я помню, когда меня первый раз привели в садик. Мама и воспитательница тогда обманули меня, сказав, что мама скоро вернётся. Мама исчезла за углом, а меня обуяла паника. Я кричал, звал её, плакал и плакал. Воспитательница не могла меня отвлечь ничем. Я был в отчаянии. И вот я устал, на меня нашло оцепенение. Словно я умер. Тогда первый раз мир для меня померк. Я не хотел жить.

    Яну воспоминания бередили душу. Он жалел, что предался им. И в то же время он чувствовал, что так он оживает. Как когда отсидишь ногу. Она занемеет, а потом становится сверхчувствительной.

- Да, Рози, мы говорили о Пьеррике.

- Точно. Ты помнишь, что мы играли с ним и не только. Мы были окружены феями и эльфами. Помнишь, как-то было холодно. Шёл снег. Мы с Пьерриком возвращались из школы через эту поляну. Пьеррик остановился перед пещеркой, образованной двумя камнями. Он постучал камешком у входа. И тут пещерка разверзлась. Из неё вышла Фея. Она пригласила нас зайти в дом. Как там было уютно. Там уже сидели вокруг стола наши волшебные друзья – феи, эльфы. Мы пили чай с пирогами, вареньем и сухофруктами. «Не торопитесь домой, - сказала тогда Фея, - мы можем остановить время. Вы попадёте домой вовремя.»

    Ян тоже вспомнил этот эпизод удивительно ярко. Он даже почувствовал вкус пирогов и чая, который неожиданно перенёс его в дом его бабушки. Ян был тогда совсем маленьким. Когда он рассказывал бабушке о том, как они играли у ручья с нимфами, бабушка встревожилась. Лицо у неё стало печальным и строгим. Она предостерегла его: «Никогда никому на рассказывай об этом! Ты слышишь?! Это очень опасно!» Яну передался страх бабушки. И даже с другими детьми он избегал этой темы.

- Пьеррик был смелый, - продолжала Рози, - Он не боялся рассказывать о наших приключениях, о наших волшебных друзьях, о нашем чудесном мире. И никакие наказания учителей, никакие насмешки не останавливали его. Он же говорил правду. А мы, вместо того, чтобы поддержать его, издевались над ним больше всех. Мне было так страшно быть отвергнутой, оказаться вновь в этой страшной яме, в которую я попала, когда мама прогнала меня от себя. Мы писали сочинения о том, что фей и волшебников, друидов не существует. Что мир материален и рационален. Я доказывала у доски вред старых бретонских верований.

- Да, я тоже убеждал всех и себя в том, что вера наших предков – вера дикарей язычников. И я знал, что я лгу. Что я предаю и Пьеррика, и мою бабушку, и моих друзей – духов природы, с которыми с раннего детства я чувствовал себя в полной безопасности. Ты помнишь, как мы совсем малышами играли в лесу у ручья. И родители не беспокоились за нас. Я понмю, как эльфы гладили меня по голове, как они нас укачивали, как угощали всякими волшебными явствами, согревали, если мы замерзали. Ты помнишь, Рози? И мы лгали, мы предавали то, что было нам так дорого. Только Пьеррик был стойким. А мы от страха стали избегать его. Что с ним теперь стало?

Додо

Продолжение следует....