ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. ТЫ НИКТО И ЗВАТЬ ТЕБЯ НИКАК

 

Продолжение. Начало в предыдущих публикациях или здесь.

Лирическое отступление

    В моей жизни, как, впрочем, и в жизни любого другого человека, бывают события и встречи, которые откладывают отпечаток на всю последующую жизнь. Когда-то, давным-давно, когда я была студенткой, я попала на университетский межфакультетский вечер. Я зашла в зал, в котором уже было много студентов. Моё внимание сразу привлёк к себе высокий молодой человек. Он был ярким, жгучим брюнетом с белой кожей и чёрными, горящими глазами. Я осмотрелась по сторонам. Вокруг меня было столько нарядных ослепительно красивых девушек. Все они поглядывали на моего избранника. Я подумала, что вряд ли он заинтересуется мной. Косметикой я не пользовалась, одета была в джинсы и выцветшую майку. Каково же было моё удивление, когда он через весь зал направился прямо ко мне. Он так просто заговорил со мной, словно мы знали друг друга всю жизнь. Хусейн, так его звали, был иранским курдом. 

    (Если вы не в курсе, Курдистан – перкрасную горную страну, богатую нефтью и всякими другими минералами, с её реками, озёрами и лесами после войны разодрали на четыре части Иран, Ирак, Турция и Сирия, разделив семьи, братьев и сестёр. К сожалению, эта трагическая история стара, как мир. И конечно же, курды с тех пор борются за независимость и воссоединение. И само собой, как и повелось издавна, их травят газами и другими отравляющими веществами, бомбардируют и обстреливают. Словом, сживают со света.)

    Мы с Хусейном ушли с той вечеринки. Я наслажалась его певучим, поэтичным персидским, его чувством юмора. Мы подружились. Однажды мы гуляли у реки и он рассказал мне, как, будучи партизаном, лёжа плашмя в снегу в горах, в оптический прицел своего ружья видел, как всех членов его семьи вплоть до младенцев, иранские военные вывели во двор и рсстреляли. Он хотел выстрелить, хотел вскочить и побежать, но его товарищи сдержали его.

    Когда он рассказывал мне этот момент, я заплакала и закричала, что я ненавижу жизнь, что она несправедлива, что так не должно быть, что нельзя, чтобы было так. И тогда он сказал мне фразу, которую я пронесла через всю мою жизнь. Слова, которые поддержали меня в самые трудные минуты: «Я принимаю жизнь со всем хорошим и плохим, что в ней есть.»

Додо

Продолжение следует....

ПОСТЕПЕННОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ. ТЫ НИКТО И ЗВАТЬ ТЕБЯ НИКАК

 Продолжение. Начало в предыдущих публикациях или здесь.

ПОСТЕПЕННОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ

Бернард Антон Бен "Мерси". Мой вольный перевод. Я публикую его вновь. Многие мои верные читатели с ним уже знакомы. Не судите строго. Впрочем, я, одержимый графоман и рифмоплёт, ни на что и не претендую. 

За губ твоих медовый вкус на губах моих,

За их кофейный аромат, что рот мой полонит,

За ласки жаркие твои, что пламя разожгли,

Расплавившее всю меня до самой глубины.

За нестерпимый блеск очей твоих,

За зеркало твоей души – за твой прекрасный лик,

За голос твой, ласкающий мне сердце, слух,

За этот бархат чувственный, что мой уносит дух,

За наших тел слиянье в гармонии свершенной,

И за биение сердец в ритме со вселенной.

За танец наших душ и тел, летящих в беспределье.

Когда любви шаманский ритм быстрее, горячее.

За бешенную пляску эту, что резко оборвётся,

За приступ сладкий, нестерпимый, что в вечности взорвётся,

Фейрверк экстаза вновь и вновь охватит мирозданье,

Любовь заполнит всё вокруг безумным ликованьем.

Божественных тамтамов ритм угаснет постепенно,

И счастье разольётся в нас таким умиротвореньем!

Благодарю тебя, благодарю судьбу за все её дары

Благодарю за сей экстаз, за щедрый дар любви.

Посвящается тем, кого я любила, люблю и буду любить.

***

    - Рози, а ты помнишь, Пьеррик не обижался на нас за то, что мы прилюдно сторонились его и высмеивали. Мы боялись, что кто-то подумает, что мы с ним дружим, что мы такие же «странные, блаженные дурачки» как он. А потом бежали тайком к нему, слушали его фантазии.

    - Да, Ян. Теперь я вспомнила, что он жил в маленьком домике рядом с часовней. Он жил со своей слепой бабушкой, которая сидела в своей кровати в углу их единственной комнаты. Летом, в солнечные дни, Ян сажал её на стул в их крошечном садике.

    - Рози, я совсем забыл Пьеррика и его бабушку. Точно, он жил в том домике. Давай завтра заглянем туда.

    На следующий день они с большим трудом нашли дом Пьеррика, который, как ни странно, хорошо сохранился. Крыша была целая. Но дом совсем затерялся в буйной зелени. Стены были сплошь увиты плющом, а подступиться к нему было почти невозможно из-за колючек. Всё же Рози и Ян сумели продраться, изрядно оцарапавшись и порвав кое-где куртки. Окна и двери были заколочены, но не плотно. Им удалось заглянуть в окно. Они с трудом разглядели железную кровать с витыми металлическими спинками, украшенными такими же шариками. На продавленной пружине лежал полусгнивший матрас. Рядом с кроватью стоял табурет с тазиком. У стены был чудом сохранившийся буфет с пыльными чашками. С низкого потолка комнаты свисала верёвка и каким-то серым тряпьём. Была печь с трубой. И никаких признаков электричества и канализации. Даже намёка на нужник не было.

    Почтальон, проезжавший мимо – Никола, объяснил им, что здесь жил одинокий мужчина – кровельщик, который считался мастером своего дела. Он был неразговорчив, нелюдим. Пару лет назад, один из Мордеков, почтальон не помнил, кто именно, спохватился исчезновению Пьеррика и зашёл к нему. Уже на подходе он почувствовал сильный, тошнотворный запах. Он открыл дверь, благо здесь никто их не закрывает, и нашёл изъеденное до неузнаваемости крысами тело. Дом заколотили до тех пор, пока не объявятся наследники. Похоронили они предполагаемого Пьеррика радом с его бабушкой и умершими в молодости родителями на кладбище возле часовни.

    Рози и Ян, поникнувшие, в полном молчании вернулись домой. Пьеррик, с которым они потеряли связь с их подросткового возраста, стоял перед ними как живой со своим лучистым взором и певучим голосом. Пьеррик не боялся говорить по-бретонски. Бабушка его обычно сидела в кровати и раскачивалась. Она была замечательная рассказчица. Пьеррик по её указке пёк вкусные кексики из желудей. Она научила его различать грибы и травы. Они были очень бедны, но в их доме всегда была еда. Бабушка Пьеррика говорила:»Природа бесконечно щедра. Она даёт нам не только жизнь, но и всё, что нам нужно. Мы только должны уметь принимать с благодарностью её дары.» Мяса они практически не ели, как и не пили молока и, соответственно молочных продуктов. Иногда Пьеррик ловил рыбу. Они ели её, как и остальные дары природы, выражая признательность. Бабушка Пьеррика видела не глазами, но сердцем. И это зрение было истинным, глубинным. Словно она воспринимала суть вещей. Поэтому Пьеррик был особенным. Почти с рождения он жил в мире бабушки.  В невидимом для других мире. Однажды, когда Ян и Рози зашли к ним и стояли перед ней, взявшись за руки, она улыбнулась и сказала: «Вы знаете, дети,  в те времена, когда мы были собой, когда мы дружили с элементалами, с духами и со всем сущим, тогда женщины и мужчины умели любить друг друга.» Рози и Ян вспомнили рассказы их бабушек о том, что у женщины матка – это батарейка, аккумулятор энергии, который они получают благодаря своей эмоциональной, чувственной природе из окружения. О том, что пустоты нет. Всё – есть дух, божественная сущность, сознательная и любящая, разлитая во всём. Когда женщина и мужчина занимаются любовью, а к этому мужчина готовит женщину за много дней до той самой волшебной ночи, принося ей дары – цветы, яркие тряпки, духи, побрякушки, сладости, восхищаясь её красотой и грацией, благодаря за то, что она украшает его жизнь. Женщина тоже готовилась, умащивая себя ароматическими маслами, возбуждающими мужчину, угощая его едой и напитками, украшая дом цветами, расставляя везде душистые свечи. Она готовила босиком, с распущенными волосами, произнося заклинания, наполняющими эту еду любовью,  силой и защитой духов, постоянно думая с благодарностью и восхищением о своём избраннике. И потом их ждала ночь любви, которую они смаковали медленными глотками, наслаждаясь до последней капли. Мужчина долго пробуждал женское тело, а когда оно начинало петь и изгибаться, он проникал в него, заполняя его мощью и нежностью. С каждым толчком энергия поднималась вдоль позвоночника партнёрши горячей волной, ударяла в самый мозг, заставляя её почти терять сознание, крича от наслаждения и посылая эту волну по закнутому кругу поцелуя и из глаз в глаза. Партнёр с благодарностью принимал импульс любви, которая спускалась по его телу и, усиленная ликованием любви вновь толчком посылалась ей. Божественная любовь циркулировала волнами по замкнутой цепи, выбивая пару из пространства – времени. Они становились единым, мощным, бесконечно счастливым и совершенным созданием божьим, извивающимся, ритмично пронизываемым волнами неземного наслаждения. Уже не было тел, было парение, переливание одного в другого. Этот акт любви длился часами. Мужчина не выбрасывал семени. Он умел поглощать его парой особых вдохов – выдохов со сжатием определённых мышц. Зачатие происходило только по обоюдному решению. Женщина не рожала бесконечно, плодя нищету и разрушая своё тело.

    Ян и Рози сидели на диване под клетчатым пледом перед печкой, в которой трещали поленья. По крыше стучал каплями дождь. Им было так хорошо предаваться воспоминаниям, которые теперь омывали их души очищающими потоками. И в тоже время они были здесь и сейчас. Прошлое было не вчера, а прямо перед ними. Оно пронизывало их, оно было их частью. Рози улыбнулась Яну и сказала:

    - Ян, а ведь и правда, как ты так хорошо умеешь любить меня? Где ты научился?

    Ян рассмеялся:

    - Я могу задать тебе тот же самый вопрос, Рози.

    - Это наши бабушки? Пьеррик?

    - Да, и не только. Голос наших далёких предков никогда не умолкал в нас.

    - Что же потом случилось, что люди оказались выброшенными из их рая? Только мы и Пьеррик сумели всё же бессознательно сохранить его часть. А ведь раньше все люди жили именно такой счастливой, гармоничной жизнью.

    - Не знаю, - ответил Ян, - Пока не знаю. Надеюсь, что нам удастся вспомнить ещё и ещё. И как же мы забыли и рассказы бабушек, и Пьеррика? Как это было возможно? Что с нами случилось? Наверное, другие люди тоже, как и мы раньше, погребли эти воспоминания в глубинах своих душ.

    Мы только знаем ту эпоху, когда мужчинам эмоции  и чувства были запрещены с самого детства. Мы должны быть эффективными машинами выживания. И для этого нужно было отключить эмоции. Когда ты на войне или на охоте, ты не можешь тратить время и энергию на чувства. Но и расслабиться потом ты не можешь. Тогда страшные картины войн заполоняют тебя. Зато мужчина может пить. Это поощряется культурой. Во всех фильмах и романах, во всяких эпосах, герои мужчины пьют между битвами. И ещё мужчина может эякулировать. Настоящий мужчина должен разбрасывать своё семя повсюду, где только может. Будь ты царь или крестьянин. Ты должен иметь как можно больше детей. Сыновья потом тебе помогут по хозяйству, и землю свою тебе будет легче охранять именно с сыновьями. А дочерей ты отдашь врагу. Так ты будешь создавать коалиции и содружества. О любви, о чувствах тут речи нет. Женщина должна покоряться. Главное, рожать. Постоянно рожать. Смириться с тем, что её отдадут в дом врага.

    - Когда я была маленькая, нам рассказывали странные сказки, - сказала Рози, помешав угли в печи, раздувая потухший было огонь. – Например «Мальчик с пальчик». В сказках было много правды. Крестьяне голодали. В Европе было много волков, нападавших на домашних животный. Неурожаи, стихийные бедствия. А в довершение всего тяжёлые сборы феодала. Тогда родители – измождённый тяжёлым, беспросветным физическим трудом мужчина и постоянно рожающая женщина, не могли прокормить своё многочисленное, несмотря на высокую детскую смертность, потомство. Было так тяжело видеть своих страдающих от голода детей, что они принимали страшное решение. И делали это они от любви, так как верили, что лучше умереть, чем так страдать. Они посылали своих детей на съедение дикими животными в лес. Наверное, будь я матерью, мне было бы невыносимо слушать постоянные просьбы детей о куске хлеба. Их жалобы на боли в животе. И не рожать я тоже не могла. Не умела. И муж мой не мог не делать детей. Какой это был страшный, заколдованный круг. У богачей, у вельмож ведь было не намного лучше. Они бесконечно травили и предавали друг друга. Убивали невинных младенцев ближнего, чтобы избавиться от наследников. Страх и ужас были повсюду.

    - «Были?», - спросил Ян, - А ты уверена, что мы сейчас живём лучше? Больше нет насилия? Голода? Страха?

Додо

Продолжение следует.... 

ВОСПОМИНАНИЯ ЕЛЕНЫ. ТЫ НИКТО И ЗВАТЬ ТЕБЯ НИКАК

 Продолжение от Марины Синельниковой. Начало в предыдущих постах или здесь.

Воспоминания Елены 

    Елена вынула из сумочки телефон и позвонила Пьеру. 

    - У Вас что-то случилось, мадам? 

    - Я хотела бы Вас увидеть, если это возможно. 

    Елена спустилась в бар, заказала кофе и бокал вина. Конечно, пить кофе перед сном не следовало, но ей хотелось немного успокоиться. Она не успела его допить, как в баре появился Пьер. Она протянула ему листок бумаги. Он с удивлением посмотрел на нее. 

    - Это триксель. 

    - Я знаю. Как я теперь вижу, это не вы оставили мне конверт. 

    - Нет, я не оставлял Вам конверта. А в чем собственно дело, почему Вы так взволнованы. 

    - А Вы бы не удивились, если бы Вам неизвестно кто оставил листок с каким-либо символом? 

    Я знаю, что такое триксель. И, к сожалению, с ним у меня связаны не самые приятные воспоминания. 

    Дело в том, что мое детство прошло в Бретани, а точнее в одном из самых глухих уголков этого региона. После того, как мы с мамой покинули дом, где я выросла, мое детство закончилось и мне пришлось повзрослеть. 

    - И Вы приехали навестить места своего детства?

     - Скорее, я хотела бы найти одного человека. Возможно, он до сих пор живет в этом селении. Тогда он меня спас.     

    Елена дотронулась до бокала. 

    - Вы хотите рассказать, мадам?

 

***

 

    Было уже почти темно. Идти окружным путем вокруг всего поселка было уже поздно. Дорога была довольно долго, и она знала, что на середине пути станет совсем темно. Да и день сегодня был хмурый, небо было затянуто тучами, казалось, что вот-вот пойдет дождь. Но дождь так и не собрался, зато стемнело гораздо раньше, чем в предыдущие дни. 

    Можно было пройти деревней, но Елена почти никогда так домой не возвращалась. Пожалуй, только в первые годы обучения, когда была совсем маленькой. Тогда она еще многого не замечала, возилась возле школы с другими ребятами. Через некоторое время она стала замечать, что желающих поиграть с ней становится все меньше. Однажды осенью она с удивлением обнаружила, что в классе с ней никто не поздоровался, ребята вели себя так, как будто ее не было. Если она с кем-то заговаривала, ей отвечали, но играть ее с собой не брали. 

    А этой осенью на нее начали посматривать с некоторым интересом. Причем в этих взглядах читалось разное: у кого-то это был страх, у некоторых злорадство, у других недоумение. Впрочем, эти чувства Елена научилась различать гораздо позже, и вспоминая произошедшие события, прокручивая их в голове, она постепенно начала что-то понимать. 

    А сейчас Елена решила свернуть с дороги и пройти мимо часовни. Она перешла через мостик и углубилась в подлесок. Деревья наклонились над тропинкой, стало совсем темно. Послышался какой-то звук, не то шаги, не то какой-то шелест. Елена остановилась и прислушалась. Звуков больше не было. Ей захотелось побежать, но она только убыстрила шаг. Звуки стали громче и явственней. Она уже миновала часовню, высившуюся справа серой громадой, когда впереди увидела что-то темное. Этот черный сгусток сконцентрировался сбоку от тропинки, под деревьями. Елена застыла на месте. Бежать направо, к часовне? Бежать налево, в лес? Жилье было довольно далеко, да и Елена была не уверена, что ей помогут. Дом был даже ближе, чем ближайшая ферма. 

    Сзади послышались шаги. Елена рванулась вперед. Навстречу, из темноты, выступили черные фигуры. Они окружили ее, круг был довольно широк, но Елена поняла, что проскочить не получиться. 

    - Да, почти созрела! – сказала одна из фигур, и то ли всхлипнула, то ли причмокнула. 

    Елена сжалась в комок, ей хотелось прижаться спиной хотя бы к дереву, но черные фигуры отделяли ее от деревьев и от серого камня с вырезанным на нем странным знаком. Фигуры придвинулись еще ближе. Не было видно ни лиц, ни очертаний, на них было черные накидки или плащи. Мужчины придвинулись еще ближе, одна из фигур схватила ее за плечо. Елена попыталась брыкаться, но ее держали за руки и сразу несколько ладоней стали шарить по ее телу. Елена вскрикнула, ей зажали рот, дышать стало нечем. Она почувствовала, что ее повалили на землю и потеряла сознание. Перед ее глазами, как колесо, крутился странный символ. 

Очнулась она в своей постели, рядом сидела мама. 

    - Доченька! Мы так виноваты… 

    - Выйди, Зоя! – раздался голос бабушки. 

Мама вышла на кухню. 

    - Послушай меня, Елена! Самого страшного не произошло, скажи спасибо Яну. Это он прибежал к нам. Твой папа схватил топор и убежал, вслед за ним побежала Зоя. Она так голосила, что негодяи бросили тебя и разбежались. Да и папа с топором тоже сыграл свою роль. Это я виновата перед вами. Если бы не я, вы давно бы уехали из этого проклятого места. 

    - Бабушка, что ты говоришь! 

    - Детка, запомни! Как только меня не станет, а это время не за горами, вы немедленно уедете отсюда. А до этой поры ты не должна выходить дальше нашего двора. Я и за Зою боюсь, но все-таки она замужняя женщина, отец твой – учитель. Но теперь я ни за что не поручусь. Ты запомнила, что я сказала. Никакой школы, учить тебя будем я и твой папа. 

    Следующие дни она постепенно приходила в себя, вечером сидела у постели бабушки, слушала ее рассказы, помогала матери по хозяйству. Днем, пока еще было светло, перечитывала свои немногочисленные книги. Книг было мало, их привозил из соседнего городка отец. Елена зачитала их почти до дыр, а те, что для самых маленьких, знала наизусть. Благодаря тому, что она сидела у окна, она стала свидетелем разговора родителей. 

    - Ехать надо срочно, Зоя, больше тянуть нельзя! Я зайду в полицейский участок и в мэрию. Власти все-таки должны знать обо всех странностях, что здесь происходят. Я потребую перевода в любое другое место, главное, как можно дальше отсюда. Зайду к врачу, проконсультируюсь насчет Дениз. Возможно, нам помогут с перевозкой. 

- Ты должен быть осторожен, Филипп. Нам без тебя не выжить! 

- Не думаю, что у наших фермеров такие длинные руки!

 

***

 

    - Больше папу мы не видели. Он совершил одну ошибку –уезжать надо было тайно. Так, как убежали мы с мамой сразу же после похорон бабушки. Я думаю, что папа даже не доехал до соседнего городка. 

    - Почему эту записку вы связали с такими давними событиями? 

    - Одно время я интересовалась разными мистическими вещами, культами, символами. Это было модно. И наткнулась на этот знак – триксель. Он заставил меня вспомнить. Детская психика очень гибкая, я спрятала глубоко в подсознание последние события перед нашим бегством. Потом я навестила маму, и расспросила ее. Ей были неприятны эти воспоминания, но я настаивала. 

    Она помолчала, потом отпила из бокала. 

    - Видите ли, Пьер, перед отъездом я начала интересоваться деревней, где провела свое детство и пыталась найти одного человека. Видимо, я начала ворошить осиное гнездо.

     - Вы хотите прервать свое путешествие? 

    - Скорее нет, чем да. В моей жизни было много разных происшествий и приключений. Может быть пришло время узнать, почему погиб мой отец. 

    - Тогда завтра с утра у нас прогулка в парке Табор, а после обеда мы покидаем Ренн. 

    - Тогда, до завтра, Пьер! 

    - Доброй ночи, мадам!

Марина СИНЕЛЬНИКОВА

Продолжение следует....

ПРОБУЖДЕНИЕ ПАМЯТИ. ТЫ НИКТО И ЗВАТЬ ТЕБЯ НИКАК

 Продолжение. Начало в предыдущих публикациях или здесь.

    Весь следующий день Ян за работой думал о том, что всю жизнь он подавлял в себе воспоминания о детстве, о рассказах бабушки. И как удивительно только первые беседы о прошлом, сначала смутно проступавшем сквозь плотную стену забвения, постепенно проявляли его всё ярче вместе с красками, деталями, даже запахами и звуками, эмоциями и чувствами. В какой-то момент завес прорвался мощным потоком памяти, захлестнув их обоих, унося своими волнами, то грозными, драматическими и раздирающими душу, то умиротворяющими, ласково нашёптывающими, в свои прекрасные миры. Они только удивлялись, как же можно было их забыть. Рози и Ян, такие немногословные, косноязычные, непривычные к общению со своими душами и душами друг друга, стали вести долгие, захватывающие беседы. Они становились всё более красноречивы, хотя им слова и не были нужны. Они всегда чувствовали друг друга. Вместе с памятью детства к ним возвращалось счастье, жизнь. Иногда это их пугало. Ведь амнезия, притупленное восприятие были так привычны, уютны, но холодны.

- Рози, ты помнишь, что нам рассказывали феи и нимфы?

- Да, Ян. Я начинаю вспоминать несмотря на то, что все эти годы только и делала, что отвлекала себя от них, погружаясь в бесконечный рутинный труд, сопровождаемый словомешалкой в голове, доводя себя до изнеможения, лишь бы не думать о самом главном. И моя бабушка тоже рассказывала, что когда-то мы жили в волшебном мире вместе с духами природы. Наши архитекторы умели договариваться с камнями и, покоряясь гармонии симфонии бытия, возводили храмы, которые сохранились и до наших дней, поражая людей своим совершенством, которого они не могут добиться своими сложными машинами и технологиями. И храмы эти были сборником энергии. В них звучала небесная музыка органа, которая вместе с красочным светом, изливающимся через витражи – мандалы с их узором, преображающим пространство и наше сознание, отражалась особым образом от чудесных сводов, наполняя нас любовью и светом. Тогда мы сливались в единое, трептное, текучее, пульсирующее целое.

    В те времена нам и в голову не приходило стесняться своей наготы. Мы были совершенны, так как знали, что созданы по образу божьему. Тогда никому в голову не приходило сравнивать себя с другими. Мы знали, что именно из-за того, что мы все разные, мы взаимодополняемы. Нам не нужна была одежда для того, чтобы согреться или защититься от солнца. Наши тела сами приспосабливались ко всему. Мы могли есть, а могли и забывать надолго о еде и воде. Еда – это энергия, необходимая нам для жизни тела. Но тогда мы умели брать энергию напрямую, своей кожей, вдыхать её. А ели мы для удовольствия. Для чувственных ощущений. Пространство тогда было такое пластичное. Стоило только задумать что-то, как оно материализовывалось. Мы развлекались тем, что придумывали себе всякие блюда и напитки с разными вкусами. Сейчас ведь тоже кулинары это делают. Мы могли общаться словами. Это была лишь игра разума, так как мысли других, их эмоции мы чувствовали напрямую. Без слов. И так мы общались со всем миром.

Додо

Продолжение следует....

ДРУЖБА И ПРЕДАТЕЛЬСТВО. ПЬЕРРИК. ТЫ НИКТО И ЗВАТЬ ТЕБЯ НИКАК.

 Продолжение. Начало в предыдущих публикациях или здесь.

ДРУЖБА И ПРЕДАТЕЛЬСТВО. ПЬЕРРИК.

    Эта неожиданная беседа Яна с Рози, никогда раньше они так много не разговаривали, ограничиваясь парой фраз о прожитом дне и о новостях, всколыхнула в них обоих пока ещё очень смутные воспоминания, еле проступаемые сквозь плотную пелену забвения. Весь следующий день Ян по привычке гнал эти странные для него мысли, образы, картинки, которые всполохами вдруг пересекали его монотонное течение прозаичных мыслей, часто сводимых к необходимости не забыть сделать то и это. К непрерывной череде «надо», «нужно», «хорошо бы»...

    К вечеру Ян торопился домой, радуясь, как никогда, встрече с Рози. Он столько всего вспомнил из их детства. Ян вдруг осознал в себе эту перемену. Он ощутил, что его жизнь без мечтаний, без рассказов и сказаний стала такой серой. А ведь когда-то она была полна красок, звуков, волшебства. Мать как-то сказала ему:»Мы умираем не сразу, а постепенно. Краски мира меркнут, звуки становятся всё глуше, а мы всё больше уходим в себя, в однообразие своих мыслей. Эти мысли постоянно крутятся у нас в голове, не давая нам спать по ночам, отнимая у нас жизненную энергию, закрывая от прекрасного внешнего мира. Мы постепенно слепнем и глохнем. Наш мир всё становится всё уже, всё теснее. Нам кажется, что мы уже всё знаем, всё пережили. В детстве мир такой яркий. Любая пуговка, листик, цветок, капелька воды для ребёнка полны волшебства. В детском мире всё дышит и пульсирует бесконечным ликованием, радостью. Как же это чудо мироздания меркнет для нас с годами!»

    Поток воспоминаний Яна прервала эта машина. «Дидье Массар», - автоматически произнёс он, но не стал задерживаться на этой мысли. Проходя мимо трискеля он подумал о своей вчерашней беседе с Рози. Он представил себе на поляне напротив трискеля группу друидов в их белых длинных балахонах, торжественно пьющих волшебное зелье. Ему даже показалось, что трискель вдруг завертелся, создавая воронку, в которую втянул друидов. Ян поразился своему воображению. Уже давным давно он загнал его глубоко-глубоко в подсознание, как что-то не только лишнее, но и очень опасное. Ян вспомнил одноклассника Пьеррика, которого все высмеивали и дразнили, начиная с учителей, и кончая самыми близкими друзьями и членами семьи. Пьеррика – худенького мальчика с громадными, горящими, тёмными мечтательными глазами.

    После ужина он заговоил о Пьеррике с Рози.

- Надо же, - ответила Рози, - Я тоже сегодня думала о нём.

- Ты помнишь, как мы играли с ним?

- Да, теперь я начинаю вспоминать, словно это было во сне. Как же я могла его забыть?

- Мы играли с ним у ручья, около мениров, забирались в дольмены.

- На поле, за часовней, где по легенде дьявол раскидал круглые глыбины, чтобы согреться, мы играли целыми днями.

- Учительница рассказывала нам, что раньше, якобы, много – много веков назад, море поднималось до этого уровня. И, схлынув, оно оставило гигантские каменные шары. Меня эта теория удивляла нелогичностью. Я тогда была такой прямолинейной, что так и сказала:»Какая чушь, притянутая за уши!»

- Да, - сказал Ян, - тогда тебя высекли перед всем классом, а потом поставили на колени в углу. Я хотел заступиться за тебя, но испугался за себя. Теперь я понимаю, что предал тебя. И не только тебя. В такие минуты меня затягивал в мрачную пропасть холодный, липкий страх. Я оказывался буквально парализованным. Мысли бешенным вихрем кружились в голове. В такие минуты ты готов на всё, лишь бы не погружаться в ужас этого страха.

- Первый раз я тоже почувствовала это, когда моя мама оттолкнула меня от себя. Сейчас я понимаю, что она была просто очень занята. Ей было не до меня. Но для меня это был конец света. Я же была её частью. Мне было не выжить без неё. Помню жуткий полёт в эту пропасть отторжения. Хотелось только одного, чтобы она посмотрела на меня, чтобы она взяла меня на руки.

- А я помню, когда меня первый раз привели в садик. Мама и воспитательница тогда обманули меня, сказав, что мама скоро вернётся. Мама исчезла за углом, а меня обуяла паника. Я кричал, звал её, плакал и плакал. Воспитательница не могла меня отвлечь ничем. Я был в отчаянии. И вот я устал, на меня нашло оцепенение. Словно я умер. Тогда первый раз мир для меня померк. Я не хотел жить.

    Яну воспоминания бередили душу. Он жалел, что предался им. И в то же время он чувствовал, что так он оживает. Как когда отсидишь ногу. Она занемеет, а потом становится сверхчувствительной.

- Да, Рози, мы говорили о Пьеррике.

- Точно. Ты помнишь, что мы играли с ним и не только. Мы были окружены феями и эльфами. Помнишь, как-то было холодно. Шёл снег. Мы с Пьерриком возвращались из школы через эту поляну. Пьеррик остановился перед пещеркой, образованной двумя камнями. Он постучал камешком у входа. И тут пещерка разверзлась. Из неё вышла Фея. Она пригласила нас зайти в дом. Как там было уютно. Там уже сидели вокруг стола наши волшебные друзья – феи, эльфы. Мы пили чай с пирогами, вареньем и сухофруктами. «Не торопитесь домой, - сказала тогда Фея, - мы можем остановить время. Вы попадёте домой вовремя.»

    Ян тоже вспомнил этот эпизод удивительно ярко. Он даже почувствовал вкус пирогов и чая, который неожиданно перенёс его в дом его бабушки. Ян был тогда совсем маленьким. Когда он рассказывал бабушке о том, как они играли у ручья с нимфами, бабушка встревожилась. Лицо у неё стало печальным и строгим. Она предостерегла его: «Никогда никому на рассказывай об этом! Ты слышишь?! Это очень опасно!» Яну передался страх бабушки. И даже с другими детьми он избегал этой темы.

- Пьеррик был смелый, - продолжала Рози, - Он не боялся рассказывать о наших приключениях, о наших волшебных друзьях, о нашем чудесном мире. И никакие наказания учителей, никакие насмешки не останавливали его. Он же говорил правду. А мы, вместо того, чтобы поддержать его, издевались над ним больше всех. Мне было так страшно быть отвергнутой, оказаться вновь в этой страшной яме, в которую я попала, когда мама прогнала меня от себя. Мы писали сочинения о том, что фей и волшебников, друидов не существует. Что мир материален и рационален. Я доказывала у доски вред старых бретонских верований.

- Да, я тоже убеждал всех и себя в том, что вера наших предков – вера дикарей язычников. И я знал, что я лгу. Что я предаю и Пьеррика, и мою бабушку, и моих друзей – духов природы, с которыми с раннего детства я чувствовал себя в полной безопасности. Ты помнишь, как мы совсем малышами играли в лесу у ручья. И родители не беспокоились за нас. Я понмю, как эльфы гладили меня по голове, как они нас укачивали, как угощали всякими волшебными явствами, согревали, если мы замерзали. Ты помнишь, Рози? И мы лгали, мы предавали то, что было нам так дорого. Только Пьеррик был стойким. А мы от страха стали избегать его. Что с ним теперь стало?

Додо

Продолжение следует....

 

 

 

 

 

НАУКА О ЖЕНЩИНАХ. ОСЕНЬ НА ДВОРЕ

 

ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ  О ЖЕНЩИНАХ.

Женщины практически никогда не чешут в затылке — они не любят демонстрировать свою растерянность, и еще это может испортить прическу.

Женщина часто наматывает на палец прядки волос, даже коротких. Мужчины так не делают.

Зевая, женщина прикрывает рот не кулаком (как мужчины), а ладонью.

После ванны женщина — хоть длинноволосая, стриженая или вообще лысая — обязательно заматывает голову полотенцем наподобие чалмы. О причинах появления этого восточного ритуала история умалчивает.

Замахиваясь, чтобы кинуть что-нибудь, женщина отводит руку назад, а не в бок. Именно по этой причине женщин никогда не посылают взрывать танки.

Женщины любят эти драные веники, от которых столько мусора. Они их называют «композициями из сухих цветов».

Женщина, оборачиваясь на зов, обычно поворачивает только голову. Мужчины разворачиваются всем корпусом, поскольку у них не настолько гибкая шея, как у женщин.

Женщины боятся червяков, пауков и мышей. Они не любят гусениц, даже очень красивых.

Подавляющее большинство женщин уверено, что умывать лицо с мылом вредно.

На предложение показать руки, женщины протягивают руки вниз ладонями, чтобы показать безупречный маникюр и количество украшений. Мужчины руки протягивают наоборот — ладонями вверх.

Слова, которые женщина произносит, ударив молотком по пальцу, можно спокойно без цензуры пропустить в эфире «Спокойной ночи, малыши». Слова мужчины в этом случае нельзя транслировать.

Женщины открывают пивные бутылки открывалками для пивных бутылок, а не о край стола.

Женщины дышат грудью, мужчины животом.

Женщины не любят, когда нечем занять свои руки, поэтому у них всегда в руках что-нибудь — ремешок от сумочки, перчатки, книжка, цветок и масса других вещей, которые можно потеребить.

Женщины поднимаются или спускаются с горы только боком. Мужчины в этом случае шире расставляют ноги.

Когда женщина садится, она сжимает колени или держит их параллельно, мужчины делают наоборот.

Женщина идет по горячему песку на цыпочках, мужчины только на пятках.

Женщины завязывают пояс на халате выше пупка, мужчины ниже.

Женщины всегда правы. Знаете почему?

Потомушта))

Из интернета.

РЕНН. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ПРОДОЛЖЕНИЕ РОМАНА "ТЫ НИКТО И ЗВАТЬ ТЕБЯ НИКАК"

Продолжение от Марины Синельниковой. Начало в предыдущих публикациях или здесь.

Ренн. День первый

Елена подхватила сумку и вышла из вагона. Двухчасовое путешествие ее совсем не утомило. Она прошла вдоль перрона, увидела молодого человека с табличкой. 

- Мадам Елена? Меня зовут Пьер, в ближайшие дни я Ваш спутник и гид. Сейчас мы поедем в отель, а затем погуляем по городу и осмотрим достопримечательности. 

Особой красоты от районов рядом с вокзалом ожидать не приходилось. Район вокзала был застроен современными домами. Прибывшие на поезде спешили к припаркованным машинам и стоянке такси, разъезжались по своим делам. 

Много лет назад Елена сидела на чемодане на этой привокзальной площади. Современных зданий еще не было, город едва оправился после войны. Изрядно пострадавший от бомбежек, он залечивал свои раны. Но все равно, жители Ренна, спешившие по своим делам, выглядели куда лучше, чем сама Елена, ее мама, да и все люди, которых Елена видела до сих пор. Ей хотелось спрятать ноги в деревянных сабо и полосатых чулках, под чемодан, как под стул. Но у чемодана, на котором она сидела, ножек не было. Это был очень старый чемодан, бабушкин. Елена вспомнила бабушку и опечалилась. 

- Денег на билеты хватило, но, если мы не найдем в Париже кузена, я даже не знаю, что нам делать.  

- Мадам, Вы немного отдохнете или мы сразу отправимся в путь? 

- Я совсем не устала. Почему бы нам не отправится на экскурсию прямо сейчас, и, если я немного устану, мы посидим и выпьем где-нибудь кофе. Здесь ведь есть кафе? 

- Несомненно, мадам. Вы бывали когда-нибудь в Ренне? 

- Очень давно, в детстве, проездом. 

- Тогда вас ждет много интересного. Ренн довольно туристический город, хотя, конечно, меркнет на фоне других достопримечательностей Франции. Но и здесь есть можно кое-что осмотреть, даже если рассматривать его как отправную точку путешествия по Бретани. 

 

Это  малая базилика Сен-Север. Это, пожалуй, самый интересный храм Ренна. Внутри хранится статуя Богоматери чудес и добродетели. Она установлена в 1876 году взамен почитавшейся с XIV века и уничтоженной во время Французской революции. Народная молва связывает с изваянием четыре чудесных события.  

Первое произошло во время войны за бретонское наследство, когда Ренн был осажден войсками англичан. По легенде, в ночь на 8 февраля 1357 года в храме неожиданно сами собой зажглись свечи и начали звонить колокола. Защитники города обратили внимание на статую Богоматери, которая перстом указывала на землю. Таким образом была обнаружена подземная галерея, по которой войска англичан планировали проникнуть в город. Вторжение было предотвращено. 

Второе чудо случилось в 1720 году, во время пожара. Базилика почти вся выгорела, но статуя уцелела. Жители Ренна были уверены, что именно она остановила огонь.  

Два других чуда, в 1742 и 1761 годах связано с мгновенным исцелением от недугов двух женщин. 

 

- Ренн – город древний, но, к сожалению, от его средневековой архитектуры мало что осталось. Пожар 1720 года почти все уничтожил. 

 

Вот, например, здание парламента Бретани. Оно, практически, одно уцелело в пожаре 1720-го года, но зато сгорело уже в наши дни. Во время демонстрации рыбаков один из протестующих запустил петарду, она попала в окно здания и спалило его пусть и не полностью, но основательно. Так копеечная петарда обошлась местным налогоплательщикам в 50 миллионов евро. 

- А вот здание мэрии, построено уже после 1720 года. Оно задало тон всем последующим постройкам города. 

 

Елена и Пьер еще долго гуляли по городу. На площади Ристалищ уже не проводились турниры, так что рыцарей они не застали, зато посидели в уличном кафе. 

- Мадам Елена, у Вас профессиональная камера. Это как-то связано с Вашей работой? 

- Да. Я начинала свою карьеру в маленькой газете как репортер, а потом мне достался фотоаппарат, совершенно случайно. Последнее время я делала снимки и писала для довольно известных изданий. 

- А сейчас? 

- А сейчас уже для собственного удовольствия.  

- Спасибо, Пьер, за экскурсию. Вы можете быть свободны, вечером я прогуляюсь самостоятельно по улочкам Ренна. Надеюсь, что не заблужусь. 

И она улыбнулась. 

 

Вечером Елена дошла до кафедрального собора. Он был не древний и даже не готический, но Елене он понравился, и она зашла внутрь. Присела на скамью, на нее снова нахлынули воспоминания. 

Мама безутешно рыдала. Они остались одни у могильного холмика. Зоя дала волю слезам, когда все уже разошлись. 

- Мама, не плачь. Пойдем домой. 

Зоя взяла Елену за руку, и они пошли в сторону дома. Дом будто осиротел, пустая бабушкина кровать была застелена цветным лоскутным покрывалом.  

Елена очень любила бабушку. Много дней она провела у ее постели. Сначала бабушка читала ей книги, потом рассказывала о своей жизни и жизни прабабушки. Это были удивительные истории, похожие на сказки. Такого вообще не могло быть! Прабабушка танцевала на балу и видела королеву! «Нет, не королеву. Как-то по- другому. А, вот, царицу!» - вспомнила Елена. 

Бабушка жила в большом городе, в столице, в Париже. Она рассказывала о широких улицах, автомобилях, кино и кафе. «Мама, ты была в кино?» – спросила однажды Елена у матери. «Да, была, но это было давно. Мы ходили туда вместе с твоим отцом». 

А вот Елена в кино не была, она вообще никогда нигде не была. Ходила только в школу. Бабушка и мама запрещали ей уходить далеко, гуляла Елена только во дворе своего дома. «Я хочу играть с другими ребятами! Можно я останусь после уроков около школы?» «Нет, Елена!» Впрочем, однажды Елена сама поняла, что лучше этого не делать. 

И вот бабушки не стало. Елена понимала, что это должно было произойти, но все равно было ужасно больно. «Как мы теперь будем жить? Без бабушки и папы…» 

- Послушай, Елена. Я должна сказать тебе нечто важное. Сегодня мы уйдем. 

- Уйдем? Куда? 

- Мы поедем в Париж. Бабушка написала адрес моего кузена, довоенный адрес. Но я очень надеюсь, что мы сможем его разыскать. Иначе нам придется совсем туго. Денег почти не осталось, и здесь мы жить больше не можем. Никто не должен знать, что мы ушли. С утра нас не станут беспокоить, а пока о нас вспомнят, я очень надеюсь, мы будем уже далеко. 

Мама вытащила из-под бабушкиной кровати старый чемодан. Он был совсем небольшой. Бабушка хранила в нем свои сокровища из прошлой жизни, которые здесь, в деревне, были не нужны. Когда-то мама и бабушка пришли сюда с этим чемоданом. Теперь Елене и маме предстояло с ним уйти. Они собрали свои нехитрые пожитки. Весь вечер мама готовила «в дорогу», они завязали еду в большой платок, получился довольно увесистый узелок. «Возможно, это единственное, что мы сможем есть в ближайшие дни», - сказала мама. 

Когда стемнело, они оделись, погасили свет, раздвинули занавески, чтобы соседи утром не заинтересовались, почему они так долго спят. В последний раз Зоя и Елена посмотрели на свою дом. Где теперь им предстоит жить, они еще не знали, но и здесь оставаться было нельзя. 

 

Елена вздохнула и встала. На улице совсем стемнело. Она пошла в сторону отеля. 

День был длинным и насыщенным. «Все-таки возраст берет свое», - печально подумала Елена. Она все-таки устала. 

- Вам письмо. 

Портье протянул ей конверт. Никаких надписей на нем не было. «Наверное Пьер оставил записку».  

Елена поднялась в номер, сняла жакет и села в кресло, сбросив туфли, она вскрыла конверт. Внутри был сложенный чистый лист бумаги. Елена его развернула и вздрогнула. 

«Триксель». 

Марина Синельникова

Продолжение следует...