БРЕДОВОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ БРЕДНЕЙ

Продолжение

Предыдущая часть здесь

Лайла проснулась, подавившись долгоигорающей отравленной 

конфетой, под дубом с бронзовыми по-зимнему листьями, на обочине дороги. Вы не забыли, что, тем не менее, она всё ещё под гипнозом в кабинете у профессора фон Барбоссян? Машина без тормоза (под стать моей фантазии) уже давно уехала, всё больше разгоняясь, вниз по горной дороге. Лайла заметила мокрый след на асфальте. Она пощупала его рукой (чем ещё можно щупать?), понюхала последнюю, даже лизнула и поняла, что кто-то открыл клапан, из которого тормозная жидкость вытекла на дорогу. Лайла унаследовала способность делать химический анализ любого вещества при помощи своего языка от отца – знаменитого сомелье.

Держа один каблук в руке, Лайла смешно заковыляла по дороге. Она вспомнила свою одноклассницу Кузю (примечание автора: вряд лю Кузя читает мой блог. Так что в суд на меня не подаст. Но всё же: «Кузя, это я не про тебя!» Надеюсь, она этот случай забыла. У людей такая короткая память. Да-да, эта та самя Кузя, которая на спор смешивала чернила, акварельные краски, канцелярский клей и ещё чёрт его знает что и залпом выпивала. Может она тоже была дальней радственницей де Вильфоров. В десятом классе ей взяли «ассенизатора», по её собственному выражению, для подготовки к вступительному по математике.) Да, вот так, заваливаясь и подскакивая на каждом шагу (оторвать второй каблук или снять туфли ей в голову не приходило) из-за чего её мысли стали прерывистые, лающие, как у её супруга фон Тузеншнауцера, когда он был собакой, Лайла вспомнила что пиратом – сухарём была их репетитор по математике, которая встречала своих учеников с кричащим белым попугаем на плече.

Дорога была пустынна. Лайла свернула на тропинку, которая вилась через густые заросли фиолетовых пумпомопоней кряжистых (латинское название я вам предъявлю по особой заявке). Уже смеркалось. Лайла поняла, что ей надо искать место для ночлега. И, как требует того жанр, она увидела вдали свет. По мере приближения Лайла начала различать полифоническое мужское пение. То ли это были грузины, то ли корсиканцы. Они сидели за огромным столом в гостиной дома, в котором приключилась это страшная история с Прекрасной Эльвирой, пили на этот раз красное вино, закусывая «Богатырскими» пельменями, и одновременно старательно и самозабвенно выводя рулады. Небось вы уже догадались, что их было двенадцать. Они как-то смутно напоминали собак. (См. «Происхождение видов» и "Дарвин, интертрепация тех же" - правдивая (клянусь мамой!) версия, представленная в данном блоге.)