НЕЛОСКУТНОЕ ОДЕЯЛО. ВСЁ РАВНО К ТЕМЕ "ЛОСКУТНЫХ ОДЕЯЛ ДЕТСТВА"

"Одеяло накрывало,

детства нашего броня,

страхи тогда отгоняло,

на страже крепкого сна..."

Andrey Zhadan


Если у кого-то детство состоит из разноцветных лоскутков, собранных в определённом или хаотичном порядке, у кого-то оно полосатое, а у нашей дорогой Тани-Тисы оно розовое и чуть-чуть зелёное. Зная вас по вашим блогам, думаю, что есть, наверное, какое-то соответствие.

"У меня не было лоскутного одеяла. Я даже не знала, что такие существуют. Зато было маленькое розовое верблюжье одеяльце с тремя зелеными полосочками с обеих сторон. Как я его любила! У меня до сих пор сохранился клапоть этого одеяльца, и рука не поднимается его выбросить. Пусть остается, пусть остается этот маленький кусочек моего детства, где было тепло и уютно под розовым одеяльцем. А то был еще у меня плюшевый мишка, набитый опилками. Я повсюду его за собой таскала - и в садик брала, и засыпала вместе с ним. Сколько раз у него отпадали то верхняя лапа, то нижняя. Мама постоянно пришивала их, а когда уже не удалось это сделать, когда опилки уже начали сыпаться, мне предложили купить нового мишку. А вот ни за что и никогда! Верните мне моего старенького... Потом я пошла в школу и на какое-то время позабыла про мишутку. А когда вспомнила - не нашла... Я так горевала, так горевала... Меня утешили тем, что мишутку починил мастер и его отдали бедным деткам, у которых нет родителей, которые могли бы  купить им игрушки."

У меня был шерстяной плед и светло-коричневый мишка. Но эти вещи были только в моём московском детстве. Почему-то не было у меня никаких вещей, которые сопровождали бы меня всегда. Ощущение моего собственного дома прищло ко мне совсем недавно. Это всегда были чьи-то дома, как бы хорошо себя я в них не чувствовала. Это ощущение для меня пока так ново. Только начинаю свыкаться со своим образом человека, живущего в своём доме.

Насчёт "бедных детей"... Четырёхлетняя Муся категорически отказывалась убирать свои игрушки даже при моей помощи. Тогда мы с Олюшкой объявили ей, что, они. видимо, ей не нужны. Всё, что ей нужно, она может убрать в большую коробку. Всё, что останется, мы отдадим бедным детям. Так мы и сделали. Муся себе ничего не оставила, но помогла сложить игрушки в большой мешок. Мешок мы спрятали на лестнице, а когда Муся уснула, перепрятали дома.

Через пару ней мы шли с Мусей в садик. У помойки кто-то посадил старого большого плющевого медведя. "Это для бедных детей?" - спросила Муся.

ЛОСКУТНЫЕ ОДЕЯЛА ДЕТСТВА – ОЧЕРЕДНОЕ ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ОТ ГЛАВНЫХ ЛИНИЙ РОМАНА

Часто и даже почти всегда тема или образ, затронутые блогах, которые я посещаю, живо резонируют во мне. Воспоминания волнами поднимаются с глубин моей памяти и изливаются независимо от меня. На этот раз рассказ Кати о своём лоскутном детстве напомнил мне о том, как Леди Маша однажды пришла в гости к нашей бабушке со своим августейшим отпрыском, которому тогда было года три. (См. подробнее в «Машиных приключениях») Днём она уложила его спать, вручив какую-то тряпицу, которую малыш прижал к своему уже тогда аристократичному носу и сразу уснул. 

В замусоленной тряпице я узнала одеяльце, которое было ему подарено при рождении. Одеяльце это было волшебное. Стоило моему царственному родственнику заплакать, как ему подсовывали это одеяло, и он замолкал. Само собой, очень скоро оно истрепалось. Сначала августейшая бабушка его штопала и латала, потом пришлось его урезать. В конце остался лоскуток величиной с носовой платок.

Леди Маша подозревает, что, когда наконец-то произойдёт событие огромной исторической важности - бракосочетание сего отпрыска с целью продления своего славного и древнего августейшего рода (я, как всегда, не называю никаких конкретных имён и географич. названий, дабы не поставить под угрозу всё человечество) этот лоскуток будет присутствовать вечно, словно Ленин, в постели новобрачных.

Не меня одну занесло в страну детства. Познакомимся с краткими, яркими и сочными, чтобы не сказать - смачными и спонтанными репортажами наших корреспондентов.

Открывает рубрику Freyechka - талантливая и жизнерадостная рукодельница, кулинарка, эстет и гурман:

« ... Мое детство тоже связано с такими воспоминаниями, когда "готовилось по заказу":) а еще, да - это поле, облака, огород, почему-то мне было интереснее заниматься именно прополкой, или посадкой, чем "валандаться" с другими детьми, смехом, свободой, Барсиком - моим собакой-сербернаром, кроликами - такими пушистыми и мягкими, что всегда как-то щемило от их нежности, от леса и особенно запахов...разных вперемешку.. птиц... добрых глаз и мокрого носа нашей коровки-по имени Маленькая :)))Это еще мои велосипедные открытия, и аисты, живущие на крыше... Столько нахлынуло и столько можно написать..."

А это из мемуаров знаменитой соотечественницы и духовной преемницы А.П.Чехова и Ф.Раневской  - Ирины Delenn, замечательного блогопублициста и блогоредактора. Сколько искреннего негодования и неутихающей, несмотря на прошедшие годы, боли в этом простом, на первый взгляд, а если не только присмотреться, но ещё и вдуматься -глубокофилософском комментарии.

"Мне машину на веревочке покупать отказались, "тыжедевочка!" Но кошек катать очень хотелось. В один прекрасный день мирный ход жизни был нарушен диким грохотом со двора. Я нашла железный эмалированный ночной горшок, которым не пользовались, поскольку у него отвалилась ручка буквально через полчаса после того, как его принесли домой и получились две дырки. В эти дырки продела какую-то веревочку, запихала в горшок котенка и с грохотом потащила по двору, по рассыпавшемуся от старости асфальту. Котенок истерически пугался и выскакивал. Я останавливалась, терпеливо ловила котенка (того же или другого, их у нас всегда было много), сажала в горшок и грохочущая поездка продолжалась... Меня ругали, отбирали грохочущий объект. Но рано или поздно я его все равно находила и все продолжалось в цикле. А машинку так и не купили "тыжедевочка!"..."

Вот такие человечные и трогательные воспоминания посетили нашего неутомимого просветителя Надежду, которая восполняет всеми силами слошной пробел в моей "эрудиции":

"Когда моему сыну было года два-три, я ему тоже купила маленькую машинку, в окно кабинки толко его пальчик влезал. Крутил, крутил он эту машинку и так пальчик за сутнет и эдак, потом говорит мне: "мама посади меня туда". Как я ему не объясняла, что машинка маленькая и его туда невозможно посадить, но он не верил, и говорил: "ты просто не хочешь". Ребенок почему-то думал, что мама все на свете может."

А вот в этих авантюристских вопоминаний нашего любителя острых приключений (а вовсе не "сухого математика", как может показаться на первый взгляд) просматриваются истоки этой гениальнейшей идеи генетической трансмутации людей и животных, подброшенной так ловко в почву моего графоманства. Итак, ностальгический комментарий Светланы Садовской.

"У меня полоса пришла - погружение в детство, - куда ни зайду, натыкаюсь на детские воспоминания... Дело к осени?.. Бабушка, самовар, чай с пирогами из печи. И кот, которого хочется затолкать в коляску и обрядить в платочек. С детства помнила, как приехали мы в гости к бабушке, вышла я погулять в нарядной шапочке с красным помпоном, а петух, обалдев от невиданной красоты городской, приревновал меня к курям. Да и набросился! На щеке дырочка до сих пор видна. А у истории, оказалось, было продолжение: бабушка моя была женщиной решительной, она сию же минуту взяла топор и петуху пришел конец. И случилось это в годы, когда каждая копеечка была на счету, не то, что курица. Так бабушка защищала меня. Почему-то мне это рассказали уже после ее смерти... Благословенны детсткие годы и наши бабушки-дедушки! ..."

РОМАН О ЛЮБВИ К ПРИКЛЮЧЕНИЯМ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ О СОВАХ И ОДЕЯЛАХ

Продолжение. Начало в предыдущих публикациях. Может, когда-нибудь, как всякий порядочный графоман, сподвигнусь перенести роман в отдельный раздел и сделать оглавление.

Лайла с трудом просыпалась по утрам. Она сразу же звала бабушку, которая прибегала с ласковыми причитаниями. Лайла умывалась, завтракала, и они с бабушкой наряжались и причёсывались. Лайла выбирала для бабушки косынку. Обе - и бабушка, и Лайла были такие довольные друг другом. Для Лайлы не было никого на свете красивее бабушки.

На улице они встречали соседей и знакомый, у которых всегда было что-нибудь припасено для Лайлы - конфетка, печенье или яблочко. Сверкали витрины, в которых отражались улыбчивая бабушка и маленькая Лайла. В магазине Лайле опять перепадала конфетка. Бабушка никогда не говорила о микробах, и запретов на перекусы до обеда не было. Иногда они заходили в магазин игрушек. Раньше Лайла капризничала, как и другие дети. Однажды папа ей объяснил, что она ставит людей в неловкое положение своим поведением. А может, вот, у них нет денег? Хотя Лайле тогда было только два года, она запомнила эти слова папы на всю жизнь.

В один из таких походов бабушка купила Лайле чёрный пластмасовый грузовик. Лайлу это очень удивило. Во-первых, игрушки бывают редко чёрными. Во-вторых, она ведь девочка. Ей обычно дарили кукол. Но Лайла была рада. Грузовик был чудесный, блестящий. К нему привязали верёвочку, и в нём можно было катать кукол. Сама она на него сесть не смогла. Он был чересчур мал. Кошку туда тоже усадить не удалось.

Когда они подходили к дому, Лайла всегда вспоминала, что сегодня она не была гостем. Они шли к двоюродной бабушке. Лайлина бабушка говорила своей сестре: «Ты не можешь принять Лайлу, как гостя?» Двоюродная бабушка начинала суетиться и накрывать на стол. Они пили чай на застеклённой террасе. Круглый диван с металлическими закруглёнными подлокотниками был облицован сукном с изображением мельниц и прачек в чепчиках, длинных платьях и фартуках, в сабо. Так у Лайлы появились первые ассоциации с Голландией и гобеленами. Стулья были деревянные с соломенными плетёнными сиденьями. Так и хотелось сунуть в дырки палец или карандаш. Эти стулья почему-то на всю Лайлину жизнь вызывали воспоминания о дедушкиной майке и почти таких же, только гораздо более мелких дырочках, его шляпой и ботинками. К этому примешивался запах «Шипра» из тёмно-синей пузатой бутылочки с резиновым грушевидным пульверизатором.

В коридоре у двоюродной бабушки была швейная машинка «Зингер», на которой бабущка шила кривые ситцевые домашние платья для дочерей и такие же кривые трусы для сыновей. Внизу была педаль в виде металлической решёточки и колесо. Можно было садиться на эту педаль, крутить колесо и представлять себя в машине.

Над диваном висел отрывной, засиженный мухами, календарь. Такой календарь всегда будет ассоциироваться для Лайлы с радио, работающим круглосуточно, и с залапанным, грязным выключателем на такой же грязной и потёртой стене.

Это было длинное-предлинное утро, полное ярких красок, звуков, радости и любви. Лайла была совершенна, как и весь мир вокруг.

Продолжение следует....

ГЛАВА О СОВАХ И ОДЕЯЛАХ (РОМАН О ВЗАИМНОЙ ЛЮБВИ К ПРИКЛЮЧЕНИЯМ)

...Продолжение.

Лайла была совой. В детстве она ворочалась часами в постели. Когда она жила у бабушки, она могла позволить себе просить бабушку рассказывать ей сказки до бесконечности. Часто начинали это две её тётушки. Никто долго не выдерживал. Потом наступала бабушкина очередь. 
У Лайлы был плохой аппетит, несмотря на то, что бабушка готовила по её «заказу». То есть, вопрос о том, что готовить на обед и на ужин задавался Лайле. Только уже поздней ночью Лайла, наслушавшись сказок, вспоминала, что ей «очень хочется есть». Бабушка пыталась проявить твёрдость характера, но её сопротивление бывало сломлено грустным - «У меня в животе пусто.» Этого она выдержать никак не могла. С ворчанием вскакивала, несла тарелку плова или просто хлеба с маслом. Для Лайлы всю её жизнь не было ничего вкуснее тех «запретных» бабушкиных поздних ужинов.

Как сказала одна мудрая фея: «Моё детство похоже на лоскутное одеяло». Лайлино детство было скорее похоже на двухцветное одеяло с чёрной окантовкой. Яркая, сверкающая сторона, полная смеха, музыки, любви, цветов, чудесных запахов – приходилась на ту часть, что она царствовала у бабушки. В Лайлином полном распоряжении находились:

1. Сама бабушка – классическая круглая и мягкая бабушка, которая много смеётся, поёт, у которой много всяких шуток-прибауток, у которой натруженные руки, всегда обожжённые. Бабушка, которая так вкусно готовит и печёт. В голодные годы бабушка умудрялась стряпать так же вкусно из ничего. Таких голодных лет у бабушки было много. Последние пришлись на период, когда Лайла была взрослая, и поэтому она так оценила это волшебство (иначе этот бабушкин дар и не назвать).

2.Была ещё и прабабушка. Когда-то она славилась красотой. Лайла любила рассматривать прабабушкины портреты. Она сравнивала ослепительную красавицу с тонким лицом, большими, светящимися изнутри глазами, густыми вьющимися волосами со сморщенной старушкой, с торчащим зубом (об него прабабушка скоблила яблоки), в которую прабабушка превратилась. 
Рядом с красавицей на старых фотографиях был круглолицый мужчина. Это был Лайлин прадед, который умер незадолго до Лайлиного рождения. О нём все вспоминали с большой ностальгией. Тётя говорила, что никогда не забудет его руки, его голос, его запах. Лайла любила слушать о нём рассказы. В семейную летопись он так и вошёл как идеал мудрости, гуманизма и доброты. То ли нам нужны идеалы, и мы всегда найдём того, кто ему будет более или менее соответствовать, то ли эти люди действительно таковы... Да и какая разница?
Первые воспоминания Лайлы восходят к её двухлетнему возрасту. Её цепкая память часто удивляла окружающих. В то же время память Лайле не подчинялась. Ей было трудно запоминать не нужную ей информацию, скорее не интересную, не нужную действительно....

Продолжение следует...

КОГО СЧИТАТЬ "КОРЕННЫМ ЖИТЕЛЕМ"?

Дамы и господа, 

обсудить вместе с нами - Светланой Александровой Линс и со мной - этот актуальный и острый для многих из нас вопрос вы сможете в очередном выпуске журнала 
"В ЗАГРАНКЕ".

ГЛАВА РОМАНА, ПОСВЯЩЁННАЯ ШЕФУ - АЙРИН О'ДЭЛЕН

Продолжение. 

Начало там, выше.

Шеф - в миру Айрин О'Дэлен - была женой Тузеншнауцера. Единственная из всех в группе, она не особачилась по ряду причин. Первая - Айрин в юности пережила нечто такое невероятное, что отбило у неё всякую тягу к приключениям. Поскольку в душе она всё равно оставалась неисправимой авантюристкой, из-за приобретённой фобии (дальнейшее повествование раскроет вам её происхождение), она довольствовалась ролью стороннего наблюдателя и мозгового центра. Группе был необходим человек типа Айрин для ведения исследований. Айрин, несмотря на маленький рост и хрупкое здоровье, имела железную волю, цепкую, фотографическую память и критический ум. Самой важной для исследований чертой, делавшей Айрин незаменимой в проекте, была её способность организовывать весь колоссальный поток самой разнообразной информации и быть неким координатором работы всей группы. 

Каждое утро они собирались, и Айрин внимательно выслушивала сбивчивые, разбредающиеся во всех направлениях, и, кроме того, очень сумбурно, а часто просто в виде отдельных междометий, лая, рычанья и поскуливания, идеи учёных. Она умудрялась мгновенно классифицировать весь этот хаос и бред, сортировать его. Потом она уже подводила итоги человеческим языком (несмотря на то, что она была полиглотом, собачий она понимала, но говорить на нём не могла). Члены группы не уставали восхищаться способностям Айрин причёсывать их "мысли" и извлекать из них нечто удобоваримое. Дальше, таким же образом, учёные, под Айриным руководством, разрабатывали дальнейшую тактику, корректировали в соответствии с постоянно меняющимися событиями и фактами стратегию. Как у людей, одержимых одной идеей, духовно близких и взаимодополняемых, и как у обычных животных, у них было глубинное взаимопонимание, общение почти на уровне телепатии. 

 ***

"Звонок сквозь сон,

берешь ты трубку,

и голос с неоткуда сообщает,

ты мертв,

тебя не существует,

ты стерт из книги жизни,

и вписан в книгу мертвых.

Бросаешь трубку,

набираешь номер,

туда, где рады,

в любое время,

твой голос слышать.

Но на другом конце,

не восклик радостный,

Привет, ты как?

Куда пропал?

Мы без тебя скучаем,

а лишь сухая брань,

Кого Вам надо?

Куда Вы звоните,

в такую рань?

Ты закричал,

да это ж Я!!!

В ответ услышал лишь гудки…

Проснись, проснись же,

что с тобой?!

Всё хорошо,

тебе приснился сон,

сон, ну, слава богу,

это был лишь сон.

Лежишь ты весь в поту,

пытаешься понять,

что означает этот сон?

Когда мы спим,

включаем подсознанье,

оно работает за нас,

осталось только разгадать,

что же хотело этим сном,

оно сказать,

и отчего предостеречь хотело."

Жан 

Когда Айрин была ещё юной девушкой, она любила проводить каникулы у своей бабушки. Однажды вечером она легла, как всегда, спать, в своей уютной комнате в большом бабушкином доме. Айрин проснулась посреди ночи на улице, в своей кровати и вся мокрая. Она, превозмогая дрожь от страха и холода, осмотрелась по сторонам. В этом месте она никогда раньше не была. Город был старинный с мощёными узкими кривыми улицами, с двух и трёхэтажными домами. Перед ней была резная деревянная дверь под номером 13. Пока Айрин пыталась прийти в себя, потирая глаза в надежде проснуться в своей комнате, дверь открылась. В ней стояла маленькая сгорбленная беззубая старушка с клюкой и бородавкой на носу. Об её ноги тёрся черный кот, а на плече сидел чёрный ворон. Вы её конечно же узнали. Она, как и полагается, сказала скрипучим голосом: «Не бойся, Айрин. Заходи.» Айрин помнила, как и по телевизору, и в саду, и в школе их предупреждали о том, что нельзя разговаривать с незнакомыми тётями, а тем более с дядями. Так как никаких инструкций на случай заговаривания с Вами незнакомой старушки (и даже не совсем незнакомой, так как это была Баба Яга, вы догадались) не было, и вообще никакого другого выхода Айрин не видела, она зашла. В камине горел огонь. Каминная полка была завалена пучками трав между пыльными банками с жабами, змеями сушенными и живыми, и прочими сокровищами для мальчиков и ведьм. Мирно тикали часы с кукушкой. Всё было задрапировано паутиной, которую деловито ткал огромный мохнатый паук в очках, покрикивая изредка на прыгающих на паутине многолапых паучат: «Сейчас порвёте паутину, что будем есть на обед? Любите сушённые мушиные крылышки, лучше помогите папе.»

Айрин переоделась в сухую пижаму, заляпанную кашей, которую ей дала старушка. Пижамка эта осталась от Иванушки Дурачка. Баба Яга налила ему чая, положила туда малинового варенья и пододвинула стул. Сама она села в своё кресло – качалку и начала свой нудный, усыпляющий рассказ. Сперва наперво она объяснила Айрин, что с ней случилось. Шли проливные дожди. Город затопило, и кровать Айрин вынесло из окна и носило по волнам пару часов, пока дождь не прекратился, и вода не спала. «Раз уж тебя принесло сюда, и ты наверняка хочешь вернуться домой, придётся тебе выполнять мои условия. Стара я стала. Аппетит у меня уже не тот, зубы вставные не люблю, да и нет никакого удовольствия жевать ими, откармливать тебя дорого, запекать тебя я не буду. Прожила я вечность, есть что вспомнить. Буду я тебе, Айрин, диктовать мемуары. Ты их записывай, да без ухмылок и ехидных комментариев. Критику я не люблю! (Возбудилась вдруг старушка и стукнула об пол клюкой. Айрин аж вздрогнула.) А восхищение, аплодисменты, это я люблю. Глядишь, и срок тебе скошу. Вот тебе волшебная клавиатура-самописка-самоправка. Вообще-то я с моим волшебством и без тебя могу обойтись. Да вот всё с доброжелательным (с угрозой в голосе и выражении лица сказала она) слушателем как-то веселее. Помню дядя мой – Соловей Разбойник, когда свистел, любил он, чтобы мы, его любимые родственнички сидели в первых рядях и испускали положительные флюиды. Вот для чего ты мне, Айрин, и нужна. Больше испустишь этих флюидов (не вздумай спрашивать меня, что это такое. Пока никто вразумительного этому объяснения дать не смог. Мне во всяком случае.), скорее будешь на свободе. То есть - дома, если для тебя это одно и тоже. Но это уж твои проблемы. Да, о чём это я... С мысли сбила своими расспросами, Подозрительная Ты Наша (хотя Айрин за это время не могла вставить ни слова). Ладно. «Начнём сначала» - так говорило одно сказочное существо. Да нет, не Заратуштра у Ницше.» (Friedrich Nietzsche "Also Sprach Zarathustra") Айрин подумала, что старуха совсем того..., что помешало ей испустить очередной положительный флюид. «Да – продолжила старуха – отвлекусь я, расскажу об этом существе. Больно живописно оно. Хоть сейчас в кунсткамеру. .....

Продолжение следует...

ГЛАВА РОМАНА "И ТОЛЬКО ОТ ЖИЗНИ СОБАЧЬЕЙ, СОБАКА БЫВАЕТ КУСАЧЕЙ..."

СЕДЬМАЯ ГЛАВА О ВОЛШЕБСТВЕ И ПЕЧАЛИ
ВОСЬМАЯ ГЛАВА, ОНА ЖЕ ПРЕДЫДУЩАЯ  "Ещё о собачьих буднях и пинок Барбоссяну"

***

Продолжение

"Трансформация собачьего сознания, 

эксплуатация человеческих знаний,

генерация множества генов,

эксперимент набирает обороты,

ученые настоящие готы,

рискнуть так просто всем,

ради таких экспериментов,

не осуждать их нужно,

а только поддержать..."

Жан

По вечерам было странно возвращаться в человеческие квартиры. Шеф один не стал подвергаться метаморфозе. Он ходил из одной квартиры коллег в другую. Расплачивался с уборщицей, оплачивал все счета, выписывал по интернету еду и раскладывал её в холодильниках. Только по пятничным вечерам и субботам учёные могли позволить себе поесть человеческой пищи – фруктов, овощей, попить пива или вина. И то при условии, что им не надо было выходить из дома. Всё чаще и чаще они оставались в конторе. В опустевших квартирах было слишком тоскливо.

На собачий путь они встали добровольно. У каждого была своя история, подтолкнувшая их на такой шаг. И прежде всего преданность науке, некая жертвенность, так сказать. Отказ от простого человеческого счастья для единения со всем сущим. Эта практика была не новаторская в истории человечества. Вспомните многочисленные легенды об оборотнях, практики древних, описанные во многих источниках. Современному европейскому читателю известно о таких превращениях из книг Кастанеды. Хотя многие сомневаются в их правдивости.

Три преданных науке учёных не колеблясь взяли на себя роль подопытных собак. Их организмы были тщательно обследованы. Поскольку они вели правильный образ жизни, если не считать привычки к курению Барбоссяна, все показатели были почти идеальными. Исходное состояние их психики было также зафиксировано в разных системах. Отныне каждый из учёных должен был с утра, с самого пробуждения тщательно фиксировать и отмечать все малейшие изменения настроения и восприятия окружающего мира. И проделывать эту процедуру,  как минимум три раза в день, в одно и то же время, если не происходило ничего из ряда вон выходящего. Это позволяло учёным постоянно наблюдать за собой и помнить об основной задаче исследования. Как раз этот вроде бы несложный ритуал удерживал нашу троицу меж двух состояний.

Первое, что они почувствовали, оказавшись в собачьих шкурах, конечно же запахи. Люди не столь чувствительны к запахам, как животные. Особенно мужчины. У женщин постоянные гормональные изменения, хотя бы к моменту овуляции, не говоря уже о беременности, родах и прочее, обостряет их чувствительность не только к запахам, но и ко всему сущему, ко всем жизненным явлениям и процессам. Раньше такая чувствительность была свойственна и мужчинам. Когда они ходили на охоту или воевали. Они и сейчас воюют, но война приобрела такие извращённые формы, что естественные инстинкты переродились в патологию - в фобии, мании и психозы.

Собаки уже лучше нас чувствуют запахи хотя бы потому, что запахи остаются более насыщенными ближе к земле. На высоте человеческого роста они менее интенсивны. Зрение у них ухудшилось. Будучи потомками волков – хищников, им было не столь важно различать цвета и формы. Достаточно было «видеть» теплокровных, даже в полной темноте, в виде  тепловых пятен - их передвижение, их размеры, их интенсивность для того, чтобы определить, стоит ли нападать на это существо, и представляет ли оно для них угрозу. Они чувствовали малейшие нюансы запахов, умели их немедленно инстинктивно анализировать. 
Весь окружающий мир ожил, пробудив детские воспоминания о восприятии сущего. Он ожил, запульсировал, наполнился звуками, запахами и ощущениями, которые у людей давно притупились. Обнюхивая друг друга они могли сразу с точностью определить не только все нюансы в настроении другого, его намерения, состояние его здоровья психического и физического. Отношение к себе самим у них тоже резко изменилось. Стало гораздо проще и функциональнее. Когда они ели, они инстинктивно выбирали именно ту еду, которая была необходима для их организма в данный момент. Поначалу они ели, как любая домашняя собака, или как большинство людей – жадно-потребительски, выбирая всё самое калорийное для создания жировых запасов. После таких принятий пищи их охватывала сонливость, они становились грузными, все жизненные процессы притуплялись. Не говоря уже о запахе и составе мочи, который служил своеобразным посланием другим животным. Всё это делало их лёгкой жертвой любого хищника. Еле избежав стычки со стаей одичавших собак, они, проанализировав происшедшее, поняли, что надо немедленно перестраиваться. Перед ними был выбор – либо превратиться в ожиревшую собаку и депрессивную, а значит и уязвимую собаку, которой нет места в этом мире естественного отбора, так как ни продолжить род, ни вырастить потомство такое животное не в состоянии (речь пока идёт лишь о собаках), либо в настоящего хищника. У учёных особого выхода ведь не было. Пришлось им наедастся мяса до отвала, отлёживаться, переваривая его, а потом, когда организм свободен от процесса пищеварения и даже от его выбросов, мускулы полны энергии, появляется чувство голода. То состояние, когда голова бывает ясная, реакции оптимальные, весь организм тонко настроен на воприятие – отправляться на охоту. Само собой нашей тройке не надо было охотиться в прямом смысле этого слова, а охотиться за той информацией, которую им посылает вечно меняющийся, дышащий в унисон мир. Слушать мощную симфонию бытия, где каждый играет свою партию, которая гармонично вписывается в общую такую прекрасную и совершенную картину вселенной.

Продолжение следует...

ПРО МАРКИЗОВ, СТЮАРДЕСС И КУЧЕРОВ (НОВОЕ - ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ)

Дамы и господа! Пока продолжение романа вынашивается, и у меня всё равно свободного времени совсем нет, предлагаю вашему вниманию лирическое отступление документального характера (клянусь! Всё правда!)
Если у вас есть или появятся идеи по поводу дальнейшего развития Лайло-собачьей линии, буду весьма благодарна.

***

Ну вот, раз вы все так просите, расскажу вам о моей второй свадьбе вообще и первой с маркизом. Обычно первые две свадьбы особенно ярко врезаются в память. Ладно. Слушайте. В день Х (точнее 16-го октября самого конца предыдущего столетия) мы поехали к портнихе («кутюрье»-для пущей важности). Она, при помощи двух ассистентов, напялила на меня платье, кое-где подогнав прямо на мне. Потом мы всем франко-узбекским табором поехали к визажисту (нравятся мне все эти слова: «визажист», «кутюрье», «стилист» и пр.). Уложили они меня аккуратно (я в подвенечном платье, не забыли?) под свет мощных юпитеров и запорхали вокруг, захлопотали. На каком-то этапе Мусе и Лоре разрешили зайти. Они забежали, ожидая восхититься увиденным, но я услышала только разочарованное: «Да, хорошо.». Через два часа передо мной водрузили зеркало. Я просто ахнула от неожиданности, так как была вся покрыта толстым слоем красной краски, которая стала тут же отколупываться от моей выразительной гримасы. Присмотревшись, я обратила внимание, что и мои визажисты были тоже весьма краснокожи. Дикторы в телевизоре, если Вы обратили внимание, почему-то такого же цвета «натурального загара». Когда я дома это всё смывала, маркиз стонал, подсчитывая, сколько денег бесславно утекло в сток. Тут уже подали карету (хорошо звучит). Комфорта никакого. Колёса громко стучат, тряска, лошади воняют, кучер сквернословит (хорошо по-провансальски). Народ вылез на балконы и на улицу, махал руками и желал счастья. За каретой бежали собаки и полуголые туземные мальчишки. У Лоры в руках был букет цветов, который она бросила одному из мальчиков. Снимала это всё на камеру одна из бывших после законной жены Луёвых Вивьен. Та, которая спёрла кастрюлю (см. «Развод по-французски или Мата Хари»). У него их было две и обе «Вивьен». Первая Вивьен (он называл её «Виван»), вторая, соответственно «Видё» (« deux » - "два" по-французски). Видё была стюардессой на пенсии. Страшная профессия. В результате недолгих лет карьеры, она распрощалась со всеми зубами, аппендиксом и маткой. Каждый раз она рассказывала, от чего её лечили, и как она мучилась. Полагаю, что прежде всего ей ампутировали мозг, во всяком случае большую его часть. Она еврейка, жертва всемирного арабского заговора. Последний раз, когда я её видела, она была коротко острижена, и один глаз был налит кровью. «Раньше они приходили по ночам, а теперь до того обнаглели, что приходят посреди белого дня. Вот и сейчас они прошли по коридору. Вы не заметили?» Волосы, оказывается, ей выжгли её ночной лампой во время одного из таких ночных посещений. Глаз распух из-за каких-то волн, которые наслали по телефону. Страдала она к тому же Паркинсоном. Поэтому запись моей второй свадьбы получилась вибрирующе-скачущая. Если Вы обратили внимание, то в кадре редко увидишь людей, стоящих прямо вертикально (в конце свадьбы это нормально, но не с начала же). Это в тех редких кадрах, куда люди чудом умудрились попасть. А в основном это небо, деревья, асфальт, лошадиный навоз... Ну ладно, фиг с ним... Были ещё и фотографии. Вот маркиз переживал по поводу смытых трудов визажистов, а сам провёл два часа у парикмахера, и напрасно. Потолок в его «Лимузине» провисал (он всё тянул с ремонтом) и давил ему на голову, отчего голова оказалась приплюснутая. Хотя, надо отдать должное его благородной (в отличие от него самого) природной красоте, которую так просто не испортить. Потом мы поехали всей гурьбой в расторан, а Луй забыл шампанское. Где-то он его раздобыл. Лора всё ныла: «Когда поедем на карусель?» Выяснилось, что Видё каждый раз, когда её видела, обещала повезти на карусель. Вместо этого была какая-то скучная свадьба. Поэтому у Лоры на всех фотографиях тоскливо-ожидающий вид.

Насчёт кучера и его специфически-профессионального словарного запаса: лошади, чистые и целомудренные создания  (простите за банальность). Больше всего они не выносят сквернословия. Ослам вешают перед мордами морковку, а на лошадей матерятся сзади. Им стыдно, они пытаются убежать, вот и тянут кареты. Кучера тоже можно понять. День деньской он видит холёные, налитые, бесцеллулитные лошадиные крупы. Ну что ещё, кроме неприличных мыслей может прийти ему в голову?