ВЧЕРАШНИЙ СОН (ПОДАРОК Kopeechki)

Предисловие

Товарищи, делюсь с вами этим бесценным шедевром, который нам подарила наша любимая Kopeechki. Я сочла несправедливым то, что этим утончённо-романтичным, очень искренним произведением, которое так точно передаёт то, что чувствует героиня, обладаю только я. Несмотря на то, что я уже неоднократно перечитываю это волшебное произведение, оно всякий раз звучит по-особенному. Каждый раз раскрываются всё новые глубины и значения, проступают новые краски и оттенки. Пользуюсь тем, что Kopeechki позволила делать с этим шедевром всё, что я захочу, не могу удержаться, не поделится с вами моим восторгом и гордостью за то, что я была избранна для столь почётной миссии.

ВЧЕРАШНИЙ СОН

Мы стояли у витрины кондитерской, внимательно разглядывая предлагаемые сладости. Вдруг меня охватило неимоверное желание сказать что-нибудь острое, неуместное. Я поднесла свои губы к его уху, так, чтобы он чувствовал мое горячее дыхание и медленно, четко выговаривая каждое слово, прошептала: " А знаешь, ты мне всегда нравился. Еще со школы..." Он резко повернул голову, и я увидела, что в его глазах бушевала неугомонная страсть, как-будто говорящая: "Ну наконец-то! Сколько лет я ждал этого признания!" Он крепко схватил меня за руку и твердым шагом направился к лифту. Двери закрылись..., и я проснулась. Улыбка все еще витала на устах, и память его взгляда разливалась приятным теплом по всему телу.

"Какая несвойственная ему решительность,"- подумала я, и в тот же момент из дальних уголков душевной темноты услышала занудное нытье совести:

- Ольга!- строго начала она.-Зачем соврала?

- Да я не соврала. Просто не уточнила... - оправдываясь, пробурчала я.

За окном бушевал ветер, деревья скрипели в сопротивлении. Солце только начинало подниматься над горизонтом. Вставать было определенно рано. И в одно мгновение я оказалась в далеком прошлом.

....Директор школы попросила нас собрать портфели и всем классом выйти в зал, где она неожиданно заявила, что с сегодняшнего дня наш 4 "Г" перестанет существовать и нас расформируют. С тревогой я наблюдала, как классные руководители других четвертых классов внимательно листали наш журнал, пытаясь отобрать себе отличников. Я прекрасно знала, что "Б" был самым сильным, и если я попаду в него, моя лафа закончится.

- Только не в "Б", только не в "Б", - задирая глаза к небу в молчаливой молитве я просила бога.

- А почему не в "Б", извольте спросить, сударыня?-"раздался " вопрос всевышнего.

- Ну как почему? Там же Сашка!

- Ну раз ты так просишь...

- Ольга? Ты пополнишь ряды 4 "Б",-сказала моя новая классная и пальцем указала в каком направлении двигаться.

- Хорошие шуточки, - простонала я и медленно поволокла ноги к назначенной группе.

Сашка был моим соседом по дому, во дворе которого мы проводили несчитанные часы в окружении местной ребятни. Игра в "Выбивалы" практически всегда заканчивалась дуэлью: ему было трудно меня выбить, а мне - еще труднее увернуться от его метких ударов.

И когда потом на физ-ре нас ставили в пару на спринт, я не стеснялась пускать в ход свои длинные ноги и поддать пару. Проиграть ему? Нивжисть!

Мы жили в разных подъездах, к каждому из которых вела своя тропинка. Позже они станут олицетворением наших судеб, идущих рядом, в одном направлении, параллельных.... Он выходил из дома без пятнадцати, я - без десяти. В тех редких случаях, что мы пересекались, маршировали мы в школу в унисон и в абсолютной уютной тишине. "Почему он ничего не говорит? Где тот веселый парень, каким я его знаю, когда вокруг нас куча народа?" Я думала, что он на меня сердится, и сама злилась в ответ, потому что не понимала "за что?"

Следующие 5 лет мы просидели рядом: то он за мной, то я за ним. Спокойный, уравновешенный, никогда не повышающий голоса, к девчонкам он всегда относился дружелюбно ( в чем большая заслуга принадлежала его старшей сестре) настолько, что в какое-то время мне показалось, что ему нравилась соседка по парте. Романтических чувств я к нему не питала, потому что Сашка был троечником. Хорошо, если 10 классов закончит, а то и после 8-го в ПТУ рванет. А зачем нам ПТУшники? Нам-то "равных" подавай: высокого, широкоплечего," девчонки за мной бегают, а я на тебя смотрю", отличника типа а-ля Джона Корбетта. Через призму первой щенячей любви не было видно его недостатков, которые во взрослой жизни свели бы любые отношения на нет: высокомерие, эгоизм, заносчивость.

Я ушла после девятого, и с Сашкой встречаться мы стали все реже и реже. Я повзраслела, как и он, и как мне казалось, расцвела. Мама мне сшила костюм из красного букле в котором я чувствовала себя красавицей ( что далеко от истины), способной покорить всех и вся. С каждым выходом юбка костюма становилась все короче, пока, наконец-то, не дошла до почти путановской, неприличной длинны. И пока я выписыла во дворе, торопясь по своим "делам", Сашка подглядывал за мной со своего балкона. Как оказалось, ему тоже очень нравился красный наряд.

Однажды, возвращаясь с работы, я встретила его, как всегда, в окружении дворовой малышни. Они его любили, летели ему навстречу, наперебой пытаясь рассказать новости дня, и он терпеливо выслушивал всех, иногда опускаясь на колени, чтобы не казаться им таким уже Гулливером. У меня была к нему просьба и уверенна, что он мне не откажет, я сразу направилась к нему. "Как он похорошел! Стал таким солидным!"- первое, что пронеслось в голове. Кое-как, запинаясь на каждом втором слове, я огласила свою заботу. Он смотрел на меня таким же взглядом как и во сне, кивая головой в согласии. Уходя, меня не покидало чувство, что что-то поменялось, детство ушло, а на его место пришло что-то новое, незнокомое.." Странно.. Как-то он на меня интересно посмотрел! Может быть Я ему нравлюсь?" Сомнения одолевали, не верилось, потому что на его лестничной площадке жила брюнетка необыкновеной красоты, по которой вздыхал тайком весь мужской двор. Но зерно было брошено в почву...

Прошло еще несколько лет, я уехала, родился сын. Сашка так и жил холостяком, часто встречаясь с моей мамой. Я привыкла, что в каждом телефоном звонке, она передавала мне от него привет. Он все спрашивал: "Как она там, как сын?" Приятно было чувствовать, что о тебе думают, помнят, волнуются. Зная в какой семье он вырос, я еще больше уважала его за то, что он категорически отказывался подносить даже каплю алкоголя ко рту.

Более десяти лет после развала СССР, ступеньки в его подъезд выглядели все еще по-советскому: с металическими острыми углами и полностью покрытые слоем толстого льда. Сашка возвращался домой, впервые в жизни, пьяный в стельку. Крыльцо оказалось непреодолимой преградой. Он упал, сломав нос. Во дворе собралась толпа, вызвали скорую, и пока врачи пытались остановить кровотечение, его глаза остановились на моей маме:

-Тетя Тома, тетя Тома! Я вашу Ольгу люблю! - слезно завыл он.

-Я знаю, - ответила она. (Тут у меня вопрос к маме: если ты знала, то чего мне не сказала?)

Его мать нежно ласкала его волосы:

- Саш, вот женился бы ты на ней. Разве плохо было бы? Я думаю, хорошо, - обронила она, поворачиваясь к моей маме лицом.

- Я тоже думаю, что было бы хорошо,- последовал ответ. Он ей всегда нравился и между нами она любовно называла его Санечкой.

Оглядываясь назад в юность, я сейчас вижу все то, к чему я была слепа. Передо мной больше не стоит троечник. Я понимаю, что он был заботливым сыном для своей матери, надежным другом своей сестре. Делал многое, не по возрасту, без повторных просьб: ковры выбить - Саша, тяжелые сумки отнести на четвертый этаж - Саша, обои поклеить и полы покрасить - опять Саша.

- Вот видишь, совесть, не соврала я. Он мне всегда нравился как человек, только тогда я этого не понимала...

Он женился почти в 30, жена, говорят, очень похожа на друга из детства. Родилась дочка. Он переехал. Жизнь идет своим чередом, и до сих пор я получаю от него приветы...