ВЧЕРАШНИЙ СОН (ПОДАРОК Kopeechki)

Предисловие

Товарищи, делюсь с вами этим бесценным шедевром, который нам подарила наша любимая Kopeechki. Я сочла несправедливым то, что этим утончённо-романтичным, очень искренним произведением, которое так точно передаёт то, что чувствует героиня, обладаю только я. Несмотря на то, что я уже неоднократно перечитываю это волшебное произведение, оно всякий раз звучит по-особенному. Каждый раз раскрываются всё новые глубины и значения, проступают новые краски и оттенки. Пользуюсь тем, что Kopeechki позволила делать с этим шедевром всё, что я захочу, не могу удержаться, не поделится с вами моим восторгом и гордостью за то, что я была избранна для столь почётной миссии.

ВЧЕРАШНИЙ СОН

Мы стояли у витрины кондитерской, внимательно разглядывая предлагаемые сладости. Вдруг меня охватило неимоверное желание сказать что-нибудь острое, неуместное. Я поднесла свои губы к его уху, так, чтобы он чувствовал мое горячее дыхание и медленно, четко выговаривая каждое слово, прошептала: " А знаешь, ты мне всегда нравился. Еще со школы..." Он резко повернул голову, и я увидела, что в его глазах бушевала неугомонная страсть, как-будто говорящая: "Ну наконец-то! Сколько лет я ждал этого признания!" Он крепко схватил меня за руку и твердым шагом направился к лифту. Двери закрылись..., и я проснулась. Улыбка все еще витала на устах, и память его взгляда разливалась приятным теплом по всему телу.

"Какая несвойственная ему решительность,"- подумала я, и в тот же момент из дальних уголков душевной темноты услышала занудное нытье совести:

- Ольга!- строго начала она.-Зачем соврала?

- Да я не соврала. Просто не уточнила... - оправдываясь, пробурчала я.

За окном бушевал ветер, деревья скрипели в сопротивлении. Солце только начинало подниматься над горизонтом. Вставать было определенно рано. И в одно мгновение я оказалась в далеком прошлом.

....Директор школы попросила нас собрать портфели и всем классом выйти в зал, где она неожиданно заявила, что с сегодняшнего дня наш 4 "Г" перестанет существовать и нас расформируют. С тревогой я наблюдала, как классные руководители других четвертых классов внимательно листали наш журнал, пытаясь отобрать себе отличников. Я прекрасно знала, что "Б" был самым сильным, и если я попаду в него, моя лафа закончится.

- Только не в "Б", только не в "Б", - задирая глаза к небу в молчаливой молитве я просила бога.

- А почему не в "Б", извольте спросить, сударыня?-"раздался " вопрос всевышнего.

- Ну как почему? Там же Сашка!

- Ну раз ты так просишь...

- Ольга? Ты пополнишь ряды 4 "Б",-сказала моя новая классная и пальцем указала в каком направлении двигаться.

- Хорошие шуточки, - простонала я и медленно поволокла ноги к назначенной группе.

Сашка был моим соседом по дому, во дворе которого мы проводили несчитанные часы в окружении местной ребятни. Игра в "Выбивалы" практически всегда заканчивалась дуэлью: ему было трудно меня выбить, а мне - еще труднее увернуться от его метких ударов.

И когда потом на физ-ре нас ставили в пару на спринт, я не стеснялась пускать в ход свои длинные ноги и поддать пару. Проиграть ему? Нивжисть!

Мы жили в разных подъездах, к каждому из которых вела своя тропинка. Позже они станут олицетворением наших судеб, идущих рядом, в одном направлении, параллельных.... Он выходил из дома без пятнадцати, я - без десяти. В тех редких случаях, что мы пересекались, маршировали мы в школу в унисон и в абсолютной уютной тишине. "Почему он ничего не говорит? Где тот веселый парень, каким я его знаю, когда вокруг нас куча народа?" Я думала, что он на меня сердится, и сама злилась в ответ, потому что не понимала "за что?"

Следующие 5 лет мы просидели рядом: то он за мной, то я за ним. Спокойный, уравновешенный, никогда не повышающий голоса, к девчонкам он всегда относился дружелюбно ( в чем большая заслуга принадлежала его старшей сестре) настолько, что в какое-то время мне показалось, что ему нравилась соседка по парте. Романтических чувств я к нему не питала, потому что Сашка был троечником. Хорошо, если 10 классов закончит, а то и после 8-го в ПТУ рванет. А зачем нам ПТУшники? Нам-то "равных" подавай: высокого, широкоплечего," девчонки за мной бегают, а я на тебя смотрю", отличника типа а-ля Джона Корбетта. Через призму первой щенячей любви не было видно его недостатков, которые во взрослой жизни свели бы любые отношения на нет: высокомерие, эгоизм, заносчивость.

Я ушла после девятого, и с Сашкой встречаться мы стали все реже и реже. Я повзраслела, как и он, и как мне казалось, расцвела. Мама мне сшила костюм из красного букле в котором я чувствовала себя красавицей ( что далеко от истины), способной покорить всех и вся. С каждым выходом юбка костюма становилась все короче, пока, наконец-то, не дошла до почти путановской, неприличной длинны. И пока я выписыла во дворе, торопясь по своим "делам", Сашка подглядывал за мной со своего балкона. Как оказалось, ему тоже очень нравился красный наряд.

Однажды, возвращаясь с работы, я встретила его, как всегда, в окружении дворовой малышни. Они его любили, летели ему навстречу, наперебой пытаясь рассказать новости дня, и он терпеливо выслушивал всех, иногда опускаясь на колени, чтобы не казаться им таким уже Гулливером. У меня была к нему просьба и уверенна, что он мне не откажет, я сразу направилась к нему. "Как он похорошел! Стал таким солидным!"- первое, что пронеслось в голове. Кое-как, запинаясь на каждом втором слове, я огласила свою заботу. Он смотрел на меня таким же взглядом как и во сне, кивая головой в согласии. Уходя, меня не покидало чувство, что что-то поменялось, детство ушло, а на его место пришло что-то новое, незнокомое.." Странно.. Как-то он на меня интересно посмотрел! Может быть Я ему нравлюсь?" Сомнения одолевали, не верилось, потому что на его лестничной площадке жила брюнетка необыкновеной красоты, по которой вздыхал тайком весь мужской двор. Но зерно было брошено в почву...

Прошло еще несколько лет, я уехала, родился сын. Сашка так и жил холостяком, часто встречаясь с моей мамой. Я привыкла, что в каждом телефоном звонке, она передавала мне от него привет. Он все спрашивал: "Как она там, как сын?" Приятно было чувствовать, что о тебе думают, помнят, волнуются. Зная в какой семье он вырос, я еще больше уважала его за то, что он категорически отказывался подносить даже каплю алкоголя ко рту.

Более десяти лет после развала СССР, ступеньки в его подъезд выглядели все еще по-советскому: с металическими острыми углами и полностью покрытые слоем толстого льда. Сашка возвращался домой, впервые в жизни, пьяный в стельку. Крыльцо оказалось непреодолимой преградой. Он упал, сломав нос. Во дворе собралась толпа, вызвали скорую, и пока врачи пытались остановить кровотечение, его глаза остановились на моей маме:

-Тетя Тома, тетя Тома! Я вашу Ольгу люблю! - слезно завыл он.

-Я знаю, - ответила она. (Тут у меня вопрос к маме: если ты знала, то чего мне не сказала?)

Его мать нежно ласкала его волосы:

- Саш, вот женился бы ты на ней. Разве плохо было бы? Я думаю, хорошо, - обронила она, поворачиваясь к моей маме лицом.

- Я тоже думаю, что было бы хорошо,- последовал ответ. Он ей всегда нравился и между нами она любовно называла его Санечкой.

Оглядываясь назад в юность, я сейчас вижу все то, к чему я была слепа. Передо мной больше не стоит троечник. Я понимаю, что он был заботливым сыном для своей матери, надежным другом своей сестре. Делал многое, не по возрасту, без повторных просьб: ковры выбить - Саша, тяжелые сумки отнести на четвертый этаж - Саша, обои поклеить и полы покрасить - опять Саша.

- Вот видишь, совесть, не соврала я. Он мне всегда нравился как человек, только тогда я этого не понимала...

Он женился почти в 30, жена, говорят, очень похожа на друга из детства. Родилась дочка. Он переехал. Жизнь идет своим чередом, и до сих пор я получаю от него приветы...

вторник, 26 июня 2012 г.

МАРСЕЛЬ, ВЬЁ ПОРТ (НОВОЕ - ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ)

"Что нищета, когда вокруг

Мир расплескался морем красок..

Когда б я был богат как Крез -

Не смог бы так его украсить..

Я счастлив тем что есть, до слез!"

Александр Almast

Дорогие мои! Спасибо вам за чудесные комментарии. В следующей публикации вы сами увидите эту трогательную по искренности и волнующую читателя картину, столь гармонично сложившуюся из всех ваших комментариев. Это тот минимум, который я могу воздать вам за ваши откровения, которые вы мне доверяете. А пока предлагаю вам вновь посетить Марсель.

Летом на закате мы с Чичей в одном из самых красивых мест мира (во всяком случае для меня) Вьё Порте (« Vieux Port » - « Старый Порт»), откуда в XIV веке чума распространилась по всей Европе, уничтожив половину населения. Это вдохновило почти каждого европейского поэта и писателя посвятить хоть несколько строчек, а то и целые книги и поэмы этому событию. Итак, Вьё Порт. Старинная крепостная стена с фортом, эффектно освещённые прожекторами, высоко над Марселем золотая статуя Нотр Дам де ля Гяр – хранительницы моряков. Порт с многочисленными мачтами кораблей разных эпох и стилей. С другой стороны гостиницы и рестораны вокруг ухоженной площадки с цветами и газонами. Перуанцы в пончо поют и играют на свирелях под аккомпанемент гитар и перкуссии. Чича с нескрываемой завистью смотрит на бездомного, который с комфортом устроился на тротуаре, на матрасе и подушках, разложив сандвичи с напитками, и созерцающего красочный закат над морем под индейскую музыку. А ещё и прохожие, как последний штрих этой соблазнительной картины, бросают ему деньги в жестянку.

Если пройти дальше, вы увидите колоритную размалёваную даму в провансальском костюме (многоярусная жёлтая юбка с оливками и цикадами, и на плечах белая кружевная накидка), которая под аккомпанемент своего аккордеона поёт старческим трескучим голосом песни из репертуара Пиаф. Они звучат особенно комично из-за её марсельского диалекта («акцента», как говорят французы, или "акьсань", как говорят марсельцы), странным образом напоминающим мне узбекский акцент моей прабабушки в её русской речи. «Но’, рья’ дё рья’ » «Non, rien de rien … » звучит как «нонь, рьень дё рьень...» - «девочкя, кяртичкя, тарелькя...».

Фильмы с участием Фернанделя ещё смешнее из-за этого его марсельского "акьсань".

Мы ехали ранним зимним туманным утром с трёхлетним  Чичей на автобусе. Когда мы проезжали мимо стройки, Чича с восторгом смотрел на громадный оранжевый грузовик. Каким-то образом водитель перехватил Чичин взгляд и специально для него зажёг все свои мигалки а фары. Чича застыл в экстазе.

На эскалаторе метро ехал со своей мамой маленький мальчик в очках. Одна линза очков была плотно заклеена, а в другой оставили меленький зазор, из которого ярко сверкал зрачок  глаза удивлённо-восхищённого малыша.

Чича обиженно говорит мне: "Зачем ты так обо мне пишешь. Люди подумают, что я маленький." Так вот, ему десять лет. Это зрелый мужик.

Я его успокоила, сказав, хочешь, я напишу про тебя так: "Мой взрослый сын, поигрывая мускулами на волосатой груди, закрутив вверх усы и пригладив бороду толстенными пальцами с перстнями, обдавая меня запахом чеснока, пота и одеколона, сказал мне, смачно рыгнув, глубоким басом: "Мама, купи мне карты "Покемон", как у Тома". Чича вроде остался доволен.

суббота, 23 июня 2012 г.

ПИНГВИНЫ И ПОЖАРНЫЕ

Творишь в виртуале,

Не знаешь границ,

Не играешь в финале,

Жизнь где-то проходит,

Мгновений движенье -

Оставит на блоге

Свое отраженье...

Александр ALMAST

Вербочка - дорогая моя провокаторша в комментариях попросила рассказать об учителях. Что я и делаю с графоманским удовольствием.

За несколько дней я узнала о них неожиданные для меня вещи. Например, кто бы мог подумать, что директриса – мадам Андзалоне, вся такая положительная, серьёзная, маленькая и кругленькая, подвижная и лёгкая, как облачко, трижды бабушка, в своё время бросила своего мужа – уважаемого адвоката и троих детей из-за пожарника. (Помните Дарью Петровну в «Собачьем сердце» у Булгакова?) Статные мужчины в униформе производят неотразимое впечатление на самых верных и стойких жён. Хотя, судя по витрине сексшопа в центре Марселя, женщины в униформе тоже возбуждают мужчин. И конечно же пингвинье одеяние Метра (так обращаются к адвокатам) Андзалоне да ещё и без пудреного парика, как у англичан, не шло ни в какое сравнение с позолоченной каской и усами пожарника. Когда пыл страсти улёгся, выяснилось, что пожарник категорически не разделяет просветительские взгляды мадам Андзалоне до такой степени, что даже не умеет читать. Да-да, во Франции я сталкиваюсь с этим довольно часто. С французами, которые не умеют читать. Вообще-то мадам Андзалоне до ухода к пожарнику накоторое время колебалась между ним и акробатом цирка шапито «Заватта». Она до сих пор жалеет о неправильно сделанном выборе, вынудившем её впоследствии вернуться к занудному Метру.

Мадемуазель Санделл за углом школы после занятий ждал молодой человек, к которому она бежала в объятия и с которым целовалась в губы (!!!). Об этом мне насплетничали дети.

До мадам Андзалоне директором был мосьё Виян. Это был очень весёлый дяденька. Я удивлялась тому, что он никогда не кричал на детей и был всегда в хорошем настроении. На зимние каникулы он поехал сопровождающим в зимний горный лагерь. Я тогда ещё подумала, что он и так проводит всё время в школе. Хотя бы на каникулы он мог бы себе позволить отдохнуть от детей и других учителей. Предчувствие не обмануло меня. В один прекрасный день всегда добродушный мосьё Виян пнул учительницу перед всеми учениками, покусал аппетитную повариху и закидал всех едой. При этом он страшно матерился. Дальнейшая его судьба не известна. Он бесследно исчез.

Ещё две довольно живописные личности заслуживают упоминания. Это две студентки, подрабатывавшие в каникулы в лагерях. Обе удивительно пухлые, несмотря на бесконечное лазание по горам, а по вечерам, после отбоя, когда мы были полумёртвые от усталости, они продолжали гулять почти до утра. В семь утра они были опять свеженькие и энергичные. Одна из них очень напоминала Вупи Голдберг. Такая же неунывающая, пластичная и без комплексов. Когда во время бала девочки плакали в её необьятное декольте, она причитала: «Вот мужик нынче пошёл. Совсем обалдели! Куда же мы катимся?» Мальчикам она говорила: «Вот бабы гадины!И что им всем надо? Ты такой красвец, такой умница!» Причём говорила она это так темпераментно, так искренне, с такой верой.

В целом, учителя, с которыми я близко познакомилась и наблюдала за их отношением к детям, восхитили меня своим уважительным отношением к ученикам. Никаких бестактных замечаний, никакой ранящей личность критики, никаких соревнований, обязаловки. Каждый хорош такой, какой есть. Максимальное присутствие в жизни детей, готовность всегда поддержать, не ограничивая и поучая.

среда, 20 июня 2012 г.

АЙДЫН ИЛИ ОТДЕЛ МЕДИЕВИСТИКИ (НОВОЕ - ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ)

Жизни картинки, 

Как кадры на пленке..

Люди - марионетки,

Птицы в клетке..

Ты летаешь на воле

Смотришь со сторон лет

Чего только нет..

Александр Almast

Айдын была молодым востоковедом. Была она замученная, билась который год над рукописями для своей диссертации. На голове полусожжённая химия, бесполая, как и большинство архивных работников и подслеповатая, тоже характерная черта медиевистов. Все носили костюмы с провисшими коленями, локтями и задами, которые были плоскими и широкими у каждого, независимо от пола. У всех был землистый цвет лица, одинаковые полулысые причёски, размазанные там сям по черепку, изо рта воняло. Было такое впечатление, что их тщательно подобрали и по внешним признакам. Вообще найти столько одинаковых людей невозможно. Скорее всего отбирали с такими задатками, а потом они сами в процессе средневековой карьеры развивались и усугублялись.

Собрания и семинары проходили по одинаковому сценарию. Сначала каждый отчитывался, остальные спали, громко храпя. Потом, когда начиналось обсуждение, все приходили в дикое возбуждение, благо сил они поднабрались, визгливо обвиняли друг друга в плагиате и мошенничестве. Обычно они разбивались на два лагеря. Заканчивалось дело часто бросанием бумаг друг в друга (а чем же ещё?). Любо дорого было на них посмотреть. Глаза горели, через зелень лица вдруг проглядывал румянец, пух вставал дыбом, аж молодели прямо.

У всех сотрудников было по две сумки или портфеля. Один они демонстративно ставили на стол, а с другим бегали по магазинам. Зимой вообще оставляли пальто и бегали так по морозу. Очень здоровые люди. Значит, вместе с сумкой или портфелем оставляли пальто, если это было зимой, если было теплее, то на спинку стула вешался пиджак или кофточка. Я пришла на работу ранней весной, и с подругой мы гадали, что же они из одежды будут демонстративно оставлять в летнюю марсианскую жару. Те единицы, которые оставались на месте, громко храпели, причём продолжая писать. Глаза у них постепенно начинали слипаться, головы заваливались, а рука двигалась всё с большей амплитудой. Так и сидели часами. Я всё ждала, когда же кто-нибудь упадёт со стула. Такое случилось на моей памяти только со мной во время конференции. Вообще хуже нет пытки, когда тебе слегка за двадцать, а ты день деньской должен слушать бред «про что-то там в носу».

И представляете себе, когда я там появилась в потёртых джинсах и майках, когда я садилась на подоконник. Как они возмущались, но говорить мне в лицо  не смели. А ещё было просто возмутительно, когда мои друзья приходили ко мне в кабинет директора (В отделе тогда мне места не нашлось. Он посадил меня в свой рабочий кабинет.), курили, громко смеялись и разговаривали. Один такой бесполый работник побежал доносить. Все столпились за дверью, предвкушая сладостный момент  расплаты, а директор  зашёл, сел на подоконник, тоже закурил, вдруг возбудился и стал смеяться и кричать на средневековые философские темы. Когда доброжелатели сказали, что я себя компрометирую, моя бабушка сказала: «Молодец внученька, так ты привлечёшь внимание симпатичных молодых людей». У неё всё одно было на уме, выдать меня поскорее от греха подальше замуж, чтобы ей покойнее было. Как же она ошибалась.

В институте все пили всё время чай. Приносили кипятильники и за работой распивали чай. Вообще это было категорически запрещено пожарниками. Они регулярно совершали набеги, читали нравоучения и забирали кипятильники. Как-то я подошла за консультацией к своему руководителю Ранопе. У нее были толстенные очки и лупа в руках. Она открыла дверцу своего стола, выдвинула ящик, налила мне чай и прошептала: «Пейте чай, пока горячий, не хрустите громко конфетами и пригнитесь ниже.» 

Так эти существа ещё и романы заводили между собой и вожделенно смотрели на мои пышности. «Предавались грязному, низменному разврату», как сказала бы моя мама. (Когда мне было за тридцать, мне и сейчас столько же, я уже побывала замужем и родила Мусю, мама обнаружила пробелы в моём половом воспитании и стала их срочно заполнять.  Когда по телевизору целовались, она говорила «Тьфу» и переключала канал. Олюшке было тогда 22 года. Она её спросила: «А родители разрешают смотреть Вам такие фильмы?» Я сразу подумала о том, как её тётя и мама уговаривали рапрощаться, наконец-то с девственностью. Девушка она была очень серьёзная и внушительная.)

            

Так вот, вернёмся к Айдын, в честь которой эти словоизлияния. Она приносила на работу сырые яйца. А жила она далеко. Значит каждый день она осторожно несла их через весь город в двух автобусах и метро. Когда я спросила её, почему она не варит их дома, она ответила, что ей надо есть горячее.

Она висела на доске почёта. Я ей пририсовала усы. Она устроила такой скандал. Все сбежались к месту преступления, она обвинила кого-то там, кто пытался оправдываться. Я была девушка совестливая и честная и сказала, что все здесь носят усы, а некоторые даже бороды и ничего, гордятся. Вот и Ранопа, вот и Дилоромапа и Гульсарапа тоже. И вообще, борода и усы признак мудрости, а если ещё к этому есть в наличии здоровый зад и живот..., жаль , что на доске почёта только лица.

Я, как младшая, должна была печатать протокол их заседаний. Мы потом превратили их в рок-оперу (рок-оперы были тогда в моде). Как у Прокофьева оратория или кантата о каком-то там собрании. Классика, между прочим. Сейчас мало кто помнит. Стыдно за человеческую забывчивость.

Зато, если были конференции, все женщины прихорашивались. Приносили с собой туфли на каблуках прямо в зал. До выхода напяливали их, оставляя старые под своим сиденьем и так, согнув колени, походкой Чингачгука на тропе войны - помните красавца Гойко Митича в «Чингачгук гроссен шланге?» (в переводе, говорят, с немецкого «Чигачгук – Большой Змей») - с непривычки  заносясь в разные стороны от прямой траектории, с трудом, но горделиво и грациозно добирались до трибуны. А там же ещё и ступеньки были. Весь зал замирал. Потому потом все опять облегчённо засыпали, растекаясь задами по сиденьям. Были маленькие, которые по-детски трогательно болтали ногами.

Два раза в год у нас была самооборона. Все воодушевлялись, когда надо было делать искуственное дыхание. Выбирали всегда объекта помоложе. Носили  директора на носилках по этажам и вокруг бассейна. (Вот откуда это выражение: «носиться с кем-нибудь») Благо он был худ. До сих пор вижу его перед глазами возлежащего в позе римского сенатора, высасывающего из своей загрызанной ручки идеи для статей и монографий. На редкость был отважный человек. Я бы им своё тело не доверила. Я в этоих увеселениях участия не принимала. Довольствовалась скромной ролью наблюдателя. Потом меня осуждали с затаённой завистью  на комсомольских собраниях, куда я тоже не ходила.

Да, насчёт бассейна: был у нас Казибердов. Круглый и румяный. В обед бегал вокруг этого бассейна. От инфаркта убегал. Потом рассказывал сколько километров набежал. Инфаркт его догнал таки в самом расцвете лет (Казибердова, я имею в виду).

А это об инфаркте, то есть от попыток его избежать. Леди Маша работала на 14 - ом этаже. У неё был сотрудник, который спустился с гор (он был дагестанец). По привычке он лифтом не пользовался, а бегал по лестнице. Его тоже, того... А жаль, хорошие были люди.

А эта часть о сухом законе. Помните, когда был Андропов, была дисциплина и сухой закон. В кинотеатре прямо во время сеанса, среди беда дня, включали свет, и люди в повязках спрашивали зрителей, где они работают и почему они не там. Пришёл в институт мой друг Эльёр и говорит: «Что ты в жару паришься. Пойдём вдарим по пивку. Место такое знаю, где раздобыть можно. Скажи, что тебе срочно в библиотеку.» Сказано сделано. Пришли туда, а там забор. В заборе дыра. Все туда лазят и вылезают довольные с авоськами. Только мой потенциальный собутыльник собрался занырнуть, как в дыру начал протискиваться громадный живот одного нашего великого учёного, как выяснилось через пару минут, когда появилось его  красное лицо, сразу после большого и тоже красного носа. Я хотела уже «сделать ноги», как потом подумала, а на черта,  сам-то он тоже не прочь... И он говорит: «Что, за напитками пришли? На здоровье». Славный был человек.

Летом в жару я пила всё время холодную воду из чайничка. Приходит одна сотрудница, налила я ей воды. Позже опять приходит, опять пьёт воду. Приходит сотрудник тоже пьёт воду. Стали прямо табунами ходить на водопой. Ходили, пока они не увидели, что я наливаю её из крана в туалете. Так они думали, что вода была кипячёная и охлаждённая.

Я была ещё студенткой, когда пришла первый раз в институт. В отделе рукописей, в одной из комнат было столов шесть, книжные шкафы, окна открыты, несмотря на мороз, сквозняк. Из учёных только один старик в двух пальто, валенках, очках с толстенными стёклами и лупой сидел перед горой рукописей. Стол у него был в центре. Он ничего не слышал и, кроме рукописей, ничего не видел. Бешенно работал и пукал при этом. Я поняла, почему окна открыты, и никого больше не было. Был этот старик очень плодотворен. Знал все рукописи лучше членов своей семьи и себя самого. Приводили и уводили его правнуки. Работал он за себя и за весь отдел. Надо было только положить перед ним раскрытую рукопись и следить, чтобы ручка писала и была бумага, и вовремя из горы вытащить свою готовую уже работу. За час он делал то, на что другому, даже очень квалифицированному работнику понадобилась бы пара другая месяцев.

понедельник, 18 июня 2012 г.

ТАМ, ГДЕ РАЗБИВАЮТСЯ СЕРДЦА

Дамы и господа! Ни в одной мелодраме, ни в одном индийском фильме не кипели такие страсти, как в альпийском лагере среди одиннадцатилетних детей. В течение всего пяти дней каждый умудрился влюбиться и разбить своё сердце и сердца других по крайней мере пару десятков раз. 

На фоне великолепных, душистых гроздьев тимпогонника устартиса, густо усеивающих ветки вездесущей вордочицы, утопающих в сочном и тонком аромате гемпетции ахокровой, названной так за явное сходство с кастенронией медрогондовой, разворачивались романы и драмы, достойные перьев самих Шекспира и Дашковой вместе взятых. Эти слова: «Лола, как он (она) прекрасен (-на)! Я не могу без него (неё) жить» и «Моё сердце навеки разбито! Как он (она) мог (-ла) так вероломно поступить со мной! Мне остаётся только повеситься сразу после десерта!» - звучали всё время.

Страсти накалялись постепенно. Апогея эта вечная человеческая трагедия достигла к прощальному балу. Целый день говорили только об этом. Мы, конечно, тоже не преминули воспользоваться этой возможностью для педагогического шантажа: «Если немедленно не перестанешь мучить эту змею (лягушку, таракана, рыбу, собаку, приятеля или подружку, директора), на бал не пойдёшь.

Ближе к вечеру все душевые были заняты. Полуголые или даже совсем голые озабоченные дети, не обращая друг на друга внимания бегали по комнатам и коридорам в поисках зеркала, утюга, фена, косметики, гелей для волос. Мы должны были бесперебойно отвечать: «да, эта рубашка тебе идёт», «твои красные трусы висели на люстре, рядом с тапочками Анри», «да, она тебя любит», «нет, он тебя не отвергнет», «в одиннадцать лет жизнь ещё не кончена, поверь мне. Мне уже двадцать пять.»

На ужин собралось блестящее общество. Мы – взрослые выглядели просто серыми замухрышками. Все были изысканно причёсанны. Девочки еле переваливались на высоченных каблуках. Ослепительные декольте зачастую на совсем детских формах, тонны косметики, залепляющей неузнаваемые лица, наводили на мысли о малолетних шанхайских проститутках. Учителя и воспитатели особой реакции не проявляли.

И вот настал долгожданный момент Х. Кульминация. Меня поставили за стойку, разливать «Шампоми» - газированный яблочный сок в таких же бутылках, как и шампанское, в вёдрах со льдом, и наполнять вазочки конфетами. Вместо света зажгли разноцветные мигалки, врубили оглушительную музыку. Дети робко жались по углам.

Неожиданно в центр вступили вроде бы строгие с виду и отмороженные учителя, воспитатели и администрация заведения. Пара непонятно как затесавшихся собак и престарелый, аристократичного вида, чопорный директор вскочили на столы и стали дико прыгать. Директор, ко всеобщему оглушительно-визгливому восторгу, снял рубашку и начал ею размахивать. Тут и дети тоже разошлись. Мальчики и девочки посмелее полезли на столы.

Объявили долгожданное слоу. Маленький мальчик поставил посреди зала стул, пригласил церемонно девочку, которая в два раза выше его, встал на этот стул, обнял её за талию, прижался к ней,  и они замерли в танце, едва переставляя ноги. Дети постепенно разбивались на пары. Какая-то девочка отказала мальчику. Он со слезами вышел из зала. Пришлось последовать за ним. Он прижался ко мне и горько рыдал, приговаривая: «Моё сердце разбито!» К следующему танцу он вытер слёзы, залихватски опрокинул пластмассовый стаканчик «Шампоми» и забылся в пляске. 

Я поняла, почему в зале были стулья. На каждый медленный танец на них забиралось по мальчику, который прижимал к себе девочку, стоящую к своему высокому росту к тому же и на каблуках. Мой наряд, как и одежда всех взрослых пропиталась детскими слезами вперемежку и разводами косметики. За какие-то два часа у всех детей поразбивались сердца и понаполнялись много раз надеждой и взаимной любовью.

На следующее утро, когда мы уже собирались в обратный путь, я была свидетелем следующего диалога. Маленький мальчик смотрел снизу вверх на девочку с развитыми формами (южане созревают рано). Его голова была точно на уровне юных пышностей девочки. Срывающимся на фальцет голосом он спросил её: «Пойдёшь завтра со мной гулять? Я тебе мороженое куплю.» На что девочка, смачно жуя жвачку, посмотрела на него презрительно сверху вниз и спросила: «А в кино пойдём?» На что мальчик радостно закивал головой.

КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДЛИНОЙ В ЖИЗНЬ

"...память детства. Когда солнце греет так жарко, а каждый день такой длинный, как жизнь. "

Алёна  

Дамы и господа! Я сама в свою очередь перенеслась в летний день моего детства, читая ваши замечательные комментарии. Мне очень приятно находиться в окружении таких талантливых людей, которые по мере знакомства раскрывают прекрасные недра своих душ. Я вновь вдохнула запах летних каникул, запах трав, пыли, трогательного детского пота, исходящий от смешных вихрастых голов, стрёкот кузнечиков, ощущение земли под босыми пятками, разбитые коленки и синяки, бабушкины пироги. Весь мир, полный чудес, запахов, красок, вкусов и ощущений. Обыкновенная пуговица или божая коровка такие яркие и манящие...

"... Я тоже перенеслась в свое детство, там тоже всегда было лето... Так мне кажется. А еще был дождь - сильный, но тихий и теплый. Он был очень теплым для нашего края, видать, ветер пригонял тучи из южных стран. И поэтому дождь рассказывал сказки о восточных принцессах и принцах или о храбрых рыцарях... Пахло липами и пылью, матиолой и душистым горошком... А потом пахло медовой космеей... И что с того, что я сею матиолу, горошек и космею? Туда не вернуться. А все эти ароматы детства имеют теперь только один запах - запах бархатцев (по-украински: чорнобривців), хотя я их не сею..."
Тиса

"Ташкент 1983г запомнился как город контрастов. Где умудрялись уживаться современные здания и лачуги, построенные из строительного мусора, каких то досок, обломков.., огромный холл гостиницы Ташкент и помещение чайханы, в котором нельзя было распрямиться, где на замызганных ковриках возлежали и пили чай посетители.. Рядом рынок, при входе старик, разложивший ржавые гнутые гвозди на носовом платке, кишмиш, курага, сушенная дыня по 5 рублей, свежая (май, весна!) по 20 рублей кг.. Пустынные широкие ночные улицы, общага цирковых актеров, маленькие номера с огромными тараканами в самых неожиданных местах, высокие глиняные заборы, за которыми пряталась Додо). Музей Навои, поразивший бедностью экспозиции и отсутствием посетителей. Дешевая водка с плавающим в бутылке корнем якобы женьшеня.. Замечательный плов у Ахмеда на берегу мутной речушки с высокими берегами.. Жуткое отравление кебабами в ресторане.. Хотел познакомиться с Хилолой, но она, вероятно, выезжала в город на роскошном лимузине в сопровождении телохранителей. Дабы никто не похитил самую красивую девушку в городе.. Так и пришлось уехать не солоно хлебавши, попутно выменяв на бутылку армянского коньяку, материал для дипломной работы, в ГСКБ по ирригации.. Ташкент - город контрастов.. Жаль, что Ташкент Хилолы я так и не увидел, хотя остро чувствовал, что он прячется где то совсем рядом, может за высокими заборами.."
Александр Алмаст

"Присев у самого фонтана,

и виртуозно заиграв,

отвлек от будничных проблем,

своей игрой бродячий музыкант,

вокруг толпа собралась,

заказывают песни

и вместе с ним поют.

Никто так и не узнал,

кто спрятался

за бородой и хипповской прической,

он в прошлом был вершитель судеб,

но поняв всю бессмысленность погони

за единицей с десятью нолями.

А что же будет после,

с собой я в гроб не заберу,

и если рядом никого,

то для чего и для кого стараюсь?

Ушел он ранним утром

с собою, прихватив гитару,

и после этого о нем никто не слышал.

Но знают все о гитаристе-виртуозе,

игрой своею способный лед растопить,

и душу усмирить,

и чтобы у него сыграть не попросили,

рок, фолк, классику, а может ретро,

сыграет, словно за спиной его оркестр."

Жан

"Лето... Каждое лето меня увозили на дачу под присмотр двух тетушек, старших сестер отца. Одна - лицемерная зануда, а вторая... с ней и дружить и ругаться было сплошным удовольствием:) Достойный противник - это всегда приятно!:) Однажды, был жуткий ливень с градом и мы с приятелем-соседом сидели рисовали на веранде. Когда все закончилось она выгнала нас на улицу, предварительно сказав, чтоб мы сняли обувь. Кошмар! Дети в лужах босиком! А мы прыгали по воде, собирали градины и пытались их грызть. Мне сейчас кажется, что, если бы бабушка моего приятеля об этом узнала, он обязательно бы заболел ))))) Но она не узнала. И все были здоровы)))))"
Татьяна Васильева

"Ой как вкусно...так нежно...
Запах лета и детства - липа! А летние дожди после сильной жары??? Он льет стеной ни чего не видно, а ты все равно бежишь по лужам на первое свидание и тебе дарят огромный букет ромашек! А персики такие сочные бархатистые... виноград... не знаю, почему-то нет сейчас такого винограда! Или мне кажется???"
Djill

"Да, Dodo! Так напомнило мне мое детство в Молдавии! И лазанье по деревням: и вишня, и черешня, и абрикосы, и сливы... 
И отлично представила себе Узбекистан. Мы с мамой ездили туда в гости, я еще в школе училась... И Янгиюль, и Коканд, и Фергана... В Самарканде были долго...
А какие базары там... Огромные кучи дынь, арбузов, на столах персики не сосчитаешь скольких сортов! Вот, там я увидела первый раз виноград дамский пальчик! И тихонько тогда померила виноградину - она была больше моего мизинца))))"
ИрЭн


"Для меня Ташкент - это сказка какая-то, рай."
ЧУМработница


И в заключение дорогая Kaya очень точно выразила то, что я чувствую сама.
"Перенеслась в детство! И теперь оттуда совсем не хочется выбираться."

пятница, 15 июня 2012 г.

ЛЕТО (НОВОЕ - ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ)

"Ох Dodo, затаился я,

знаю, тут меня не найдут,

тут уютно, просторно,

да, здесь не ново,

но это же клево,

по домашнему все,

прям как в детстве..."

ЖАН

В Марселе лето. На «Ла Плене» и «Панье» по вечерам бурлит жизнь. Такое ощущение, что люди живут на улице. Окна широко распахнуты. За столиками многочисленных кафе, на ступеньках лестниц, просто на асфальте сидят люди, потягивают напитки и общаются. Везде самая разнообразная музыка всех стилей и направлений. На площадях играют оркестры или группы. Танцуют пары. Много пенсионеров. Весь год они разучивают вальсы, танго и бассадобли. В этот сезон у них своего рода «показательные выступления». Любят они рокн-ролл. Партнёр в основном стоит почти неподвижно и крутит партнёршу. Пляжные рестораны с простым чаще всего меню, состоящим из пиццы или жареной картошки со стейком, всегда забиты. Молодёжь проводит ночи напролёт прямо на песке. Приносят напитки, нехитрую снедь, муз. инструменты. В промежутках между купанием поют и танцуют, просто лежат. На площадях устраивают фольклорные концерты со старинными танцами. Для этого вытаскиваются из нафталина бабушкины костюмы. Много родителей с колясками, в которых спят, несмотря на шум, маленькие дети. Дети постарше с визгом бегают, забираются на сцену и тоже танцуют.

Консерваторские музыканты, студенты, маленькие ученики играют в парках и бульварах. Приближается праздник музыки. Значит, до утра на каждом углу будет музыка. Такое ощущение, что все здесь поют, играют и танцуют, кто во что горазд. Публика всех приветствует с одинаковым воодушевлением. В общем – праздник везде и из ничего.

Невольно я переношусь в Ташкентское лето моего детства. Помните, тогда не было ограничений на воду. Вечером весь Ташкент щедро заливался водой. Дворники, продавцы и жители вытаскивали шланги и поливали всё вокруг. Поздно ночью проходили большие машины и обдавали мощной струёй воды из брандспойта высокие платаны. Все выходили на улицу, грызли семечки и распивали чай, наблюдая за детьми, бегающами взапуски под струями воды. Помню запах мокрой, разогретой дневной жарой земли. Везде били фонтаны. Утром было так приятно идти по прохладному ещё, чисто вымытому Ташкенту, заляпывая мокрой грязью ноги и обходя лужи. Солнце играло и переливалось на каплях воды на листьях деревьев и на цветах.

Мы рвали зелёный урюк и недозревшие яблоки, засовывали их прямо за пазуху и морщась ели, невзирая на предостережения взрослых. Ели кислятину до оскомины. Зелёные яблоки было вкусно есть с солью. Везде можно было «угоститься» вишней, черешней и виноградом. Позже созревали персики и сливы. Как можно забыть наши юсуповские помидоры – сочные, мясистые и сладкие.

Двор наш был настоящим раем. Он находился в тени двух огромных деревьев – старого тутовника и абрикосового дерева. Тутовник был невероятно широк в стволе и раскидист. Хорошо помню рельеф на его коре, небольшие углубления в стволе, куда я прятала фантики и стеклышки. Весной с раннего утра, ещё затемно поднимался громкий гомон. Созревал тутовник. Большие сладкие сочные белые ягоды. Мы их собирали, приходили и соседи и родственники на подмогу. Все равно тутовые ягоды покрывали ковром полдвора. Приходилось отскребать их лопатой. Были три клумбы. Одна большая, дед посадил на ней розы величиной со средний капустный кочан. У каждой был свой запах. Две маленькие клумбы были отгорожены  низкими треугольниками кирпичей. Дед вкапывал их в землю наискосок. Клумбы были великолепные, засаженные маленькими цветами типа анютиных глазок. Дед их сажал по своей схеме. Получался цветочный ковёр, каждый раз с разным рисунком. Между клумбами были узкие дорожки. Абрикосовое дерево было тоньше и выше тутовника, наверное моложе. Абрикосы были большие, сочные и сладкие. Я пыталась снимать их с веток сачком, привязанным к палке. Забираться на дерево было трудно. Ветвистая часть начиналась очень высоко. Был водопровод, в котором мылась даже зимой прабабушка. Водопровод стекал в огород, пересекая двор. Это был наш ручей. На дне были красивые камни, но стоило их вытащить и обсушить, как они превращались в обычную серую гальку. По краям ручья опять-таки были цветы. Чайные розы (протом я любила усыпать лепестками свою постель). Дикие фиалки. Кстати фиалки росли повсюду. Запах одной маленькой фиалочки наполнял ароматом всю комнату. Было много противных слизняком. Невозможно было отмыть руки от их слизи.

В старом городе было неудобно идти по грубо мощённой улице вдоль глухих дувалов, на которых росли маки. Улицы эти пахли пылью и углём, а от стен шёл запах навоза. Была маленькая резная дверь. Пара ступенек вниз вела в сказочный двор. После жаркой и пыльной улицы было странно очутиться в свежем и прохладном оазисе, где пели птицы и цвели розы. Бабушка мне сразу же давала миску, в которую я собирала клубнику и ела тут же. Виноград строго-настрого было велено мыть. Его обрабатывали. Яблоки тоже просили вымыть, но мы их чаще всего протирали наспех об рукав и вгрызались зубами. У двоюродной бабушки было черешневое дерево  с громадными, сладкими, почти чёрными плодами «бычье сердце». Мякоть была красного цвета. Такой черешни я больше нигде и никогда не ела. Больше всего я любила «шпанку» - скрещённая вишня с черешней. Не такая приторная, как черешня и не такая кислая, как вишня.

Лора, марсельская девочка, которую было невозможно уговорить есть фрукты и овощи (здесь их привозят незрелыми из Испании и оставляют дозревать без солнца на складах. Они идеально ровные и красивые, но абсолютно безвкусные.), объедалась тёплыми помидорами и огурцами прямо с грядки, когда приехала на каникулы в Россию. Вишнёвое дерево русская бабушка выделила ей лично. Детей поразили сладость и аромат неровных яблок, часто с червяком внутри (невиданное для них дело).

До моего приезда сюда, один мой знакомый сказал мне, что Марсель ему удивительныи образом напоминает Ташкент. Есть здесь такие тихие райончики с частными домами и садами, в которых пахнет травами и навозом. Удивительно обилие инжирных и пр. деревьев, покрытых плодами, которые плотно усеивают и землю, но, которые, по всей видимости, никто не ест и не собирает.

четверг, 14 июня 2012 г.

БЛОГЕРЫ ВСЕХ СТРАН, ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ,СЛИВАЙТЕСЬ И РАЗЛИВАЙТЕСЬ !!!

"Было мне видение" - так говорил Березовский. Не тот, знаменитый, а другой, который жил на Марсе. Он подходил на улице так запросто к незнакомым людям и произносил эту сакраментальную фразу. Я обычно вежливо отвечала: "Да, как здорово!". Ему больше ничего и не требовалось. Очень довольный, он подбирался к следующей жертве...


Так вот, "было мне видение" прошлой ночью. Я в Альпах, утопающих в цветущих альпенштоках. На альпийских (естественно) лугах стоят юрты. (Да, это сейчас новомодное веяние экологистов - монгольские юрты (не путать с казахскими)). И на этих волшебных лугах вы - мои читатели бежите под музыку, как в "Домике в деревне". Вы разбегаетесь по юртам, бросаетесь к компьютерам и начинаете сторчить в блогах. Через какое-то время вы, вооружившись лупами и фотоаппаратами, расползаетесь по лугу, фотографируя всё подряд до последнего муравья и палочки, чтобы быстро разместить в блоге и ждать с удовлетворённым видом комментариев.


Удивительный сегодня день. Во-первых, именно мой любимый Поэт - Жан, такой светлый, хороший и родной, которого я так ценю за все его человеческие и сверхчеловеческие качества, именно он поздравил меня с блогеровским всемирным праздником. Если бы не Жан, я бы даже и не узнала, что есть такой важный для всех нас день -14-ое июня. По правде говоря, я даже даты сегодняшней не знала.

Во-вторых, сегодня назревает 30 000 - ое посещение блога вашего блога. Когда я завела этот блог с помощью Ланы и Муси, я думала, что, в лучшем случае его будут посещать только два-три самых близких мне человека. 


Поэтому сейчас мне так приятно, что у меня столько единомышленников. Столько людей, которые готовы поделиться со мной богатствами своего внутреннего мира. Для меня здесь происходит подлинное общение душ. То, к чему я и стремилась. Мы все, такие разные, говорим на одном языке, скинув ненужные оковы условности, сняв маски, забыв об эгоизме, самолюбовании и прочей мишуре, цельные и прекрасные, такие, какими нас создал бог (или природа, если хотите) идём навстречу друг другу, сливаясь и переливаясь одной тёплой и пульсирующей биологической массе. Я чувствую почти физически нашу единую божественную сущность. Больше нет ни "я", ни "ты"...есть "мы". Мы свободно перемещаемся во времени и пространстве, разливаемся во всём сущем. 


В этой чудесной блого-стране люди - чистые души, умеют слушать и слышать, смотреть и видеть, вступают в настоящий диалог, которого в материальной жизни почти не бывает, искренне и бескорыстно разделяют горести и радости других. В этой стране мы вольны выбирать роли и разыгрывать их. И это не обман и не манипуляции, так как таково правило этой игры. Поэтому эта игра так увлекательна, потому что она ведётся для игры, для чистого творчества.

Словами не выразить ту признательность, которую я испытываю ко всем вам за искренность и поддержку, идущие из ваших сердец. А также за бесконечное терпение в тщетной попытке понять, о чём это я тут вещаю. (После моих альпийских зарисовок, администрация гугля принесла мне благодарность за вспышку посещения "Википедии", которой ранее не наблюдалось. В частности посетителей интересовали "мускетории", "шорьки", "эмпистофии" и т.д.)

среда, 13 июня 2012 г.

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ ИНТЕРВЬЮ, ПОСВЯЩЕННОГО ПРОБЛЕМАМ ЭМИГРАЦИИ И НЕ ТОЛЬКО

ДАМЫ И ГОСПОДА! ПРИГЛАШАЮ ВАС ПОСЛЕДОВАТЬ ПО СЛЕДУЮЩЕЙ ССЫЛКЕ.

http://vzagranke.ru/zhizn/enciklopediya/yazyk-sam-po-sebe-otrazhenie-nacionalnoj-psixologii.html

ПОСКОЛЬКУ ВСЕ ВЫ - ЛЮДИ ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЕ И МЫСЛЯЩИЕ НЕЗАВИСИМО (ИНАЧЕ БЫ ВЫ МЕНЯ НЕ ЧИТАЛИ), УВЕРЕННА В ТОМ, ЧТО КАЖДОМУ ИЗ ВАС ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ ПО ДАННОМУ ВОПРОСУ. ДО ВСТРЕЧИ В ЖУРНАЛЕ. БУДЕТ О ЧЁМ ПОТОМ ПОГОВОРИТЬ.

вторник, 12 июня 2012 г.

И ЗАЦВЕЛИ АЛЬПЕНШТОКИ...

Ладно, сначала поговорим о ботанике. Никогда не думала, что слово «ботаник» или «бот» когда-нибудь станет обидным прозвищем.

Начнём сразу с отступления от темы. Моя значительно обогащённая лексика произвела неизгладимое впечатление на барона. С русской народной он уже знаком в общих чертах. Никакого эффекта.

Выезжали мы из Марселя рано утром. О слезах обоюдной радости расставания я писать не буду. Это вы можете представить себе сами. По мере удаления от города, солнце светило всё ярче. В автобусе крепчал аромат горных растений с примесью запаха козла, исходившего всё сильней и сильней от водителя, а также воробьиный парфюм детского пота.

По обочине серпантинной горной дороги величаво возвышались гигантские пальмовые кактусы, причудливо украшенные гирляндами ослепительно-розовых исфуроций. Хрустальные потоки горных водопадов разбивались о шпахтово-калуновый гранит явно относящейся к типаолетипческой эре, если судить по светло-тёмным разводам опилевых вкраплений нежных эмпистофий.

Неудержимо бурно разрослась повсюду колоколамбрия синяя, осыпая изумрудную зелень альпийских (не гималайских же) лугов кроваво-красными бархатными, витиевато-спиралевидными крестообразными лепестками.

Даже суровые дубы в это время года словно олимпийские боги, спустившиеся с небес для того, чтобы вдохнуть чудного и головокружительного, возбуждающего зуд и жжение спимозона, умилённо наблюдали за причудливым хороводом молоденьких берёзок, наивно и кокетливо украшенных серёжками и истекающих соком. Вот застрекотала встревоженная нашим недискретным вторжением мускетария зескопция, предупреждая окрестные выспералиты о неминуемой опасности для их голубо-зелёных птенцов. Невольно вспоминаются чудные стихи великого поэта: «Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве...» И всё это на фоне перламутровых пенистых облаков, заботливо покрывающих седые снежные вершины гор, по которым беззаботно прыгают рапсы и проворные скаверки в бесконечных нуптиальных играх, сопровождаемых раскатистыми и звонкими криками белоногой мепройки.

Дамы и господа! Если вам понравилось, могу продолжить сие правдивое описание Альп в таком же духе до многих томов и полного усыпления. Вы мне только подайте знак. Я с удовольствием.

понедельник, 11 июня 2012 г.

АЛЬПИЙСКАЯ БАЛЛАДА

"Я на детей в детсаде глядя,

Узнал один большой секрет.

Они всё мини-тёти, мини-дяди,

Детей средь них, как не было, так нет."

Александр Сидоровнин

Знаете ли вы, что представляет из себя ребёнок 11-ти лет? В течение пяти дней интенсивного погружения в этот мир я обнаружила к своему бескрайнему изумлению (брови у меня так и остались поднятыми высоко на лбу), что они такие же, как и мы. Те же амбиции, те же интриги, та же жажда счастья и признания, любви. Всё это гораздо более интенсивно и ярко выражено, чем у нас.

Начнём с девочек – «Ladies first ! » В этом возрасте они крупнее мальчиков. Интриганистые, хитрые и кокетливые. Кучкуются и шушукаются, бросая на окружающих насмешливые взгляды. При приближении придают лицам ангельское выражение и говорят приторные комплименты. Всесторонне любуются собой во всех отражающих предметах и ёмкостях. Мечтают о принце и ждут его воплощение в одном из мало-мальски подходящих особях мужского пола с нетерпением. Причём сами наделяют его всеми желательными качествами.

Теперь о мальчиках. Маленькие, с детскими хорошенькими и трогательными лицами. Хвастаются, вечно состязаются во всём – в том, кто выше плюнет, кто дальше и метче помочится, не говоря уже о том, у кого папа сильнее, а мама красивее. Вот вам типичный пример. Один такой мальчик рассказывает: «Мой папа самый большой и сильный. Он каратист и космонавт. Он одной левой завалит всех ваших пап и братьев!» Тут другой такой же, тоже невозможно грязный, драный и всклокоченный насмешливо отвечает: «Да мой папа твоего одним плевком зашибёт!» У обоих папы маленькие, мирные, пузатые очкарики. Никому, и даже им  самим в первую очередь, в голову не придёт, что их можно так охарактеризовать.

Да, я значительно пополнила свой запас ненормативной лексики. Мальчики этого возраста иначе разговаривать между собой и не умеют. Интересно, что отборный, хотя и несколько наивный мат у них смешан с детскими «зизи» и «кака». Один пухлый малыш с леденцом в зубах рассказывает о том, что вчера разнообразно поимел одну клёвую тёлку "вот с такими формами" десять раз подряд к её величайшей радости у удовлетворению. (Вы обратили внимание на мой архаичный жаргон эмигранта? Мне не так давно об этом сказали мои одноклассники. Такими словами уже никто давно не пользуется. Ладно уж, как могу. Как в задачке про бассейн, в который с одной стороны заливается, а из другой выливается.) Тогда другой такой же розовый и златокудрый насмешливо ему отвечает: «Да у тебя даже подмышки ещё не воняют!» На что первый выкрикивает, замахиваясь: «У меня не воняют? У меня уже там четыре волоска длинных торчат!» Тут в беседу вмешивается подтянутая, вроде бы корректная на первый родительский взгляд учительница, выкрикивая неожиданно грубым и сиплым, переходящим в пронзительный визг голосом: «Молчать! Десерта лишу! Домой отошлю! Двойку за поведение поставлю!» и спокойно продолжает щебетать с директором заведения, в котором мы имели удовольствие пребывать. Это так мы отдыхали в промежутках между карабканием по горам, и занудными рассказами о флоре и фауне специально нанятых для этого людей.

В первый же день пришёл пчеловод вместе с улеем. Сам он был удивительно похож на гигантскую пчелу. Заострённый нос, волосы бобриком, чёрный вельветовый жилет на жёлтой рубашке с чёрными полосочками,  жёлтые шорты и мохнатые (альпиец тоже) конечности, которыми он неустанно сучит. Монотонный голос его слился с жужжанием пчёл. Я сидела напротив него, тёрла глаза и пыталась подавить приступы зевоты. Даже дети, пожужжав, уснули. Он понимающе улыбнулся и сказал, что у всех такая реакция на свежий горный воздух. 

У пчёл этих просто страшная судьба. Их счастье, что им некогда задуматься об этом. Ведь стоит им на минутку остановиться для того, чтобы подумать, как их съедят. (Вот и у нас так. Чуть что, первым делом уничтожают интеллигенцию, пока они чешут затылки и грызут в задумчивости ручки. Даже очки протереть не успевают). Весь уклад их жизни (если их бесконечное копошение и взаимосъедение можно так назвать) подчиняется обслуге пчеломатки и личинок. Бедных трутней сразу после оплодотоврения матки ей же и скармливают. Ей же нужна пища и для репродукции тоже. Поскольку они мелкие, живут они мало. Все процесы у них ускоренные. То есть эксплуатация трутней одноразовая и почти безотходная.У людей трутней мужчин используют гораздо дольше и интенсивнее. Мы всё-таки гуманнее. А если матка чересчур расплодится, то её тоже того..., с аппетитом. Типа: «Кто не с нами, того мы съедим». Для восстановления экологического баланса. Дальше я уже не слушала эту душераздирающую трагедию. Я уснула. Опытные организаторы этой лекции заранее постелили на полу одеяла. Так что дети и взрослые уснули прямо на них, без риска падения со стула.

Следующее мероприятие проводилось в горах. Мужик с громадным крючковатым носом, маленькими, глубоко посаженными глазами и вертлявой головой, размахивая длинными руками рассказывал об (вы уже догадались?) орлах. До этого он нудно что-то говорил о своих чудесных детях. Так вот, орлы, почти единственные существа на земле, у которых самец принимает участие в выкорме и воспитании детёнышей. Видимо, поэтому его не поедают ни быстро, ни медленно.

На этой оптимиптичной ноте я заканчиваю вторую часть альпийской серии. В следующей речь будет идти либо о разбитых навек сердцах (поэты сразу возбудятся, я надеюсь), либо о красотах альпийской флоры (где у нас там ботаники?).

Продолжение следует...

воскресенье, 10 июня 2012 г.

ГОРДЫЕ ГОРЦЫ

Я понимаю, что мой предыдущий шедевр не мог оставить равнодушным истинного поэта. В ожидании продолжения моей альпийской легенды предлагаю вам насладиться следующими гениальностями:

"Бурлящая кровь горца пламенеет,

он понимает это все, конец,

свободы нить плетеная веками,

не выдержит предательства венец…

Скрываясь от холеры и чумы,

прошедший кругосветный путь,

его народ, уставший от гонений,

нашел далеко в горах, свой приют.

Веками возрождали они землю,

чтобы потомки их не голодали,

за эту ж землю их годами осаждали,

но не был сломлен копьями народ.

И как же после этого скажите,

он должен поступить?

С закрытыми глазами ждать,

когда истлеет нить,

и голову пред победителем склонить,

иль все ж таки вступить в неравный бой,

и голову с мечом на плаху положить?!

Он выбрал смерть в бою неравном,

в отместку за такую храбрость,

над телом голову склонив,

враги заприсяглись:

НЕ нарушать единства этого народа,

и удалились прочь не тронув больше никого."

Жан 

"Чтоб вновь и вновь балдеть от мира -

Не надо многого хотеть,

Взбираться нужно на вершины,

Себя в себе преодолеть,

И будешь счастлива в низинах!)

Хотя и будет все болеть..("

Александр Almast

"И лицо свое прячя живое,

Успевая и в этом, и в том,

Так и ходишь под маской чужою,

Сам себя, отложив на потом..."

Надежда

"Лишь купол голубой над головою,

А под ногами проплывают облака..

Что суета низин.., но помни скоро

Ты снова там окажешься сама,

Жизнь в колею войдет сама собою.."

Александр Almast