СИРИЯ

С благодарностью Тисе, пробудившей меня от угрюмого молчания.

Я тогда была подростком. Воспоминания всегда обрушивались на меня внезапно, чаще всего по ассоциации с запахами. Я написала : «Дамаск встретил меня бесконечным потоком автомобилей, вздымающим клубы пыли до самого голубого неба и слепящего солнца.». Дядя  прочитал это предложение и сказал ласково: «Хилолочка, никогда не пиши, пожалуйста.» Эта фраза запала в память на многие-многие годы. Сегодня, несмотря на то, что родной и любимый голос моего дяди уже навсегда умолк, он так и продолжает звучать столь явственно.

Когда мне было пять лет, мама, брат и я летели в Дамаск. Там нас ждал папа. В самолёте меня рвало, пятимесячный брат всё плакал, у него был понос. Не знаю, как мама одна со всем справилась. Памперсов тогда не было. Правда, стюардессы ей помогали. Папа зашёл прямо в самолёт. Он мне показался таким высоким, стройным и красивым, с копной седых не по возрасту волос, большими глазами с длинными и густыми ресницами. 

Путь из аэропорта в Дамаск, после утопающей в зелени Москвы, Ташкента с яркими цветочными клумбами, показался мне пыльным и серым. Вдоль дороги были двухэтажные дома, нигде ни деревца, ни цветочка, кричащая реклама кока-колы, поток дико раскрашенных машин, клаксонирующих на все лады, темпераментные водители, кричащие друг на друга и жестикулирующие. Мы въезжали в Дамаск через площадь. Мама закрыла мне ладонью глаза. На площади висели портреты Хафиза Асада и люди, повешенные за воровство.

Дамаск был грязным, шумным и пыльным. На следующее утро мы поехали в Алеппо. Здание консульства представляет из себя старинный четырёхэтажный особняк с резными украшениями, с балконами, арками и тяжёлыми входными дверями. Перед ним зелёная лужайка с бассейном с рыбками, с кипарисами. С другой стороны сад спускается террасами к беседке и песочнице. Полтора года моего детства прошли среди цветов в этом саду. Были бабочки сказочной красоты. Я их ловила, чтобы вблизи лучше рассмотреть рисунок на  крыльях. Ночью в этой части сада было много светлячков, за которыми я охотилась. На крыше здания два бассейна. Один-глубокий и второй – мелкий, для детей. Мы ждали с нетерпением начала купального сезона.

С моей подружкой Машей мы однажды пробрались в роскошный, как и всё здание, приёмный зал. В туалетной комнате мы выстирали кукольную одежду и разложили на горячие батареи за тяжёлыми занавесками. Вечером был приём. Внезапно зал заполнил дым и запах гари. Когда занавески отодвинули, нашли источник – тлеющий кукольный гардероб.

Жили мы недалеко от консульства. В пятиэтажном доме у нас была большая квартира на четвёртом этаже. Помню длинный балкон. За ним была поляна с маками. На этой поляне рабочие в светлой национальной одежде целыми днями обтёсывали камень для строительства. Раздавался мелодичный и ритмичный стук кирок. Носили рабочие мешкообразные шаровары, узкие в щиколотках. Маме объяснили, что, якобы, следующий пророк должен родиться от мужчины. До сих пор не знаю, есть ли действительно такое поверье или это была шутка. Глядя на большие животы некоторых мужчин я тогда верила, что однажды это и вправду может произойти.

Дворы при таких домах принадлежали жителям первого этажа. На мой день рождения мы бросали вниз шкурки бананов и конфетные фантики. Через некоторое время к нам пришла соседка с жалобой. Я получила подзатыльник и спустилась собирать мусор. Так я познакомилась с девочкой и её братьями – моими ровестниками. Потом они меня часто приглашали к себе. Я довольно быстро начала говорить по-арабски. Мама и дядя Рагат – так звали эту девочку, включали музыку, перевязывали нам бёдра шарфами и учили нас выписывать попами восьмёрки.

Полы в домах были каменные со стоками для воды. Мама чистила ковры, сворачивала их, а потом мыла полы водой из шланга, сметая её щёткой в сток. Таким же способом, из шланга, она регулярно мыла окна.

Папа часто бывал в командировках. Иногда по вечерам отключали электричество, выла сирена. Окна мы залепляли крест накрест скотчем. Израильские разведывательные самолёты пролетали совсем низко. Был слышен гул моторов и дрожали окна. До сих пор помню гнетущие до тошноты ощущения тревоги и беспомощности. Мама пыталась отвлечь нас, рассказывая сказки и изображая руками тени животных на стенах, едва освещённых свечой.

Через некоторое время мы переехали в Дамаск...


Продолжение следует...