ТОРЖЕСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ ЧЕРЕЗ 20 ЛЕТ. СЧАСТЛИВОЕ ЗАВЕРШЕНИЕ ИСТОРИИ ЩАПИНОЙ РЫБЫ.

Начало в «Приключении тухлой рыбины».

Горячие новости.

Как сообщил мой специальный корреспондент с Марса, вчера Щапа купила рыбу. Дома оказалось, что она тухлая. Щапа её распотрошила, чтобы удостовериться, так ли она тухла внутри, как снаружи. Потом она уложила аккуратно рыбу в один пакетик, а потроха в другой. Даже чешую подобрала. Ура, на Марсе появились целофановые пакеты! Если Вы помните, в предыдущей аналогичной ситуации, она сунула рыбу в ведро. А может вёдра исчезли. Вернулась она на рынок, где её репутация очень сильно закрепилась за последние 20 лет. Продавец выбежал ей навстречу, забрал рыбу и вернул деньги. Думаю, что с компенсацией (забыла спросить корреспондента). Вот, есть справедливость в этом мире. На Марсе во всяком случае. Тому продавцу, когда он был ещё совсем маленький (20 лет назад) бабушка, наверное, рассказала тот страшный случай, который впечатлил его на всю жизнь. При таком оптимистичном раскладе ещё через 20 лет вообще перестанут продавать тухлятину. Или Щапа научится выбирать рыбу. А может это был тот самый продавец, у которого была ностальгия. Увидев Щапу с рыбой, он оросил свои морщины светлыми слезами молодости и поспешил ей навстречу с распростёртыми объятиями. Окружающие сначала просто замерли в ужасе, зажали носы и заткнули уши, но, когда всё так хорошо закончилось, облегчённо вздохнули, перецеловались и выпили марсианское шампанское.

Предлагаю занести эту историю в хрестоматию для коммерсантов

СВЕЧА И ГИРЛЯНДЫ

Марсельцы готовятся к рождеству. Украсили город скудными гирляндами и парой ёлок. Саркози экономит электричество. В прошлом году на рождество вообще выключили фонари и оставили только гирлянды, что подчеркнуло интимность этого семейного праздника.

Попала очередной раз на «ёлку» в садике. В жарко натопленном зале (вообще детские сады здесь топятся до невозможной жары. Это, чтобы потные, задыхающиеся родители не задерживались и не докучали своими расспросами воспитателям) гремела рождественская музыка. Посреди зала под ёлочкой сидел красный, взмыленный Дед Мороз и утирался бородой. Директриса выкрикывала детей по именам, они подходили к Деду Морозу, щёлкал фотограф, вручался подарок.... Конвейер. Сразу с тоской вспомнила наши утренники. Нарядных волнующихся детей и родителей. Нетерпеливый топот детских ног, когда они звали Деда Мороза. Его шутки–прибаутки. Как все плясали вокруг ёлки. Праздник начинался с поготовки к нему. С репетиций, с вырезания снежинок,  склеивания гирлянд, подготовки костюмов, декораций, репетиций и пр. А здесь всё так буднично, по-деловому, бездушно. Помните мрачную свадьбу принцессы Будур с колдуном в "Волшебной лампе Алладина?

Когда отмечали наступление 2000-го года, французы переживали, что русские бросят на них бомбу. Что, якобы наши несовершенные компьютеры дадут сбой и выпустят на них ракеты. Маркиз всё утверждал: "Вот увидишь, так и будет". Я тогда ответила, что что же теперь делать, надо будет хоть повеселиться от души и с чистой совестью. Места-то в усыпальнице уже есть для всех.

В первый год прибывания во Франции Муся пришла из школы и рассказала о том, что её попросили описать, как мы отмечаем Новый Год. Муся описала им очень странный обычай. Так до сих пор и не знаю, почему её рассказ выглядел именно так. Сама она до сих пор уверенна, что так и было. Оказывается, мы собираемся за столом ( пока всё нормально), а ровно в полночь загадываем желание и задуваем свечу. Странно, что дети и учительница, выслушав Мусин рассказ, нисколько не удивились и не задали ни одного вопроса. Зато я её просто ими засыпала. Была ли свеча только у Муси или у каждого участника удивительного заседания? Выяснилось, что только у неё. Почему? А электрический свет горел в комнате? Оказывается, что нет. Даже гирлянды на ёлке погасили для пущей торжественности столь необычного ритуала. А когда она задула свечу, то кто включил свет? То есть, кто пробирался в потёмках к выключателю? А шампанское когда распивали? До свечи или потом в темноте? А как чокались наощупь? В общем Муся разнервничалась, и расспросы пришлось прекратить. Причём, я при этом, судя по её рассказу, присутствовала. 

О СВОЁМ, О ДЕВИЧЬЕМ

Опять переехала. Только в этот раз в пределах того же города, а не на другой край планеты, как обычно. Видимо, перехожу постепенно к осёдлому укладу. Опять столкнулась с особенностями французской архитектуры. Стены и полы неровные. Пришлось изрядно попотеть, чтобы просто расставить мебель. А при прибивании полочек в многочисленные стенные шкафы, плотник, он же виконт, просто весь изошёлся в выразительных, несвойственных его обычному лексикону провансальских оборотах. Он хотел похвастаться своим мастерством, не нанимая профессионала. Комнаты выкрашены в белый цвет с тёплым бежеватым оттенком «по последнему слову дизайна» - так он выразился. Ни одного прямого угла. Даже переход от стены к потолку закруглённый. Ощущение, что находищься в яйце. Если добавить ещё к этому заглушённые монологи виконта и равномерное биение молотка, полное ощущение цыплёнка в яйце, насиживаемом виконтом.

Да, кстати о виконте, вернёмся к курсам французского, которые вела прыщавая «нефилолог».  Активно разрекламированная методика, для введения иностранца в разговорную речь, для ознакомления нас с общеупотребительной лексикой, была посторена на диалогах грузчика с шофёром, а потом этого же господина с домохозяйкой.  Ведение таких бесед, видимо, требовало нечеловеческих усилий этих господ, не привыкших контролировать свой словесный речевой поток. Они так прониклись важностью возложенной на них миссии, что произносили чуждые для них выражения очень замедленно и помногу раз, словно удивляясь и не веря своим ушам. В перерывах они утирали пот и комментировали: "Это наш язык? Вот это да! Лихо я загнул, гы-ы-ы, ё-моё!" Мадам Блашон - заказчица. Судя по диалогу, я так и вижу даму в кружевном пеньюаре, щебечущую по телефону и заливисто смеющуюся серебристым смехом. Когда в дверь звонят, она говорит: "Извините, виконт, тут господа грузчики мне доставили мебель в стиле "ампир", "Людовик 14-ый" уже не в моде, да и надоел он мне порядком." Поворачивается, звонит в колокольчик и кричит: "Жан! Извольте открыть дверь!" (Жан - это её швейцар в смокинге и белых перчатках). Поскольку Жан не отвечает, она со вздохом встаёт сама и спускается по лестнице, элегантно проподняв полу длинного пеньюара. На самом деле, в реальности, это дама, пропахшая рыбой и чесноком, в бигудях и драном, грязном халате, с сигареткой, прилипшей к губе. Думаю, что редактору этих диалогов тоже пришлось изрядно попотеть, заменяя характерную матершину на знаки препинания. Поэтому эти курсы так дорого стоили. Я оценила это позже, когда сама своими собственными ушами услышала, как эти господа выражаются в естественной для них среде и условиях. Домохозяйка, которой они доставляли мебель, жила на Ла Плене – старинный квартал Марселя, обитатели которого (в отличии столь разительном от речи мадам Блашон) разговаривают на очень далёком от нормативного французского языке. Часто там можно услышать, как дамы зазывают клиентов словами: «Возьмите мою мидию. Она свежа, моя мидия!» Когда я спросила маркиза, почему «мидия» в единственном числе, и вроде бы дамы не продают морепродукты, он смутился и покраснел. (Помните, как наша Груша - учительница по биологии, изобразила на доске мидию, чем привела в восторг плохих мальчиков и в смущение примерных девочек?)

Да, каждый уважающий себя составитель учебника французского языка, считает своим долгом строить методику на бесконечных диалогах и рассказах о Жане Мартене и Пьере Дюпоне. Если, подбирая учебник и пролистывая его, Вы не натолкнётесь на упоминание об этих занудных господах, требуйте немедленной компенсации за попытку превратить Вас в объект лингвистического мошенничества. Из урока в урок Жан Мартен и Пьер Дюпон будут доводить Вас до крайнего нервного истощения своими рассказами о себе во всех банальных и скучных подробностях. Сначала они будут долго и церемонно представляться: как их зовут, сколько им лет, кто они по профессии, где они живут. Потом они представят Вам таких же зауряднейших членов своих семей вплоть до собак и кошек. Расскажут о своём рабочем дне, начиная с самого утра. Как они умывались, как завтракали, как одевались, как шли на работу, как работали, ... и так до ночи. Словно этого не достаточно, они ещё рассажут о своём пошлом досуге – футбол, рыбалка, садоводство. Всё бы ничего, но Вы тоже должны прямо вывернуть себя наизнанку в предложенных составителями упражнениях. Да ещё Вас будут всё переспрашивать и сомневаться : «А правда ли? А действительно ли? А как? А зачем?» Где-то посередине учебника уже пойдёт в ход нереальщина: «Если бы да кабы». Преподаватели, люди явно садистского склада с комплексом неполноценности, будут с радостью изголяться над Вами, поучая с умным и гордым видом и самоутверждаясь за Ваш счёт (банковский в том числе). В общем всё сводится к тому, «чтобы решить Вашу проблему невладения французским (или каким другим) языком». То есть либо Вы откажетесь вообще, признав, что «Таития, Таития, нас и тут хорошо кормят.», либо сочтёте через некоторое время, что Вы уже всё выучили и можете с чувством глубокого удовлетворения от приложенных усилий вступать в прямой контакт с носителем языка, которое (это я про чувство удовлетворения) переродится в чувство глубочайшего уныния с первых же секунд сего процесса (это я про контакт с носителем).

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ ДРАМЫ

По просьбе гениальнейшего американского фотографа и публициста Пелагеи продолжаю развитие сей остросюжетной драмы. 
Шли мы с Мусечкой по Марсельской улице и беседовали по-русски. Тут нам навстречу Муза Ивановна Бороновская. Маленькая, худенькая старушка, похожая на сиротку из Освенцима. Стриженная почти наголо, такая послетифозная щетинка, покрашенная в фиолетовый цвет, ботиночки на шнуровке и серое пальтецо. Словом, типичная престарелая француженка, которая сбалансированно питается. И говорит она по-русски: «Вы филолог?». Я ей отвечаю с достоинством: «И Вы тоже?» (Из серии «рыбак рыбака ....») Пригласила она нас к себе, по нашему русскому обычаю, на чашку чая. (Когда в начале моей французской блистательной карьеры я по привычке предлагала гостям чай, маркиз возмущённо говорил: «Кто пьёт чай в такое время?», если это было не в четыре часа после полудня. То есть у них, у французов, не «файф о’клок», а «гутé» и в четыре. Правильно, временная разница у нас с англичанами – час. Не знаю, правда, в какую сторону.) Ну вот, пришли мы к Музе Ивановне в гости. У неё, как и полагается, везде матрёшки, хохлома, самовар и пр. Она из Питера (не из Ленинграда, подчёркиваю. Ошибка смерти подобна, раз уж речь зашла о Музе Ивановне.). Приобщила она меня к таинствам и красотам французской грамматики, лексики, фразеологии, идиоматики, синтаксиса, пунктуации, стилистики, орфографии, семантики и парадигматической синтагмы. Пришла она к нам тоже в гости, попить чая во внеурочный у французов час (ох уж эти сумасбродные, неисправимые русские!). Как сказал один поэт: "Меня Муза посетила". Меня и того хлеще, посетила Муза Ивановна. Чича тогда резво ползал на прямых ногах и уже ходил, цепляясь за стены. А Муза Ивановна, как логическое дополнение портрета, типичная старая дева. Положила она свой ридикюльчик на стул. Чича подполз, встал, опираясь на стул (как Жан Поль из одноимённого рассказа) и сбросил сумочку на пол. «Ах, это твой стульчик. Извини, я не знала, не хотела тебя обидеть, как неловко получилось, что же ты не сказал...» Чича под её причитания сначала положил лицо на сиденье, потом подтянул на него свой живот, потом одно колено, за ним другое и, наконец, сел. Но не надолго. Передохнул, встал на этом стуле, опёрся о стол и начал рассматривать угощение. Муза Ивановна принесла имбирных пряничков. «Тут в одном магазинчике я их нашла» - сказала она. «Ну совсем не отличишь от тех, что продавали до войны в булошной на Крещатике» -  верещала она. Чича взял пряник, поднёс его ко рту и воскликнул в экстазе, закатив глаза и качая головой: «Ах-х-х, ням-ням». (Я уже описывала эту его манеру, которую он перенял у меня, когда я его кормила.) Он откусил кусочек, весь сморщился, передёрнулся и смачно выплюнул его. «Ой, не понравился пряничек! Ты уж извини, не знала я. Надо было печенье купить.» - виновато запричитала Муза Ивановна. Чича слез со стула и гордо уполз попой кверху.

Поскольку мы с Чичей разговаривали на трёх языках одновременно, он, видимо, долго не мог выбрать и вообще молчал. Только ахал при виде пищи и презрительно хмыкал во всех других случаях.

У меня был двухлетний ученик - Пьер, с которым я «занималась русским». Его мама преподавала экономику и решила статистически, что двух- и трёхъязычные с рождения ученики умнее других. (Да, я с ней согласна. Посмотрите вот на меня.) В течение часа мы с Пьером "работали", потом мы с его мамой пили чай (Просто возмутительно, даже не в четыре часа), а Чича и её сын, они ровесники, играли. Однажды во время таких чаепитий, эта достойная мать говорит мне с гордостью: «Я тоже учу с Пьером русский. «Солнце» по русски «офтоб», «небо» - «осмон» и т.д. Это мне Пьер сказал.» Я ей тогда ответила, что она должна платить Чиче отдельно за уроки узбекского.

КАК Я УЧИЛА ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК

В одном из моих более ранних гениальных произведений я уже рассказала немного об этом важном процессе, в котором участвовала Лора. Позже я попала в прославленное заведение « Alliance Française » (весьма дорогое удовольствие). Нас собрали в количестве 25-ти человек разных возрастов, цветов кожи, уровня образования и пр. (Когда мы проходили педагогику, нам объясняли, что научно доказано, что в языковых группах должно быть не более 12-ти человек). Мы должны были представиться, кто как мог при помощи других языков, мычания, мимики и жестов, даже картинок на доске, словом, как игра в шарады, но без отгадок. Учительница – прыщавая девица пыталась расшифровать наши сообщения на французском языке. Насколько это было далеко или близко к истине, неизвестно. Все были довольны. Каждый воображал себе, что хотел, в меру своей испорченности. Я сказала просто и со свойственной мне скромностью, что я филолог. Интересно, что у нас обычно преподаватели языков с высшим филологическим образованием. На романо-германском факультете латынь и греческий дисциплины обязательные. Здесь же учительница так и не поняла, хотя слово это греческого происхождения, а во французском много греческих заимствований. Потом мы начали до одури делать упражнения. Давалась модель, и мы её отрабатывали. Кто-то справлялся с этим довольно быстро, кто-то застревал часами, а остальные зевали и отвлекались. Когда я дома показала маркизу, чем мы занимались, он возмутился, сказав, что, если я буду так выражаться на практике, в лучшем случае меня побьют.  

Потерпев ещё пару недель эту пытку, я сменила курсы. Там было ещё больше учащихся. Примечательно, что большинство были французы. Меня поразило количество людей, не владеющих своим собственным языком. Была там и молодёжь и пенсионеры. Преподавательница была дородная дама, которая громко с угрожающим видом кричала. Когда она вызвала меня к доске, и я начала писать под её диктовку, она удивлённо сказала: «Надо же, Вы умеете писать». Я добавила гордо, что я даже читать умею. Первый наш урок (как Вы поняли, что кроме меня никто ни читать ни писать не умел) посвящался построению сложноподчинённых предложений в будущем времени. Замечательная методика. 

В перерыве все засуетились. У них там была кухня. Все побежали туда, приготовили ей кофе «как она любит» и стали вынимать из кулёчков угощения, которые ей подобострастно подавали. Она с громким чавканьем ела и критиковала: «Да, эти пирожные у Вас сегодня не так хороши, как в прошлый раз. В салатик надо класть побольше чесночку. Кофе остыл, приготовьте мне другой». Все умилённо смотрели, как она ест и переживали, если ей не нравилось. Когда через два часа урок продолжился, я осмелилась задать вопрос. «Так красивше» - объяснила она доходчиво. Так я продолжала безуспешно мыкаться по разным курсам, которые мало чем отличались от вышеописанных. От этой пытки меня спасли надвигающиеся роды.

ОПЯТЬ О КУЛИНАРИИ

Здесь регулярно показывают передачу «Почти совершенный ужин». Собираются шесть человек и приглашают друг друга по очереди на ужин. Потом каждый ставит 3 оценки другим: за художественное оформление помещения и стола, за атмосферу и за качество еды. Тот, кто наберёт больше баллов, получает тысячу евро.

Съёмки начинаются с меню. Показывают, как это меню оформленно, и что в него входит. Потом перемещаются к хозяевам мероприятия. Сопровождают их во время покупки ингридиентов и приготовления к вечеру. Тут уже народ подтягивается. Начинается с апперитива, потом какое-нибудь развлечение в виде игры, танцев, шарад и пр, потом само принятие пищи, потом обсуждение и оценки.

Ужины бывают разной тематики. Национальные, региональные, профессиональные, даже цветовые (например, «Красное и розовое»).

Национальный - нетрудно представить себе. Обстановка в комнате, скажем, в арабском стиле «Тысяча и одна ночь». Хозяйка с голым животом, вся увешена позолоченными побрякушками. Основные цвета – яркий оранжевый, красный и жёлтый. Гостям предлагаются тоже костюмы. В развлекательную программу входит танец живота.

Региональный – если это бретонцы, то у них всё морское. На столе художественно разбросаны ракушки и галька, посреди стола корабль, кругом развешена рыба, крабы ползают, а под потолком подвешена рыболовная сеть. Хозяин с бородой, окаймляющей здоровую красную рожу, в тельняшке, берете с помпоном и с трубкой в зубах. В виде развлечения его грубые шутки, которые он выкрикивает сиплым голосом и сам же хохочет, хлопая свою жену по попе. У его жены на голове высоченное кружевное накрахмаленное сооружение с  вавилонскую башню. Костюм дополняет  белый фартук и сабо. На столе грубый ломоть хлеба, сервировка деревянная, вилки с двумя зубцами. В качестве еды будет предложена всякая морская живность.

- если это провансальцы. Маленькие и коротконогие, черты лиц мелкие, сбалансированные здоровенными грушевидными носами. Костюм почти как у бретонцев, только нет сабо и чепец не такой устрашающей величины. На шее красный платочек. Блюда описаны в моей книжке. В паузе между блюдами она играет на свирели, он стучит в барабан и оба прыгают в танце. Комната и стол набиты лавандой, фарфоровыми цикадами, бутылками с пастисом, развешен чеснок.

Особенно мне запомнилась молекулярная (новомодное веяние) кухня. Еда подаётся в колбочках, мензурках и пипетках в молекулярном виде, то есть в виде разноцветных шариков. Стол и комната украшены моделями молекул, на стене висит большая таблица Менделеева. Нашей Кларе Ивановне это бы очень пришлось по вкусу. Мясо подаётся в виде коричневых шариков, которые затягивают в пипетки и выжимают в рот. Салат, соответственно, зелёные шарики.

А вот ужин у любителя сельского хозяйства.  Всё помещение завалено сеном (не хватает навоза), везде разгуливают куры, даже козу привязали по такому случаю, вилы прислонены к стене, на которой висят сёдла. Гости – городские жители, как, впрочем, и хозяева, всё шарахаются от этих кур и сторонятся козы.

Вот пара утончённых любителей классики. Тут всё просто. На столе хрусталь, фарфор и свечи. Еды с гулькин нос в центре тарелки лиможского сервиза. Чопорная хозяйка поёт арии дурным голосом.

Похоронный агент здорово отличился. Вместо стола у него был перевёрнутый гроб. По углам комнаты расставлены ещё гробы. Музыка органная. Хозяин упоённо рассказывал, как они готовят клиентов, промывая им внутренности и вычищая потроха для лучшей сохранности и презентабельности объекта. Стол был сервирован профессиональными инструментами. Предлагался специальный макияж и примерка гробов. Любопытные гости хотели узнать, как оставить последнее выгодное впечатление о себе, как поэффектнее преподнести себя напоследок.

Хирургическая медсестра искусно сервировала стол шприцами, клизмами, скальпелями и зажимами, подробно объяснив предназначение каждого инструмента.

Сейчас модно подвешивать блюда в прозрачных шарах. Ходишь себе под этими шарами и то один сорвёшь, то другой. Сплошная поэзия.

В звёздочных ресторанах Мишлена еду (просто кощунственно называть так эти шедевры кулинарного искусства и искусства вообще) подают в чёрных квадратных тарелках. Пюре, например, или там овощи, выложат в центре в виде ровного кружочка, в который воткнут лепестки мяса и увенчают настоящим съедобным, но невкусным, по мнению свидетелей, цветком. По краям тарелки остаётся ещё очень много места, куда нальют причудливый узор из соуса и эффектно присыпят всё это специями. Стоить это будет как минимум триста евро.


После всего этого так приятно вульгарно навалить себе жаренной картошки с котлеткой в жалкую тарелочку с голубой каёмочкой и помести с солёным огурчиком.

О БАРОНАХ И ПРОЧИХ

Опять мы были на море с бароном. Люди уже кутались в куртки и смотрели не только на нас, а ещё на трёх купальщиков - рыболовов, в этот раз настоящих русских. Узнать их можно было за версту по опухшим будкам со свинячими глазками, носами картофельной формы, щетиной коротко остриженных волос на складчатых затылках, громадными животами над белыми трусами вместо плавок, по ящикам банок с пивом и бутылками водки, по горам уже пустых банок и бутылок вокруг. 

Почему я была в такой холодной воде, понятно, «русская». А вот почему барон туда полез, это отдельная история. Родом он из Эльзаса. Это на границе с Германией.  Население там немецко-французское, переходной национальности. То есть и язык, и обычаи, и кухня, и внешность обитателей  имеют сильный немецкий акцент. Я это утверждаю из Франции. Если бы я находилась в Германии, я бы написала, что немцы  там под французским влиянием. Ещё их называют « malgré nous » - «против нашей воли» потому, что во время второй мировой войны они считались немцами и отказ их воевать на стороне немцев рассматривался как дезертирство, наказуемое расстрелом. Тогда бедные эльзасцы, когда их свои же французы брали в плен, бормотали, что «вопреки нашей воле». Только сейчас официально в прессе и школах начали говорить о том, что Франция в начале войны была на стороне Германии. Когда наши стали побеждать, французы тоже сменили лагерь. Раньше учителя истории делали ударение на движение сопротивления.

Папа барона прятался, но в 43-ем его всё-таки забрали на фронт. Он попал в плен, и его отправили в Тамбов. Там он пережил «страшные сибирские морозы» и голод, когда приходилось питаться даже своими экскрементами. Впрочем, это пошло ему на пользу. Дожил он почти до ста лет на пятом этаже без лифта и до конца своих дней резво бегал по городу на побегушках у внуков и правнуков. Поэтому барон был воспитан в русском, спартанском духе. С детства купался в ледяной воде, ел чёрный хлеб и селёдку, был знаком с русским матом.

Сами французы говорят, что составление анонимок и доносов это их «национальный спорт». Так они быстро сдали евреев немцам, хотя были и те единицы, которые евреев укрывали. Недавно в одном маленьком городке был скандал. Умер старый почтальон. В его подвале нашли мешки с доносами одних жителей городка на других, которые он не доставил по назначению. Каково же было внукам и правнукам соседей узнать, чем занимались их предки. 
После войны французы, сами же предатели, ополчились на девушек за их «пособничество» фашистам. Причём тогда наказывали всех девушек без разбора, особенно красивых.  Их обривали налысо, возили по городу с табличками на груди и забрасывали грязью. Занимались этим с тем же рвением, с каким незадолго до этого выволакивали евреев из их домов.

Впрочем, несправедливо обвинять во всём этом только французов. Вышеописанные события могли происходить где угодно. Такова человеческая натура.

О БРЕННОСТИ БЫТИЯ И ЗАГАДОЧНОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ ДУШЕ

Во вторник французы праздновали день «Всех святых», то есть мёртвых, хотя для того, чтобы быть святым не обязательно умирать, достаточно прожить с Мусечкой один день в одном доме, я уже не говорю о моих бывших и сегодняшних  мужьях. Поскольку астры и хризантемы, которые я так люблю,  расцветают в этот сезон, они считаются цветами мёртвых, и живой мне во Франции так и не придётся насладиться их присутствием в вазе дома. Праздник был во вторник, значит  беспечные французы начали отмечать его уже с пятницы и до среды включительно. Работали в эти дни только арабы, негры и русские (те из них, кому посчастливилось найти работу). 

В мафиозном Марселе есть по крайней мере четыре мафии: сицилийская - в половине населения течёт эта жаркая, с большой примесью мавританской, кровь. Если Вы назовёте их итальянцами, они Вас прирежут, ну, может, просто обругают или поправят вежливо, но рисковать всё равно не стоит, корсиканская (я между ними особой разницы не вижу, но об этом тссс) – это такие большии мафии. Есть маленькие, поскромнее. Это армянская – они всё устраивают демонстрации против турецкой резни в пятнадцатом. Событие, конечно в высшей степени печальное и драматичное. Если и все остальные воодушевятся примером армян, то только и будут проводить демонстрации. Русские, например, предъявят претензии Монголии и Татарстану, пол-Европы – маврам и почти весь мир – Германии, страшно даже себе представить, что тогда начнётся. Есть совсем маленькая мафия «черноногих» - « pieds noirs » .  Это французы, которые колонизировали Магреб и после объявления независимости последних, вынужденны были вернуться во Францию. Арабы придумали такое название из-за чёрных сапог, которые носили французские солдаты. Есть ещё китайцы и вьетнамцы. Они тихо улыбаются, кланяются и пашут, как муравьи. Уже второе поколение продолжает говорить  на французском, понятном только им. Живут они закрытой общиной. Любопытным французам хотелось бы знать о них побольше. Особенно азиатские женщины для европейцев окутаны ореолом утончённой и высококультурной таинственности. Поэтому они обычно засыпают меня вопросами об их образе жизни. Чаще всего они задают мне вопрос: «Правда ли, что китаянки столь искусны в любви?» Я на это честно отвечаю: «Не знаю, никогда не занималась любовью с китаянками.», чем разочаровываю их до глубины их французской души. Все эти группировки поддерживают друг друга. В медицине и юриспруденции корсиканцы, в полиции сицилийцы, в ресторанном и мелколавочном деле – арабы и китайцы. Чёрные африканцы тоже там взаимовыгодно кучкуются. Есть тут и русские – просто эмигранты и новорусские. Просто эмигранты жрут водку и дерутся между собой. Новорусские делают то же самое во дворцах и всё потихоньку скупают, включая самих французов.

Вот, начала я буквально «за упокой», вернёмся туда же. День памяти в Марселе. Мёртвых здесь очень чтят. Особенно сицилийцы. Дома их набиты портретами покойников. У маркиза (он на половину сицилиец) в одном только зале было 15 больших портретов его покойной жены во всех ракурсах и ситуациях. У его брата и того похлеще, так как у него ещё и жена была чистокровная сицилийка. Там просто галерея всяких пра-пра-пра.... . А представляете себе, что творится на кладбище. Да, стоило для этого умереть.

Когда я попала первый раз на похороны и на кладбище (я упоминала об этом - см. один из моих ранних шедевров), я первый раз задумалась о странном обычае тщательно заколачивать крышку гроба. Словно обзумевшие от горя потери и расставания потомки боятся, что покойник восстанет до раздела наследства. Потом гроб замуровывают в стене. Маркиз воспользовался случаем и повёл меня к их родовой усыпальнице. По дороге он рассказал мне душераздирающую историю о том, как его покойная жена поссорилась с его родителями, и они лишили её места на кладбище. Покойница так и не пришла в себя после этого несправедливого решения до самой своей смерти. Поэтому ещё при её жизни пришлось её утешить, купив за бешенные деньги уютное местечко, где она и почивает, окружённая своими большими портретами, цветами в хрустальных вазах, за огромной мраморной плитой («мрамор очень редкой породы»), на которой маркиз велел выгравировать длиннющую эпитафию на много томов, если перенести её на бумагу.

Он сказал, что меня ждёт та же участь, и спросил, хочу ли я быть рядом с его бывшей, или его родителями, воспользовавшись тем, что мне уже не удастся поругаться с ними, доведя их до этой страшной и крайней меры отлучения от усыпальницы. Как я поняла, он ждал, что я завизжу от восторга, брошусь к нему на шею, суча ногами  (как говорил Эльёр), буду целовать руки и благодарить за такую великую честь. Он добавил к тому же, что придётся переложить усохшие останки в гробы поменьше, чтобы высвободить место для меня и наших детей. Я его возмутила своей просьбой просто сжечь мои останки и развеять их по ветру.

С таким же ожидающим восторга и благодарности выражением, маркиз как-то торжественно объявил Мусе, что удочерит её. То есть она будет носить его аристократическое имя и получит свою равную часть наследства. Восьмилетняя Муся посмотрела ему в глаза снизу вверх и сказала: «Спасибо. Знаешь ли, мой папа был очень умный, утончённый, культурный и образованный человек. Предпочитаю продолжать носить его имя.»