ГЛЮКИ

Моя первая свадьба была ещё в советские времена. Муллу пригласили тайком. Он был татарин. Когда он начал читать нараспев молитву с своей манере и с татарским акцентом, моя смешливая бабушка-курочка всё пыталась сдержать приступы смеха. Она зажимала рот рукой и вся покраснела от напряжения. Мулла на неё сердито посматривал. (Это как батюшка в церкви будет читать нараспев молитвы на старославянском с китайским акцентом и такими же мелизмами) Чем больше бабушка крепилась, тем больше обстановка накалялась. В конце концов она извинилась и выбежала. Несмотря на три плотно закрытые двери до нас дошёл взрыв её смеха. Как меня проинструктировали заранее, я, на первый вопрос муллы о том, по своему ли желанию беру такого-то в мужья, должна была потупить глаза и промолчать. Только на третий раз мне позволено было робко и кратко ответить. Мулла об этом старинном и красивом обычае не знал. Он спросил меня первый раз, я не ответила. Он удивлённо посмотрел на меня и переспросил. Тут он вскочил, сказав, что таких странных людей ещё никогда не видел, и что ему там не место и пр.... Когда мулла выбежал во двор, все почему-то сначала накинулись на меня, а потом бросились догонять муллу. Кое-как его уговорили вернуться и закончить ритуал.

На свадебное путешествие мы поехали в Индию. В самолёте я положила голову немаркизу на колени и задремала. Я услышала удивительный диалог, логичного объяснения которому не могу найти и по сей день. Немаркизовский сосед рассказывал о том, как он летел в Бенин с наёмниками. Мне стало любопытно, как же он понял, что это были наёмники. Мой бывший видимо тоже задался таким же вопросом, который сформулировал почему-то так: «Они были бритые?» «Нет, накрытые» - последовал ответ.

В гостиницах на ночь для отключали воду. Нам надо было рано утром уезжать. Мы попросили администратора подключить воду пораньше. Он покивал головой и сказал нараспев: «Е-е-е-с». Утром воды не было. Мы начали звонить администратору. В конце концов он воду дал. Когда мы вышли в коридор, по нему текла ручьями вода, уже подступилась к лифту и спускалась по лестнице. Это другие постояльцы пооткрывали краны и так и ушли немытые. Мы бегом спустились с шестого этажа и стали торопливо объяснять служащему, что вот такое дело, надо срочно что-то предпринимать. Служащий вежливо улыбался в ответ и, не трогаясь с места, всё повторял нараспев, качая головой: «Ай си-и-и. Е-е-е-с. И-и-итс ри-и-и-а-а-а-ли-и-и ве-е-ери-и-и де-е-ендже-е-е-ро-о-ос» Через полчаса мы уже сели в автобус, а этот служащий всё качал головой и повторял: «Е-е-е-ес», так ничего и не предприняв, а вода уже текла под его ногами.

Одна из гостиниц была на берегу океана, вроде бы недалеко от Мадраса. Мы решили с бывшим немаркизом пойти прогуляться. Стояла жара, было около двух дня. Мы спросили одного индийца на пляже, далеко ли до города и можно ли до него дойти по побережью. Тот нам ответил, что примерно пять минут ходьбы и, что он нас сам проводит. Шли мы три часа быстрым шагом. Наш спутник всё приговаривал, что вот-вот мы будем на месте. Я несколько раз забиралась в воду прямо в платье, которое тут же высыхало. Пить хотелось страшно, а нигде не было ни души. У меня уже начлись галлюцинации (хотя и не в таких экстремальных условиях у меня часто бывает такое ощущение). Морская вода освежала, но жажды не утоляла. Наш спутник был полуголый, безумолку что-то говорил, прыгал как кузнечик и был свеж, как утренняя роза. Наконец мы увидели какую-то лавку. Я хотела набросится на холодную  воду, но хозяин лавки посоветовал выпить горячего сладкого чая с молоком. Как ни странно, он был прав, потому что я тут же почувствовала себя полной сил. Наш попутчик оказался прекрасным гидом. В общем, мы не пожалели.Обратно было идти легче, потому что солнце уже село. Мы тогда здорово обгорели. Причём на мне была шляпа, которое закрывала лицо до уровня носа включительно. Поэтому лицо у меня было белым, а нижняя часть лица красной и облезлой, что придавало мне сходство  смеси клоуна с обезьяной.

Эти узбеки везде таскают с собой казан. Первое, что я попросила родителей привезти сюда, был казан. В Индии в ресторанах был шведский стол. В этой гостинице на берегу океана нас кормили невероятным количеством разных блюд, в том числе рыбы и морепродуктов. Мы напробовались всего. Члены нашей группы, люди простые, тосковали по плову. Однажды, хозяин гостиницы любезно пошёл им навстречу, закупив продуктов по их списку. Все отдыхающие плескались в двух бассейнах с морской и пресной водой на выбор, валялись на пушистых газонах, а мои одногруппники, обливаясь потом, упоённо варили плов.
Они были прекрасные коммерсанты. Знали, какие советские товары пользуются спросом в Индии, а какие индийские у нас. Так они умудрялись не только спекулять нашей продукцией, но ещё и закупать вещи в одном индийском городе и перепродавать их в другом. На нас, с нашей страстью к музеям и историческим памятникам и полной непрактичностью, смотрели с жалостью и недоумением. Когда они видели в наших тарелках набор деликатесов, брезгливо морщились и налегали на плов и шурпу.


Есть одна фотография, на которой мой первый бывший с коллегами сидят в таиландском ресторане в Банкоке. На столе перед его коллегами тарелки с мясом и картошкой. У самого же бывшего набор каких-то невозможно омерзительных, скользких бяк ядовто-зелёного и жёлтого цветов. Он с тоскливым выражением смотрит в тарелку и не решается ткнуть в одну из бяк вилкой. А его товарищи с интересом и азартом наблюдают за ним и советуют начать то с того, то с другого.


И ещё о глюках.
В Ташкент приехал Хонеккер. Я пришла домой после какого-то экзамена. Во дворе установили казан, накрыли столы и расставили скамейки. Когда я спросила, каков повод этих приготовлений, мне сказали на бегу что-то про Хонеккера. Я засмеялась и ответила, что конечно, Хонеккер к нам пожалует в гости, что он в Ташкент приехал специально для этого. А смеялась я зря. Дядя тогда был журналистом. Немцы спросили о том, как живут простые люди. Тогда он и пригласил их. Плов им понравился. Удивились они также нашему мусульманскому обычаю наливать водку в чайники и разливать её по пиалам. В общем обед прошёл в более чем дружественной обстановке, которая приняла в конце оргический характер. Бабушку любезность немцев, благодаривших её и целовавших ей руки (причём, когда они галантно наклонялись к её руке, сняв тюбетейку, по инерции заваливались вперёд и так и оставались лежать на моей родной земле), расторагала до слёз и она их благословила по-мусульмански, что им очень пригодилось впоследствии.