О НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ МИРОЗДАНИЯ

Папа решил поработать вволю в выходные. Принёс он домой кипу бумаг, завёрнутых в газету для соблюдения секретности. В гостях у нас была тётушка Щапа. Щапин отпуск подошёл к концу. Она собрала вещи и отвалилила. Папа, по возвращении с аэропорта, решил заняться делами. Открыл он досье в газете и обнаружил к своему ужасу, что были это ноты. Он заметался, перерыл весь дом, что нетрудно было сделать, так как он, из-за родительского неугомонного «мурашкования» (выражение моего брата), всегда в идеальном порядке. Кстати эту любовь к порядку в нас с братом вколачивали, а точнее выколачивали с раннего детства (то есть начинался педагогический процесс по всем тогдашним правилам  с идеологической обработки, отсюда у нас непреодолимая тяга к словоблудию, и заканчивался радикальными методами). О результате можете судить по хаосу, царящему в наших владениях. Жили мы в двадцатиэтажном доме с мусоропроводом. Папа очень обрадовался информации, данной ему лифтёршей, что мусор в тот день не увозили. Он ринулся в подвал и занялся систематической сортировкой мусора. Вернулся он расстроенный в сопровождении жужжащего мушиного облака прямиком в ванную. Тут, слава богу, тётя додумалась позвонить и потребовать свои бесценные ноты в обмен на «дурацкие бумажки».

Весной я вытащила свои розовые любимые джинсы в радостном предвкушении, которое сразу же перешло в страшную ненависть к себе и всей несправедливости этой жизни, так как не смогла в них влезть. Сделав героическое усилие, мне удалось через пару недель их натянуть, а ещё через несколько дней они на мне даже великолепно сидели. Я приготовила к ним маечку, стянула у брата его жилет (помните, они тогда были в моде?), кроссовки, браслет и клипсы. Всё это я отгладила, с любовью разложила на гладильной доске и, удовлетворённая, пошла спать. Наутро весь тщательно продуманный наряд вплоть до лифчика и трусов бесследно исчезли, даже браслета не было.

Оказывается поздно вечером пришла одна из моих тётушек. Мама, сказав, что я ничего этого уже давно не ношу, и, что который день это барахло мозолит ей глаза,  положила весь тщательно подобранный комплект в пакетик и отдала этой тётушке.

Как-то пришла я к одной из своих тётушек. На столе в гостиной лежала груда чистого белья. Я, решив сделать доброе дело, перегладила бельё (когда-то я была способна на такое, сейчас даже не верится), сложила и обнаружила в кальсонах моего дяди посередине дыру. Я аккуратно зашила эту дырку, заштопала какие-то носки и, довольная собой, разложила в шкафу. Была зима. Дядя часто по роду службы бывал на открытом воздухе, для чего он поддевал кальсоны. На следующий день, в час, когда он возвращается с работы, дверь с громким стуком распахнулась, и дом огласился мощным рёвом дяди: «Какая скотина сделала это?». Дядя, сбросив пальто и шапку на пол, пошёл прямиком в ванну, где надолго застрял, не желая давать никаких разъяснений.